Обещанный рай - Мейсон Конни. Страница 41

На глазах Гленны блеснули благодарные слезы.

— Спасибо, Пит, — прошептала она. — Я этого никогда не забуду.

Вскоре она попрощалась с Питом и направилась к дому Кэти Джонс.

Та встретила Гленну со слезами на глазах.

— Как я беспокоилась о тебе все это время, девочка. Хотела сходить повидаться с тобой, но просто не могу заставить себя перешагнуть порог такого заведения, как «Красная Подвязка». Надеюсь, ты понимаешь меня, дорогая?

— Я все понимаю, Кэти, — заверила ее Гленна.

Вскоре они уже сидели в чистенькой гостиной Кэти, пили чай с печеньем и говорили обо всем на свете, искусно обходя лишь одну тему — замужество Гленны. Наконец Кэти надоело ходить вокруг да около, и она спросила:

— Ты счастлива, дорогая? Я имею в виду твой брак с мистером Мартином.

— Конечно, Кэти, — с тяжелым сердцем солгала Гленна. Разумеется, Кэти не поверила ни единому слову Гленны и потому решила продолжить:

— Но, Гленна, почему…

— Кэти, не надо. Не спрашивайте меня ни о чем, и очень вас прошу — постарайтесь остаться моим другом.

Кэти подняла бровь, задумчиво покачала головой и перестала задавать вопросы. Несколько минут протекли в тяжелом молчании, покуда Гленна не спросила:

— Вы еще не сдали мою комнату, Кэти?

— Пока что нет, моя дорогая. Ты же знаешь, что я не впущу к себе кого попало.

— Я, честно говоря, пришла сегодня не просто так, — призналась Гленна. — Уезжая, я оставила под кроватью свою шкатулку с украшениями и вспомнила о ней только сегодня, когда хватилась маминой камеи. Как вы думаете, она все еще стоит там?

— Разумеется, моя дорогая! — воскликнула Кэти. — После твоего отъезда я поднималась наверх всего один раз. Увидела, что ты оставила комнату в полном порядке, и решила даже не прибираться там.

— Вы не будете возражать, если я поднимусь и поищу свою шкатулку?

— Конечно, нет, дитя мое, — ласково улыбнулась Кэти, — но только мне нужно уходить, у меня назначена встреча с портнихой. Так что я дам тебе ключ, а ты его потом подсунешь мне под входную дверь.

— Идите, куда вам нужно, Кэти. Я задержусь ненадолго, — пообещала Гленна.

— Да оставайся сколько угодно, милая. Посмотри, не оставила ли ты здесь еще что-нибудь. Ведь ты уезжала отсюда в такой спешке, — с легкой укоризной напомнила Кэти.

Спустя несколько минут Гленна вновь оказалась в комнате, которую так любила, в которой ей так хотелось остаться навсегда. Увы, теперь все это было лишь несбыточной мечтой.

Шкатулка оказалась на месте. Гленна еще раз прошлась по комнате. Ей не хотелось уходить отсюда, и поэтому Гленна принялась бесцельно открывать шкафы и выдвигать ящики стола, хотя знала наверняка, что они пусты. Но, как ни тяни время, все равно нужно возвращаться в ненавистную «Красную Подвязку».

Гленна глубоко вздохнула и решительно направилась к двери, но та вдруг распахнулась сама собой, и на пороге появился Кейн. Увидев его, Гленна застыла, не в силах поверить в это чудо, и птицей влетела в его объятия.

Она тут же забыла обо всем — о Джадде Мартине, о Дюке, о том, что против воли ей пришлось выйти замуж за ненавистного человека. Даже о «Золотой Надежде» и «Надежде Два» забыла Гленна в эту минуту. Сейчас для нее существовал только Кейн, единственный мужчина на свете, которого она любила всем своим сердцем.

— Кейн, о боже мой, Кейн! — страстно шептала она, уткнувшись лицом в его широкую грудь. — А я уж решила, что ты совсем забыл про меня.

— Забыл про тебя! — жарко воскликнул Кейн. — Любовь моя, я не забывал о тебе никогда, ни на минуту. Перессорился со всеми своими родными и знакомыми, но настоял на том, чтобы вернуться в Денвер, ведь я знал, какое сокровище ожидает меня здесь!

А затем его губы коснулись рта Гленны, и сердце ее сразу же пустилось вскачь. Гленна почувствовала, что тело ее становится легким, невесомым, и, чтобы не улететь, сильнее прижалась к Кейну.

Каждое прикосновение к чудесному, упругому телу Гленны сводило Кейна с ума. Он нежно провел по крутому изгибу бедра, скользнул вверх, к восхитительным холмикам груди, а затем осторожно потянул с плеча Гленны тонкую бретельку ее платья.

Спустя минуту одежда уже была сброшена на пол.

— Я безумно хочу тебя, Гленна, — простонал Кейн. — Неужели все это наяву, и я не проснусь в самый неподходящий момент? О боже, как же я давно…

Гленна стояла перед Кейном обнаженная, прикрыв глаза, вздрагивая всем телом от каждого прикосновения его рук. Она обвила его шею руками и с наслаждением запустила пальцы в густые волосы, притягивая Кейна к себе.

Кейн легко подхватил Гленну и отнес на кровать, и в следующий миг он уже вытянулся, обнаженный, рядом с нею.

И снова их губы слились воедино, а два дыхания стали одним. Рука Кейна поползла вниз, к груди Гленны. Затем горячий язык Кейна ласкал ее напрягшиеся соски. Гленна застонала, сгорая от небывалого, немыслимого, невыносимого желания.

Руки Кейна опускались все ниже, и вместе с ними опускалось пламя страсти, сжигавшее Гленну, — с груди на живот, с живота к бедрам и еще ниже. Когда умелые, нежные пальцы Кейна проникли в ее влажное, горячее лоно, Гленна закричала во весь голос, желая только одного: чтобы Кейн как можно скорее вошел в нее, — но тот не спешил, доводя ее до полного безумия.

Гленна застыла в напряженном ожидании. Провела пальцами по темным завиткам волос на шее Кейна, по его сильным плечам, груди. Ей нравилось касаться этого сильного, любимого тела. Губы Гленны приоткрылись, и она умоляюще взглянула в глаза Кейна. В его глазах светилась любовь, которая была сильнее любой страсти.

Напряжение становилось непереносимым. Кейн откинулся на спину, поднял Гленну над собой и осторожно усадил ее на себя верхом, нежно погружая свою раскаленную стальную плоть во влажную глубину ее лона.

Гленна опустилась до конца, тесно прижимаясь своим телом к телу Кейна, затем медленно приподнялась и опустилась вновь.

А потом Кейн вдруг неожиданно перевернул Гленну на спину, сам оказался сверху и прошептал только одно слово: «Гленна».

Глаза Кейна — серебристо-серые, глубокие — светились сейчас каким-то необыкновенным светом. Близость с Гленной наполняла его силой, подобно волшебному источнику с живой водой. Близость с Гленной придавала смысл всей его жизни.

Их движения с каждой секундой становились все глубже, все сильней, все быстрей, стремительно приближая Кейна и Гленну к сладостной развязке.

А потом их накрыл ослепительный белый свет, от взрыва страсти весь мир распался на тысячи сверкающих обломков, и наступила тишина.

Сознание возвращалось к ним постепенно, вместе с утихающим грохотом сердца, сквозь хриплое, судорожное дыхание. Привычный окружающий мир вновь вступал в свои права, и жизнь, сделав короткую остановку, вновь готова была рвануться вперед.

Кейн глубоко вздохнул, скатился на бок и сказал, лениво улыбнувшись:

— Между нами все осталось по-прежнему, любовь моя. Нет, мы с тобой точно созданы друг для друга, в этом я больше не сомневаюсь. И знаешь, что бы ни случилось, я больше не расстанусь с тобой ни на одну ночь.

Гленна счастливо вздохнула, мысленно соглашаясь с Кейном. Да, они в самом деле предназначены друг для друга самой судьбой, и Кейн дороже ей всего на свете, даже самой жизни.

— Я люблю тебя, Кейн, — со слезами на глазах сказала Гленна.

— И я тебя люблю, моя родная. Мы поженимся, как только я все для этого подготовлю.

Эти слова окатили Гленну ушатом холодной воды, и она едва не умерла от горя, когда вспомнила о своем нынешнем положении. Ведь теперь она не имела права ни на любовь Кейна, ни на близость с ним. Ах, если бы у Кейна хватило терпения выслушать все, о чем она должна рассказать ему.

Кейн взял руку Гленны, поднес к своим губам и спросил, целуя ее пальцы:

— О чем ты задумалась, любимая?

— Кейн, мне надо поговорить с тобой, — сказала Гленна, дрожа всем телом от нервного напряжения. Она знала, каким трудным будет предстоящий разговор.