Пират - Мейсон Конни. Страница 24

– На северном конце острова. Мы редко беспокоим их. Я приучил своих людей не трогать индейцев. Калуза – древнее и воинственное племя, но я заключил с ними союз, и они разрешили нам жить на их острове. Я даже подружился с их вождем – отцом Тамры. До сих пор, после его смерти, калуза свято соблюдают наш договор и никогда не нападают на белых, хотя у них много молодых воинов, а за мир я плачу тем, что снабжаю индейцев самым необходимым. Так мы и живем с ними, не докучая друг другу.

Внезапно Охотник поднялся и стал расстегивать свою черную шелковую рубашку.

– Что ты собираешься делать? – спросила Блисс, невольно любуясь выпуклыми мускулами, перекатывающимися под его кожей. Против воли у нее вдруг перехватило дыхание.

– Хочу искупаться. Я весь вспотел, пока мы шли: день такой жаркий. Хоть бы скорее зима настала, тогда не будет так жарко и влажно, – ответил Охотник. – Зимой здесь просто прекрасно! Самое лучшее время года на островах.

Он снова сел и принялся стаскивать сапоги.

– Составишь мне компанию?

– Нет, спасибо, – вежливо отказалась Блисс.

Тогда Охотник молча поставил ее на ноги, повернул спиной к себе и принялся расстегивать пуговицы на платье.

– Прекрати!

– Почему? Одному купаться скучно. – Он ловко расстегнул застежки, и платье упало с бедер Блисс на песок. – Нижнюю рубашку можешь оставить, если стесняешься. Впрочем, на всем пляже мы одни, так что стыдиться тебе некого.

Сам-то Охотник явно никого не стеснялся. Он спокойно стянул с себя все до последней нитки и протянул Блисс руку. Сначала она хотела отдернуть свою ладонь, но затем передумала: день стоял действительно жаркий, и Блисс тоже вспотела – больше, чем это позволительно настоящей леди. К тому же спокойная изумрудная вода выглядела так заманчиво, так приглашающе...

Взявшись за руки, они с Охотником вместе вошли в морскую прохладу. Блисс ожидала, что Охотник снимет и свою повязку с глаза, но он только потуже затянул ее, чтобы не потерять в воде.

Дно здесь было пологим, песчаным, чистым, а море спокойным и ровным, словно лист зеленовато-синей бумаги. Блисс с наслаждением чувствовала, как вода постепенно освежает ее распаленное тело.

Вскоре они зашли в прибой почти по грудь, и Охотник спросил:

– Ты умеешь плавать?

– Даже очень хорошо, – с гордостью ответила Блисс.

– Видишь ту скалу в глубине лагуны? Поплыли наперегонки! – азартно предложил Охотник.

– Тогда уговор: если я выиграю, ты меня отпускаешь домой, – сразу же приняла вызов Блисс.

Охотник удивленно посмотрел на нее своим единственным глазом.

– Ты что, всерьез надеешься обогнать меня?

– А почему бы и нет? Говорю тебе, я очень неплохо плаваю.

– Хорошо. Но если я доплыву первым, то назначу свой выкуп. – Блисс подняла брови, но ничего не стала спрашивать, надеясь, что Охотник назовет свои условия сам. Однако он не спешил. – Если выигрываю я... А впрочем, я объявлю свою цену на скале.

Блисс посмотрела на него и усмехнулась.

– Не выиграешь! – воскликнула она и тут же неожиданно сорвалась с места, нырнув в изумрудную волну.

Ее мощный старт несколько удивил Охотника; ему потребовалось несколько минут для того, чтобы догнать Блисс. Затем они некоторое время плыли рядом, бок о бок: то Блисс немного вырывалась вперед, то они шли вровень. Но в какой-то момент Охотник резко прибавил и в конце концов намного обошел Блисс. К ее великому сожалению, он оказался на скале первым и, когда она наконец доплыла, громко расхохотался.

Ухватившись за острый выступ, Блисс удивленно раскрыла глаза: она впервые слышала, как смеется Охотник. И снова мысль-воспоминание мелькнула в ее голове, махнула кончиком хвоста и тут же скрылась, не оставив после себя ничего, кроме горького привкуса недосказанности...

– Я победил! – крикнул с берега Охотник. – А это значит, что пока что ты никуда отсюда не едешь. – Он протянул руку навстречу Блисс. – Иди сюда, мой приз! Охотник слегка наклонился вперед и, ухватив Блисс за руку, одним рывком втащил ее на скалу. Веером рассыпались брызги, громко плеснула вода, а Охотник тем временем уже склонил свое лицо к лицу Блисс и принялся осушать ее мокрые соленые губы поцелуями.

– Ты пахнешь солью, – прошептал он и облизнул губы Блисс кончиком языка. – Раскрой рот.

– Нет!

Однако губы Блисс тут же приоткрылись против ее воли и впустили в себя язык Охотника. Охотник громко застонал от наслаждения – благо здесь можно было даже кричать во весь голос, и никто не услышал бы этого, кроме морских чаек, кружащих над тихим морем.

Горячий поцелуй высушил не только губы Блисс, но, казалось, и все ее тело. Она чувствовала, что вновь начинает подпадать под воздействие мужских чар Охотника. Ноги Блисс задрожали и подогнулись; она, наверное, упала бы, но сильные руки Охотника удержали ее. Он еще крепче прижал Блисс к груди, затем легко поднял в воздух и шепнул:

– Обхвати меня ногами.

– Ты упадешь!

– Не упаду. Давай, Блисс. Я хочу тебя... прямо сейчас.

– И ты всегда делаешь то, что тебе хочется?

– Если тебе этого тоже хочется.

Он поднял ее еще выше, и Блисс обвила его талию ногами. Охотник слегка выгнул бедра и безо всякой подготовки вошел во влажное лоно Блисс. Она почувствовала его плоть в себе, и от того, что ее тело находилось на весу, ощущение оказалось совершенно новым и удивительно острым. Блисс не смогла удержаться и громко закричала от наслаждения. Охотник был на редкость силен. Блисс чувствовала, как перекатываются его мускулы, и поражалась тому, с какой легкостью выдерживают ее вес его мощные ноги.

Охотник принялся двигаться внутри ее, и спустя минуту их тела поймали общий ритм. Блисс уже не могла остановиться, не могла быть хозяйкой своему телу. Оно словно само знало, чего хочет Охотник, и с радостью отвечало на его желания. Блисс неслась к разрядке, усиливая темп до бешеного, с радостью встречая каждый удар Охотника.

Еще немного, и разрядка наступила – бурная, неудержимая ив то же время неожиданная, словно взрыв. Блисс еще не совсем пришла в себя, когда Охотник осторожно уложил ее на разогретый солнцем камень скалы, под скудную тень бог весть каким образом выросшей здесь невысокой пальмы. Потом он склонился над ней, и она услышала его шепот:

– На сей раз получилось, у меня нет никаких сомнений!

Эти странные слова заставили Блисс вернуться к действительности. Она широко раскрыла глаза и удивленно посмотрела на Охотника.

– Что ты имеешь в виду? Что получилось? Охотник ответил не сразу. Какое-то время только губы его беззвучно шевелились; когда же он наконец заговорил, слова его ударили Блисс, словно молотом.

– Мы с тобой только что зачали ребенка.

Кровь отхлынула с лица Блисс, сделав его мертвенно-бледным.

– Ребенка?! Что ты говоришь! Да я бы лучше родила десять детей от Джеральда Фолка, чем одного – от тебя! За голову Фолка, по крайней мере, не назначена награда!

7

Вот уж этого ей говорить не стоило. Охотник резко вскочил на ноги. Мысль о том, что Блисс предпочитает иметь детей от Фолка, а не от него, была непереносимой. А ведь он сам виноват! Зачем ему нужно было говорить лишнее?

Ведь все могло быть совершенно иначе. Его бы воля, Блисс вообще никогда не увидела бы своего жениха. Жила бы здесь, понемногу забывала о прошлом, рожала бы Охотнику детей на этом райском острове...

К счастью, Охотник вовремя одумался и сумел одернуть себя. Как он мог так забыться?! Ведь Блисс находится здесь только для того, чтобы Охотник мог с ее помощью отомстить. И будет здесь лишь до тех пор, пока не забеременеет наверняка, а потом пусть возвращается к Фолку и Гренвилю – с его ребенком под сердцем. Таков изначально был его план, и Охотник не собирался от него отступать.

Он быстро сумел взять себя в руки. Самое главное – не дать Блисс возможности заметить, как сильно задели его ее слова. Если он что-то и должен пробудить в этой женщине, так только страсть, но ни в коем случае не раздражение. Ему нужно, чтобы Блисс влюбилась в него – страстно, безумно. Когда это произойдет, он будет уверен в том, что впереди ее ждет такое же сильное разочарование, какое пережил в свое время Гай Янг, когда она предпочла ему Джеральда Фолка.