Пират - Мейсон Конни. Страница 61

Поняв, что братьев ему сейчас не найти, Гай снял» меблированную комнату и провел следующие две ночи там, размышляя до утра о странностях характера Блисс. Наконец Гая посетила здравая мысль – он начал жалеть о том, что отказался тогда выслушать жену. А вдруг в самом деле существует какое-то другое объяснение тому, что произошло в ту злополучную ночь?

Гнев окончательно покинул Гая, и на смену ему пришли раздумья. Правда, были эти раздумья хотя и спокойными, но невеселыми. Единственное, что обнадеживало Гая, – его собственная реакция на ту ночную сцену, когда он подумал, что злейшему врагу, Фолку, снова удалось разрушить хрупкий мирок, который он выстроил для себе и для своей семьи. В прежние времена пират, живший в Гае и погубивший на своем веку немало жизней, не задумываясь, перегрыз бы Фолку глотку. Однако Фолк был до сих пор жив – и это лучше всяких слов говорило о том, что Гай окончательно покончил с прошлым и начал новую жизнь.

Затем Гай принялся осуждать себя за то, как он вел себя со своей женой. Не дал Блисс и рта раскрыть, обвинил ее во всех смертных грехах– а ведь она так умоляла, чтобы он выслушал ее!

«До чего же у меня несносный характер! – подумал Гай. – Но хватит. Пора возвращаться домой».

Да, нужно возвращаться и сделать наконец то, что он должен был сделать с самого начала – выслушать Блисс.

Гай вышел на улицу и направился домой, продолжая размышлять над случившимся за последние дни! Он настолько увлекся своими мыслями, что впервые многие годы утратил бдительность и не заметил, что по тротуару на противоположной стороне улицы идут не обгоняя его, но и не отставая – двое неприметных мужчин: неброско одетых, с серыми, незапоминающимися лицами. Вскоре они перешли улицу и оказались за спиной Гая, но он и тогда не заметил их – теперь все внимание было обращено на роскошную деревянную лошадь, выставленную в витрине игрушечного магазина. Раздумывал Гай недолго. Он решительно вошел в магазин и вскоре вышел обратно, прижимая к груди эту лошадь – подарок для Брайана.

Когда Гай почувствовал что-то неладное, было уже поздно: на голову его с глухим стуком опустился кастет. Лошадка выпала из рук Гая на мостовую, а следом за ней он сам упал ничком на мокрую брусчатку.

Блисс металась по гостиной, словно тигрица в клетке.

«Ах, Манди, Манди, ошиблась ты на этот раз! – с досадой думала она. – Вот и третий день прошел, а от Гая ни слуху ни духу. Подвело чутье мою старую няньку». Сама же Блисс просто места себе не находила. Больше всего ее пугала мысль о том, что Гай мог вернуться на Баратарию и снова заняться разбоем, хотя он и клялся, что навсегда покончил с прошлым.

Надежду вселяло только одно: Блисс знала, как Гай любит Брайана, и не верила, что он может исчезнуть навсегда, не взяв с собой своего сына. Да и от того ребенка, который только еще должен был родиться, Гай никогда не отказывался и никогда не бросил бы его на произвол судьбы.

«Нет, Гай не вернется в пираты, – подумала Блисс. – Он слишком дорожит тем, что у него теперь есть семья!» Но в следующее мгновение она представила себе ту последнюю сцену – полночь, Джеральд Фолк, карета, саквояж... – и ей снова стало не по себе. Конечно, тот случай сильно подорвал доверие Гая к ней, и она это понимала. И толкнуть Гая к прежней жизни тот случай, пожалуй, мог... Ах, если бы только.

– Гай согласился выслушать ее тогда, если бы он только согласился! Ведь он ушел, уверенный в том, что его жена пыталась бежать от него. И с кем? С Джеральдом Фолком, его злейшим врагом!

«Господи, да где же он?!» – в который раз с отчаянием подумала Блисс.

Брайан уже замучил ее вопросами об отце, и она не знала, как отвечать на них. Если в первый день Блисс еще надеялась на то, что Гай вот-вот вернется, то позже она все сильнее начала опасаться того, что ее муж снова станет пиратом, вспомнит старое, примется мстить – и теперь уже не только Джеральду Фолку, но и ей.

Блисс печально вздохнула, решив, что все равно будет любить Гая и ждать его. Она будет ждать его, сколько потребуется, хоть до самой смерти!

Гай приходил в себя медленно, трудно. Сначала он почувствовал, что голова его раскалывается, а тело как-то странно затекло; потом понял, что он подвешен за руки. Они были вытянуты над головой и связаны. Спиной Гай касался каменной стены, а ногами – самыми кончиками пальцев – пола.

Гай не помнил, как попал сюда, но то, что он оказался подвешенным, уже само по себе не вселяло оптимизма.

– Где я? – хрипло спросил он.

– В моем подвале, – раздался ответ, и перед глазами Гая появилась фигура Фолка.

Гай не поверил своим ушам, своим глазам и тряхнул головой. Лучше бы он этого не делал – ослепляющая боль тут же полоснула его. Справившись с этой молнией, пронзившей голову от виска до виска, Гай облизнул пересохшие губы.

– А что случилось? – спокойно спросил он.

– Ты стал моим гостем – на некоторое время, – пояснил Фолк.

Гай покрутил связанными над головой руками. Веревки сразу впились в его запястья.

– Гостем? А почему тогда я связан? Что происходит, Фолк?

– А, так ты не знаешь? Блисс ничего тебе не говорила?

– Черт побери, Фолк, хватит валять дурака! Говори, в чем дело. Только сначала опусти меня на пол и развяжи руки. Мне чертовски неудобно и больно.

В углу раздалось какое-то сопенье, и Гай осторожно повернул туда голову. Прищурив свой единственный глаз, он рассмотрел двух притаившихся там морячков и сразу узнал их. Когда-то эти двое были членами его экипажа.

– А эти головорезы у тебя на побегушках, Фолк? – брезгливо спросил Гай и сам же ответил: – Ну конечно, ведь должен же кто-то делать за тебя всю грязную работу, чтобы ты свои ручки не запачкал! Очевидно, они же и рассказали тебе о том, кто я есть на самом деле. Только на твоем месте я не слишком бы верил таким проходимцам, как эти двое.

– Ну, ну, Охотник! Полегче на поворотах! Какие мы тебе головорезы? – обиделся Монти. – Ты уже однажды возвел на нас напраслину – а ведь мы тогда забрали только свою долю от добычи и ничего сверх того!

– Чувствую, тебя удивляет мое знакомство с этими людьми, – усмехнулся Фолк. – Видишь ли, я давно заподозрил, что ты вовсе не тот человек, за которого выдаешь себя. И когда мне это понадобилось, я пообещал заплатить любому за информацию о том, кто скрывается под именем виконта Хантера. Так я и вышел на эту парочку. А если точнее сказать – они вышли на меня.

– Почему же ты не обратился в полицию? – хрипло спросил Гай.

Фолк вздрогнул, и Гай понял, что попал в больное место.

– Я обращался, – неохотно ответил Фолк и поморщился. – Но они потребовали убедительных доказательств. Тебя защищает твой титул, будь он проклят! Но и я не такой уж дурак. Впрочем, ничего бы не случилось, не вмешайся ты тогда, в ту ночь.

– Я не понимаю, о чем ты.

Гай снова пошевелил кистями рук, но оказалось, что веревка держит крепко. Было ясно, что узел завязывал мастер, знакомый с тем, как вязать паруса и корабельные снасти.

– После разговора с этими... э-э... матросами я пошел к Блисс и сказал ей, что знаю о тебе все, – пояснил Фолк. – Пригрозил, что сообщу все сведения полиции, если только она не отдаст мне своего наследства.

– Ублюдок! – Гай рванулся, но веревки удержали его. – Как ты смел пугать мою беременную жену?!

Фолк только рассмеялся.

– Ничего. Зато ловушка сработала. Она получила в банке все свои деньги и должна была в ту ночь передать их мне. Я предупредил Блисс, что она ни слова не должна говорить тебе о нашей сделке. Я же знаю твой характер: ты бы непременно вмешался в эту историю... Охотник. Так что, как видишь, все мои поступки были вынужденными.

Гай вслушивался в слова Фолка со все возрастающей тревогой. Так, значит, он понапрасну обвинял Блисс в том, что она собирается бежать с Фолком! Никуда она не собиралась бежать, а он даже не выслушал свою жену, слова не дал ей сказать! Как он мог позволить гневу взять над собой верх, как мог обидеть Блисс таким подозрением?! О боже! Этого он себе никогда не простит! Если бы только ему удалось теперь вымолить у нее прощение...