В последнюю минуту - Мейсон Ли. Страница 2

Все молчали, не способные найти подходящие слова. В комнате было слышно лишь тяжелое дыхание взволнованных людей. Ньюмен объяснил, искажая факты, что во всем виноват Перкинс, который спровоцировал эту драку. Кисснер, так звали начальника, недовольно кивнул и повернул голову к помощнику.

— Рори, не забудьте, чтобы Драйфорд снял у него отпечатки пальцев, — он указал на лежавшего без движения Шиппи. — Мне известно, что Дэн теряет голову, когда сталкивается с торговцами наркотиками, ведь по вине этих мерзавцев он потерял дочь.

Шеф полиции взял документы арестованных, молча прочитал, потом снова обратился к своему подчиненному.

— Рори, помогите Ральфу снять отпечатки пальцев у этих людей и отнесите их в соответствующий отдел.

— Мистер Кисснер, думаю, что по заключенному Перкинсу будут особые распоряжения?

— Вы считаете, что его надо поместить в другую камеру, Ральф?

— Да, он слишком опасен, чтобы помещать его в «третью».

— Возможно, вы правы, Ньюмен. Забудем на этот раз о правиле помещать новичков в третью камеру и отправим негодяя в седьмую.

— Что он сделал с Драйфордом! Мы должны умерить его пыл, — хмуро заметил Ньюмен.

— Ладно, проводите его на место, Ральф, но мне бы хотелось, чтобы этот эпизод был полностью забыт. Внимательно следите за Перкиксом, а если увидите, что он исправился, переведите в третью.

— Согласен, мистер Кисснер, так и сделаю.

Глава вторая

В седьмой камере помещались сливки тюремного общества — наиболее опасные преступники. На совести некоторых из них числились страшные кровавые злодеяния. За ними следили особенно суровые надсмотрщики, чьи сердца были почти такие же черствые, как и у этих осужденных.

Шиппи Перкинса поместили в одну камеру с Манделлой Фарлоу — мрачным типом с длинным волчьим лицом, осужденным на семь лет за вооруженный налет на банк.

Двое других — Росс Аллан, контрабандист, и Глюй Гленн, фальшивомонетчик, были не менее достойными — их руки тоже обагрились кровью.

Ньюмен после того, как запер тяжелые засовы, иронически обратился к Фарлоу:

— Будьте осторожны с ним, ребята, он ужасный человек. Я за него ночью не ручаюсь. Страшный бабник. Можете звать его Шиппи или Перкинсом, как вам больше нравится, а лучше Казанова.

Громко расхохотавшись своей шутке, он удалился по коридору, все еще гогоча от удовольствия. Фарлоу указал Перкинсу на нары справа.

— Вот здесь твой пуховой матрас, приятель, и не обращай внимая на эту тварь, он самое худшее из всего, что есть у нас дома.

— Да, я уже познакомился с этим сокровищем. Как его зовут?

— Ральф Ньюмен, но тут его имя «Мясник». Мы все здесь родные братья его «человеколюбия», клянусь.

— Не забуду это имя до конца дней своих. Эта жаба так меня приложила мордой об пол, что я не мог даже вздохнуть. Никогда ему не прощу.

— Ну, и надолго ты к нам, приятель? — вмешался Аллан.

— Не знаю. Мой адвокат работает над делом; не думаю, что здесь задержусь. У них недостаточно улик, чтобы повесить на меня продажу крупной партии наркотиков.

— Тебя впервые запирают в подобном месте?

— Да, впервые. Меня должны были опеределить в третью камеру, но все неожиданно изменилось, и вот я с вами.

— Это из-за Ньюмена, конечно? — заметил Фарлоу.

— С его подачи, но была еще одна сволочь. Он виноват в том, что мое пристанище поменялось. Кажется, его зовут Драйфорд.

— А! — воскликнул Фарлоу, стукнув себя по лбу. — Теперь все понятно! Драйфорд набросился на тебя из-за своей дочки. Но ты не единственный, кого этот псих угощает кулачищами.

— Я его тоже неплохо отделал, — с ненавистью сказал Шиппи. — И если бы не этот проклятый Ньюмен...

Перкинс рассказал все, что случилось часом раньше в следственном кабинете, вызвав бесхитростным повествованием уважение и восхищение сокамерников.

На следующий день Ральф Ньюмен отправил Перкинса работать в прачечную, где трудились Фарлоу и Аллан. Гленн же работал в столярной мастерской.

В час прогулки арестанты вышли на тюремный двор. Охранники на высокой стене с автоматическими винтовками в руках не спускали с заключенных глаз.

С огромной быстротой о происшедшей между Шиппи и Драйфордом драке стало известно всей тюрьме, и когда Перкинс вместе с Фарлоу и Алланом вышли на прогулку, остальные узники смотрели на Шиппи с восхищением.

— Ты стал местной знаменитостью, парень, — прошептал ему Фарлоу. — Так ты и меня вытеснишь...

Аллан, хорошо знакомый с тюремной жизнью, поглядывал на маленькие группы заключенных и думал, что Перкинс за свои «заслуги» станет гостем этого заведения на длительный срок.

Они прошли совсем близко от двух арестантов, сидевших на земле возле стены, и заметили, что один из них, очень худой, с блестящими бегающими глазами, злобно посмотрел на Перкинса и что-то тихо пробормотал сквозь зубы. Они не обратили на него внимания и продолжали прогулку. Когда сокамерники проходили мимо них в третий раз, худощавый субъект неожиданно привстал, вытянул шею и метко плюнул Перкинсу на ботинок.

Фарлоу сжал челюсти и враждебно посмотрел на тощего, глаза которого горели ненавистью. Другие арестанты притворились, что ничего не видели, и только с любопытством наблюдали за суровыми лицами Фарлоу и Аллана. Вскоре один узник, проходя мимо, обернулся и шепнул:

— Послушай, Фарлоу, Мясник не спускает с вас глаз. Фарлоу сделал глазами знак Россу и Перкинсу, и они продолжали прогуливаться по длинному периметру двора.

— Что это за тип у стены, Манделл? — поинтересовался Перкинс.

— Кол Эвертон. Он здесь уже четыре года. Этот орел один их тех, кто работает ручкой. Он самый лучший гравер штата, но это тщательно от всех скрывают. Кроме нас... — он саркастически ухмыльнулся. — Парень решил потягаться с Национальным банком, но достойные ребята из ФБР заподозрили его и быстренько по номерам определили фальшивые денежки. В итоге бедному Коду закатили восьмерку, чтобы хоть немного отучить от пристрастия подделывать банковские билеты.

Аллан с опаской предположил:

— Наверное, Эвертону поручили спровоцировать тебя на драку, Шиппи, и это очень скверно. Кол не отличается силой и выступает только тогда, когда за ним стоит кто-то авторитетный. У тебя с ним раньше ничего не было?

— Я впервые вижу этого человека, — лаконично ответил Перкинс и больше не возвращался к этому разговору.

На следующий день они опять встретились с Колом Эвертоном и его приятелем. Те, как обычно, сидели у стены. Когда троица приблизилась, повторилось то же, что и накануне, Эвертон с силой плюнул в сторону Перкинса, но на этот раз перед тем, как плюнуть, злобно сказал:

— Перкинс, ты мерзавец, я раздавлю тебя, как клопа! Удивленный Шиппи молчал. Рассерженный человечек, развернув узкие плечи, закричал в бешенстве:

— Я убью тебя, Перкинс, убью! Я все знаю, все!.. Шиппи сделал шаг вперед. Насмешливо посмотрел на Эвертона.

— Меня предупредили, чтобы я немного потерпел. Но сейчас... Пойдем-ка, ты мне все объяснишь, или проглотишь свой дурацкий язык!

Реакция Эвертона была неожиданной. Он подпрыгнул, как обезьяна, и его длинные руки с невероятной силой вцепились Перкинсу в горло.

— Я задушу тебя, проклятый гад, чтобы ты больше не смог обмануть ни одной девушки, как мою невесту. Ты мне заплатишь жизнью! — кричал он.

Пальцы разъяренного Кола Эвертона, как тиски, сомкнулись на шее Перкинса, и его лицо побагровело. Чтобы избавиться от этих клещей, а он уже начал задыхаться, Шиппи не нашел ничего лучшего, как схватить Кола правой рукой за нос и с силой сжать так, что того перекосило от боли.

Отчаянный вопль вырвался из его сжатых губ, руки инстинктивно разжались, а Перкинс изловчился и нанес сильнейший свинг слева. Эвертон обмяк, как шар, из которого выпустили воздух, а потом упал на землю. Перкинс набросился на полуживого противника и начал его жестоко добивать. А потом быстро нагнулся и что-то незаметно вынул у Эвертона из кармана брюк.