Иллюзии «Скорпионов» - Ладлэм Роберт. Страница 14

— Доминик, моя яхта стояла на якоре прямо на твоем пути!

— О да, ты как раз был на палубе, размахивал руками и ругался... Но мне все-таки удалось не врезаться в тебя, правда ведь?

— До сих пор не понимаю, как ты сумела избежать столкновения.

— Ты просто не мог ничего видеть, дорогой, потому что от злости свалился в воду. — Они рассмеялись. — Мне было очень стыдно, — продолжила Доминик, — но я все-таки извинилась, когда ты выбрался на берег.

— Да, извинилась. Это было в баре Фишбайта, ты подошла ко мне, и всех присутствующих охватила зависть... Так начались самые счастливые месяцы в моей жизни. Больше всего мне запомнилось, как мы с тобой плавали вдвоем на крохотные островки, спали на пляжах... занимались там любовью.

— Мы любили друг друга, дорогой.

— Разве мы не можем начать все сначала? Мы вернемся в прошлое. Я уже пришел в себя. Я даже могу смеяться и шутить, тебе понравится мой брат... Начнем все сначала, Доминик?

— Я замужем, Тай.

Хоторну показалось, что в окутанном туманом море в него врезался океанский лайнер. Несколько минут он не мог выговорить ни слова, а сидел, опустив глаза, и старался унять дыхание. Он хотел отпустить руку Доминик, но она не позволила ему сделать этого, накрыв его ладонь другой рукой.

— Пожалуйста, дорогой, не надо.

— Как повезло этому парню, — сказал Хоторн, глядя на их руки. — Он действительно хороший человек?

— Он симпатичный, преданный и очень, очень богатый.

— Из трех достоинств у него на два больше, чем у меня. Я могу претендовать только на один пункт — преданность.

— Не буду отрицать, его богатство сыграло свою роль. Я не стремлюсь к роскоши, но мои дела требуют больших средств. Работая манекенщицей, я могла позволить себе иметь прекрасную квартиру и роскошные наряды, но не могла заниматься благотворительностью. Да и вообще, я никогда не чувствовала себя уютно, демонстрируя почти обнаженной наряды для избранной публики.

— Теперь вы живете в другом мире, леди... и, наверное, очень счастливы в замужестве?

— Я этого не говорила, — тихо, но твердо ответила Доминик, тоже глядя на их сцепленные руки.

— Тогда я чего-то не понял.

— Это брак по расчету, как говорил Ларошфуко.

— Прошу прощения? — Хоторн поднял глаза, разглядывая ее безучастное лицо.

— Мой муж тайный гомосексуалист.

— Боже, благодарю тебя за милости, большие и малые!

— Он находит это привлекательным... Мы ведем странную жизнь, Тай. Он очень влиятелен и чрезвычайно щедр, помогает мне не только организовывать различные фонды, но и обеспечивает правительственную поддержку, в чем часто возникает нужда.

— Официальные документы?

— От самых высокопоставленных лиц в министерстве иностранных дел, — ответила Доминик, улыбнувшись. — Он говорит, что это слишком малая цена, за то, что я для него сделала, за мою помощь.

— Безусловно. Никто не пройдет мимо него, когда рядом ты.

— Да, он говорит, что я привлекаю клиентов более высокого класса... Это, конечно, шутка. — Доминик неохотно убрала руку с пальцев Хоторна.

— Конечно. — Тайрел вылил в свой стакан остатки вина и откинулся в кресле. — А ты здесь для того, чтобы навестить своего дядю на Сабе?

— Боже мой, я совершенно забыла! Мне ведь действительно надо позвонить в банк и поговорить с его адвокатом... Вот видишь, что происходит со мной, когда я встречаю тебя.

— Мне бы хотелось верить в это...

— Можешь верить, Тайрел, — мягко оборвала его Доминик, наклонилась к нему, и ее большие карие глаза заглянули прямо в его глаза. — На самом деле можешь верить, дорогой... Где здесь телефон, я ведь где-то видела.

— В холле.

— Я вернусь через несколько минут. Мой дорогой старый дядюшка подумывает о том, чтобы снова переехать, соседи стали слишком докучать ему.

— Но Саба — самый уединенный остров, насколько я помню, — сказал Тайрел, улыбаясь. — Ни телефона, ни почты, да и посетителей ПОЧТЕ не бывает.

— Я настояла, чтобы он установил спутниковую антенну. — Доминик отодвинула кресло и встала. — Он любит международные футбольные матчи, относится к космической связи как к черной магии, но телевизор смотрит постоянно... Ладно, я побежала.

— Я подожду здесь. — Хоторн проводил взглядом удаляющуюся фигуру женщины, которая, как он думал, навсегда ушла из его жизни. Ее рассказ обрушился на него как штормовой ветер. А известие о ее замужестве чуть было совсем не потопило его, он едва не задохнулся, услышав об этом браке, который вовсе и не являлся таковым, но именно подробности ее замужества добавили ему плавучести... Они не должны снова расставаться, он не потеряет ее!

Хоторн подумал о том, догадалась ли она позвонить дяде на Сабу и предупредить, что задержится. В течение дня самолеты летали между островами каждый час. Не могли же они просто вот так попрощаться и разойтись в разные стороны, это было немыслимо. Тайрел довольно хорошо знал Доминик, чтобы предположить, что и она понимает это. Он улыбнулся про себя, подумав о ее эксцентричном дядюшке, которого никогда не видел. Парижский адвокат, он провел более тридцати лет в бурлящем мире арбитража, разрываясь между кабинетом и залом суда, принимая решения, от которых зависела судьба миллионов франков.

Но одновременно с этим это был спокойный, ласковый человек, который желал только сбежать от этого сумасшествия, рисовать цветы и закаты, как сам он говорил, «в стиле позднего Гогена». Доминик рассказывала, что, уйдя в отставку, он взял с собой пожилую служанку, оставил бессердечную жену, ничего не сообщил несносным дочерям, которые, как и их мать, страдали скупостью, и улетел на Малые Антильские острова «в поисках своего Таити».

Остров Саба был выбран совершенно случайно, в результате разговора с незнакомцем в баре аэропорта на Мартинике. Незнакомец возвращался в Европу, решив провести остаток жизни в Париже, и у него на Сабе был скромный, но уютный дом, который он хотел продать. Заинтересовавшись, дядя Доминик стал расспрашивать незнакомца, и тот показал ему несколько фотографий дома. Бывший адвокат тут же, за соседним столиком, составил бумаги о покупке дома, немного удивив, но не насторожив незнакомца. Потом он позвонил в свою парижскую фирму бывшему вице-президенту, который теперь стал президентом, дав указание выплатить деньги владельцу дома сразу по его прибытии в Париж. Бывший подчиненный был вынужден вычесть стоимость дома из довольно высокой пенсии бывшего начальника. Владельцу дома было поставлено всего одно условие: он должен связаться с телефонной компанией на Сабе и распорядиться немедленно снять все телефоны в доме. Озадаченный и вместе с тем очень довольный сделкой, превзошедшей все его ожидания, домовладелец позвонил из аэропорта в телефонную компанию острова, прокричал в трубку указания, сопроводив их многочисленными угрозами.

На островах, служивших прибежищем многим разочарованным, пресытившимся жизнью людям, знали массу таких историй. Эти люди нуждались в понимании и заботе, и Доминик, занятая своей благотворительной деятельностью, все же находила время для дяди-отшельника.

— Ты не поверишь, — сказала Доминик, подходя к креслу и прерывая размышления Тайрела, — адвокат оставил для меня сообщение, что он очень занят и сможет встретиться со мной только завтра. И не преминул подчеркнуть, что предупредил бы меня, если бы на острове был телефон.

— Вполне логично.

— Тогда я позвонила в другое место, коммандер, правильно я называю тебя? — Доминик села в кресло.

— Это в прошлом, — ответил Тайрел, качая головой, — я повысил себя в звании, и теперь я капитан, потому что у меня свой корабль.

— А это повышение?

— Можешь не сомневаться. Кому ты позвонила?

— Дядиным соседям, тем самым, которые надоедают ему и из-за которых он хочет переехать. Они приносят ему свежие овощи со своего огорода, проникают в дом, минуя служанку, и мешают ему рисовать или смотреть футбол.

— Похоже, что они хорошие люди.

— Они — да, а он — нет, слишком неуживчивый. И тем не менее я дала им вполне законный шанс нарушить его уединение. Попросила зайти к нему и передать, что с адвокатом, с банком есть некоторые проблемы и что я сейчас занимаюсь их решением, а вернусь позже.