33 марта - Мелентьев Виталий Григорьевич. Страница 27

Гостей собралось, наверно, с тысячу. И все — самых различных национальностей. Они окружили яму густой и шумной толпой, заглядывали вниз, фотографировали и яму и друг друга.

Вскоре гостей несколько оттеснили работники телевизионных центров, установившие свою аппаратуру, и кинооператоры. А тут, как назло, стали слетаться опоздавшие гости, и над головой то и дело шумели вертолёты. У любого человека от этого шума и пестроты разболится голова, а если он ещё спал кое-как, то даже разговаривать и то не захочется.

А Васю всё-таки заставили говорить. Он покорно сошёл в шурф и стал рассказывать, как он провалился, как жевал промёрзшие бутерброды. Он даже показал банку от консервов и клочок газеты, в которую были завёрнуты бутерброды.

Тут ему немедленно предложили показать, где и как он лёг в то злополучное утро воскресного дня 28 марта 1955 года. Вася лёг и даже свернулся калачиком. Над ним сверкали вспышки электросвета, стрекотали кинокамеры, склонялись лапы телевизионных установок. Потом его снова заставили говорить. Он устал, в горле у него пересохло, и поэтому голос звучал всё тише и тише. Но странно, чем тише говорил он, тем сильнее кричали люди, собравшиеся вокруг ямы. Оказалось, что это старались переводчики — они переводили его слова на все языки мира.

Всё это начинало порядком надоедать, и Вася замолк. Слушатели поняли это как конец его рассказа. Кто-то спросил:

— А как же вы разморозились?

Окончательно разозлившийся Вася подумал: «Разморозился!.. Подумаешь, судака какого нашли!»

Вслух он не очень вежливо ответил:

— А так и разморозился. Проснулся, смотрю — солнце. Я и встал.

Все вокруг него опять закричали и зашумели. И чем больше они шумели, тем реже смотрели на Васю и наконец совсем перестали обращать на него внимание. Сотни людей сбились кучками и отчаянно спорили между собой. То и дело слышалось:

— Я вам говорю…

— Как доказал великий…

— Но это просто невозможно!

— А я вам говорю…

— Наука не верит в непознаваемое. Она верит только в непознанное.

И все смотрели не в яму, а куда-то вдаль. Это так заинтересовало Васю, что он выбрался из ямы и тоже посмотрел вдаль.

Там, на вершинах сопок, по-прежнему мягко поблёскивали какие-то странные, огромные приборы. И все смотрели и показывали на них. И все шумели. Только очень немногие глубокомысленно молчали и переходили от группы к группе.

Вася разыскал в толпе дедушку. Его великолепный костюм был слегка помят, и сам он выглядел совсем не именинником. Рядом с ним стояли несколько растерянные Лена и Женька.

Женька смотрел на взрослых и совсем старых людей с явным недоверием и даже осуждающе. Его взгляд не изменил своего выражения и тогда, когда к ним подошёл Вася. Женька только шепнул:

— Вечно так: как свяжешься со взрослыми, так никакого толку нет. Ну, чего шумят, спрашивается? Лучше бы мы на рыбалку съездили. Я вчера все контакты переметил — теперь бы тайменей таскали. Да и Тузик некормленный стоит.

— Да, — поддержала Лена. — Они шумят, а животное стоит голодное. Просто удивительно, до чего взрослые люди бывают бесчувственными!

— А чего они шумят? — спросил Вася. — Я же им рассказал, как я… размораживался.

— Я сама не пойму, — сказала Лена. — Не верят тебе, наверно…

Глава двадцать третья

Наказание маловеров

Так или иначе, а настроение было испорчено. О дедушке все забыли, и он понял, что роль хозяина у него явно не получилась. Он часто вздыхал и едва заметно разводил руками, словно говорил про себя: «Ну что ж поделаешь? Так получилось…»

Растерянность дедушки была слишком очевидна, и Вася, рассердившись, решил набраться силы воли. Он нахмурил свои выцветшие брови, слегка наклонил вперёд стриженую голову и сжал кулаки. После этого он прошёлся среди споривших учёных и наконец наткнулся на Ли Чжаня. Старый китаец очень обрадовался и заговорил с ним, как с хорошим и давним приятелем:

— Вот, не верят тебе! Говорят, что ты не мог разморозиться. А я говорю — мог. Вася Голубев не такой мальчик, чтобы обманывать. Ты же пионер?

— Конечно! А почему они не верят? — удивился Вася. — Ведь я действительно разморозился. Стоит только посмотреть на меня, и каждый поймёт, что это правда.

— Видишь ли, Вася, всегда были и, к сожалению, есть и сейчас такие люди, которые считают, что, если что-нибудь происходит не так, как они думают, значит, это ложь. Полвека все учёные были твёрдо убеждены — и это подтверждалось фактами, — что человек, да вообще всякое живое существо, попавшее под длительное воздействие атомных излучений, должно или заболеть, или умереть. Поэтому все атомные установки окружаются специальными защитными устройствами. Но вот твой случай заставляет думать, что не все атомные излучения влияют на живое существо губительно. И ведь, собственно, это не ново. Радиоактивными веществами люди лечились уже давно. За последние десятилетия в этом были достигнуты особенно большие успехи. Но ещё не было случая, чтобы человек, пролежавший замёрзшим полвека, оживал. Вот тут-то и начинается главный спор. Одни говорят, что если ты и в самом деле разморозился, то не потому, что попал под длительное воздействие атомных излучений. Другие уверены, что ты вообще не «воскресал», потому что и не замерзал. Просто ты жил в очень отдалённых местах и слишком отстал. А третьи — в частности я и многие мои коллеги в самых различных частях света — уверены, что ты действительно замерзал, а потом действительно отмёрз и не как-нибудь, а именно благодаря атомным излучениям.

— Скажите… скажите, товарищ Ли Чжань, неужели я разморозился с помощью атомных излучений? — очень осторожно и почтительно опросил Вася.

— Я в этом уверен.

— Но ведь атомных-то станций поблизости нет, — возразил Вася.

— Как — нет? А вот это? Разве это не атомные станции?

Ли Чжань показал на строения с блестящими крышами, что высились на дальней гряде сопок. Как раз оттуда всё так же, как и несколько дней назад, нёсся ровный, тёплый, напоенный удивительным ароматом ветерок.

— А… а что же это? — спросил Вася.

— Вот как! Ты просто не знаешь, что это такое! Ну, тогда садись, и, пока там спорят учёные мужи, я тебе всё объясню.

Они присели на траву под кустом багульника. Над ними плыли перистые облачка, а вдали клубились кучевые. Шелковистой зеленью отливало широкое пшеничное поле. Поблёскивая, тихонько струилась речушка.

— Видишь ли, лет десять назад советское правительство, а также правительства других стран решили победить вечную мерзлоту. Ты знаешь, что это такое? (Вася кивнул головой.) На Крайнем Севере огромной линией установили атомные реакторы. Тепло, которое они выделяли, подогревало холодный полярный воздух. Весна пошла на север, и вечная мерзлота медленно, но верно отступала. Тепла было маловато, и оно несло в себе вредные излучения. Но вот люди добыли на других планетах элементы, которых нет на Земле. Они обладали гораздо большим запасом атомной энергии, чем все известные земные элементы, особенно один из них — макроний. По старой памяти, люди считали, что и этот звёздный элемент также излучает вредные для живого существа лучи. Но тут появились странности. Не только русские учёные, но и канадские заметили, что после применения макрониевых реакторов для растапливания вечной мерзлоты резко снизились всевозможные заболевания, сократилась смертность. Это же заметили американские, монгольские, норвежские и наши, китайские, учёные — ведь до северных границ этих государств дыхание макрония всё-таки долетало. А вот учёные более южных стран не верили в чудодейственные качества макрония… Твоё же отмерзание, Вася, заставляет подумать о многом. Мы теперь можем предположить, что излучение макрония поможет нам если и не совсем победить саму смерть, то уж, во всяком случае, отвоевать у неё многие позиции. Конечно, маловеры будут ещё долго спорить, не верить фактам. Но мы-то верим твоему размораживанию и, конечно, теперь начнём заниматься вопросами излучения макрония гораздо больше, чем прежде.