Темный Набег - Мельников Руслан. Страница 13
Всеволод вышел из лаборатории.
– Кто это? – он кивком указал на трупы.
– Брат Фридрих, брат Вильгельм, брат Яков, – недовольно процедил Томас.
Три рыцаря, павшие во время последнего ночного штурма, – припомнил Всеволод.
– А я-то полагал, их отпевали в часовне.
– Отпевали. Но служба давно закончилась, и останки перенесены сюда, – совсем уж недружелюбно глянул на него кастелян.
– Но зачем? Что здесь происходит?
– Как что? – вопросом на вопрос ответил Томас. – Тебе разве не приходилось присутствовать при бальзамировании трупов?
– Нет, – честно признался Всеволод. – Не доводилось, знаешь, как-то.
Вообще-то об обычае готовить покойников к длительному хранению в могилах и склепах он слышал, но, сказать по правде, никогда его не понимал и не одобрял. Сказано ведь: прах – к праху, и чего тут еще мудрить?
– Так значит, – Всеволод поскреб в затылке, – значит, ваши алхимики…
– Да, – раздраженно перебил его кастелян, – этим они занимаются тоже.
Всеволод промолчал. Только покачал головой б изумлении. Порядочки, однако, в Закатной Стороже…
Голос Томаса сделался вдруг необычайно торжественным:
– Брата Фридриха, брата Вильгельма и брата Якова готовят к погребению. В их тела впрыскивают раствор, воспрепятствующий тлену. Затем их облачат в боевые доспехи. А после все трое будут упокоены навеки. Таково распоряжение мастера Бернгарда. И таков наш последний долг перед павшими.
Помолчав немного, однорукий рыцарь добавил:
– Бальзамирование следует завершить до возвращения магистра. Поэтому не будем мешать.
Так и не переступив порога, кастелян отступил от двери. Вздохнул:
– Вам вообще не следовало бы смотреть на это. Все-таки вы…
Тевтон вновь умолк, не закончив фразы.
«Чужаки» – додумал недосказанное Всеволод. Да, они не являются членами ордена. И – да, пожалуй, пялиться на здешние предпогребальные таинства им не приличествует.
– Пора подниматься наверх, – сухо произнес Томас, закрывая дверь лаборатории.
Что ж, наверное, пора… Только вот…
Дернулось на сквозняке факельное пламя, бросило отблески дальше по галерее. А дальше – тупик. Заканчивающийся, как успел заметить Всеволод, глубокой, нишей.
А в нише той – еще одна дверь. Потяжелее и покрепче, чем все прочие в этом подземелье. И ведь нет – не показалось! В самом деле – дверь. Темнеющая железом, но не поржавевшая, содержавшаяся – сразу видно – в образцовом порядке.
Запертая дверь.
– Что там? – Всеволод шагнул в проход. Посмотреть поближе.
– Нельзя! – с самым решительным видом Томас преградил путь. – Вот туда вам и вовсе нельзя!
– Нельзя? – нахмурился Всеволод. – Почему?
Опять какие-то секреты…
– Да потому что нет никакой нужды нарушать покой мертвых, – раздраженно ответил Томас.
– Мертвых? – Всеволод опешил. – Там что – тоже мертвые?
– Это склеп, русич. Своих павших братьев мы хороним здесь, а не на погосте за замковой стеной.
Ах, вот в чем дело… Очень удобно. Из алхимической мертвецкой – прямиком в склеп по соседству. Недалече выходит.
– К тому же у меня нет ключа от этой двери.
– У замкового кастеляна нет ключа? – искренне удивился Всеволод – У кого же тогда этот ключ?
– У мастера Бернгарда, – ответил Томас. – Когда в склеп вносят павших братьев, он открывает дверь. Все остальное время склеп заперт. И это правильно. Зачем понапрасну тревожить останки благородных рыцарей?
– Хм-м, а останки неблагородных воинов? – прищурившись, спросил Всеволод. Помнится ведь, вместе с тремя рыцарями прошлой ночью погибло еще девять человек. – Где вы хороните их?
Томас нахмурился, поджал губы.
– Гибнут многие, однако для всех места в замковом склепе не хватит…
Понятно. Значит, погост за стеной…
– Каждого воина, павшего при обороне Зильбернен Тор, мы отпеваем, как доброго христианина, и с почестями отправляем в последний путь, – заверил тевтон. – Но здесь, в замке, находят упокоения только полноправные братья ордена.
«Интересно, а куда положат моих дружинников? – подумал Всеволод. – И куда положат меня?»
Мысли в голове зашевелились вовсе не из приятных. Да уж, мысли… Бродить в темноте подземелий расхотелось напрочь. Тем более лезть в склеп Серебряных Врат.
– Возвращаемся, – вздохнул Всеволод. – Выводи нас обратно, на свет Божий, брат Томас.
Чем дальше они уходили, тем более разговорчивей становился однорукий провожатый. Видимо, близость склепа и давящая атмосфера подземелий изрядно угнетала и его самого. А того пуще – угрюмое молчание спутников. К тому же тевтон явно чувствовал себя виноватым за непозволительный тон, которым, забывшись, заговорил с гостями. Все-таки подобным тоном с союзниками, призванными на помощь, обычно не общаются. Вряд ли мастер Бернгард похвалил бы своего кастеляна за такое.
В общем, будто прорвало Томаса… Разгоняя тишину и стремясь хоть как-то сгладить неприятное впечатление от первого знакомства, кастелян говорил, говорил, говорил… Без умолку и без особого в общем-то веселья. Но много чего понарассказывал. И о Закатной Стороже, и о нелегкой жизни ее обитателей, и о нечисти, рвущейся по ночам из Проклятого прохода. И о битве, конца которой не видно и победа в которой едва ли возможна. Разве что о замковом упыре кастелян не обмолвился ни разу. Впрочем, пустые слухи Всеволода и не интересовали. Его сейчас интересовало реальное положение дел.
И Всеволод слушал немецкого рыцаря не перебивая. Сагаадай и Золтан тоже молча внимали тевтону. Что ж, они ведь хотели узнать о тевтонской крепости как можно больше.
И вот – узнавали. Из первых, что называется, уст. От очевидца печальных событий и непосредственного их участника. От свидетеля Набега.
Брат Томас рассказывал…
Глава 11
Одиночки-волкодлаки, первыми миновавшие Проклятый проход, не причинили большого вреда. Да, несколько раз оборотни нападали на тевтонские дозоры. Да, перекинувшись в человека, дважды проникали на территорию замка Сторожи, а ночью обретали звериную личину и…
И погибали под посеребрённой сталью.
С вервольфами справлялись быстро. Одиночки потому что… Противостоять им орденские братья научились в считанные дни и с минимальными потерями.
Но волкодлаки ушли. Пришли упыри. II с тех пор Серебряные Ворота находятся в странной осаде. Если, конечно, можно назвать осадой нескончаемые ночные штурмы с регулярными дневными перерывами.
Несметное темное воинство атаковало замок еженощно, однако каждое утро нечисть неизменно отступала. Потом все повторялось заново. С ужасающим постоянством повторялось. Упыри приходили после заката и, оставляя под стенами цитадели горы трупов, уходили, прежде чем заря золотила снежные вершины горных хребтов. Но кровопийцы, однажды уже перешедшие границу обиталищ и уцелевшие во время штурма, обратно в свою неведомую Шоломонарию уже не возвращались. Перед восходом кровососы искали укрытие по эту сторону рудной черты, в мире людей. Любое укрытие, куда не проникают губительные для темных тварей солнечные лучи.
Годилось все: пещеры, глубокие расщелины в скалах, подвалы брошеных домов, кладбищенские склепы, даже свежие могилы, в рыхлой земле которых легко зарыться с головой.
Затаившись в дневных убежищах, твари дожидались следующей ночи. А дождавшись…
Одни присоединялись к новым полчищам, извергаемым Мертвым озером, и шли на очередной штурм тевтонской Сторожи. Другие постепенно расползались по окрестностям и уходили в глубь страны на поиски иной добычи.
Ночь была временем нечисти и часом испытаний для защитников крепости. Днем же… Днем воины Закатной Сторожи отдыхали, сколько могли, чинили поврежденные укрепления и хоронили павших.
А еще…
Днем, случалось, рыцари орденского братства квитались за все. Оставив в замке сокращенный – настолько, насколько это было возможно – гарнизон, отрывая драгоценное время от сна и работы, тевтоны устраивали карательные вылазки. Малые. Или большие. Близкие. Или далекие.