Тевтонский крест - Мельников Руслан. Страница 31
— Ладно, — рыцарь не дослушал. — Дядька Адам, присмотри за Вацлавом.
Бородатый стрелок кивнул. Без особого, впрочем, энтузиазма.
Бурцев спрыгнул с седла, сунув повод в протянутую руку Збыслава.
— Оружие тоже давай, — посоветовал оруженосец Освальда. — Оно сейчас только помехой будет. Если дело дойдет до драки с татарами, это добро все равно тебе не поможет.
Бурцев послушно отдал щит, шлем, меч и арбалет со стрелами. На то, чтобы снять кожаный, с нашлепками, панцирь, времени уже не оставалось.
Когда всадники Освальда скрылись из виду, дядька Адам указал на высокую ель:
— Наверх, быстро!
В детстве Вася Бурцев был непревзойденным чемпионом по древолазанию. Сейчас детский опыт пришелся весьма кстати. Однако нельзя сказать, чтобы дядька Адам остался доволен ловкостью своего содозорника. Бородач беспрестанно погонял Василия, досадливо сплевывал и ругался шепотком. Затем пожилой лучник взобрался наверх сам. Точнее, взлетел с проворством обезьяны — Бурцев только ахнул.
А торопил его дядька Адам, как оказалось, не зря.
Едва дозорные угнездились в душистой хвое, в поле зрения попали первые татаро-монгольские воины. Дюжина всадников на низкорослых мохнатых лошадках рассыпалась по дороге и полю. Двое-трое периодически ныряли в лес, осматривались и возвращались обратно.
Бурцев разглядел мохнатые остроконечные шапки, странные доспехи — то ли из черной кожи, то ли из плетеных ремней, то ли из металла, обмазанного смоляным варом. Вооружены всадники были луками и небольшими копьями с крюками. Возле каждого кочевника бежал налегке еще один конек. Так вот они какие, татаро-монголы! Прямо со страниц учебника истории сошли. Съехали, точнее.
— Сторожевые, — шепнул бородач, — дорогу разведывают. Знать, важная персона едет, если столько сторожей вперед выслали.
Да, это было похоже на боевое охранение. Конни кинастороженно осматривались по сторонам, но не забывали глядеть и под ноги лошадей. И углядели блин… Остановились на том самом месте, где недавне топтались партизаны Освальда. Загалдели, совещаясь.
— Неужто разобрали наши следы? — встревожился лесной лучник. — Ох, худо дело, Вацлав.
Гортанный выкрик предводителя — и двое разведчиков съехали с дороги. Оставив запасных лошадей на тракте, оба вскачь понеслись к лесу.
Дядька Адам бесшумно потащил стрелу из заплечного колчана, наложил на тетиву. Бурцев пожалел, что слишком поспешно избавился от арбалета. Впрочем, как его заряжать, сидючи на ветке-то?!
Татары проехали прямо под ними. Туда и обратно, Стрелок в волчьей шкуре со вздохом облегчения ослабил натянутую тетиву. Вытер пот со лба:
— Пронесло вроде…
Сильно углубляться в заросли разведчики не стали. Порыскав среди деревьев и убедившись, что засады у дороги нет, они вернулись к тракту. Сторожевой отряд отправился дальше, а на большаке появились основные силы кочевников. Гул барабанов стал громче.
Глава 30
Первыми ехали, перегородив весь тракт от обочины до обочины, легковооруженные лучники и копейщики в войлочных шапках, с круглыми плетенными из прутьев и обтянутыми кожей щитами. На некоторых копьях вместо крючьев для стаскивания с седел вражеских всадников трепыхались конские хвосты бунчуков.
За легкой кавалерией следовали воины в пластинчатой броне и стальных шлемах. Эти, помимо луков и пик, были вооружены кривыми саблями, да и щиты их поблескивали металлом. Даже лошадей тяжелой монгольской конницы надежно прикрывали обшитые железной чешуей доспешные попоны и стальные налобники на всю морду.
— Татарские паны, — процедил дядька Адам. — Языческие витязи. Вроде наших дружинников и рыцарей.
Бурцев прильнул к просвету между еловыми лапами. Рыцари, значит? Собственно, по своему вооружению татаро-монгольские «паны» практически не уступали гордой польской шляхте, а кое в чем и превосходили ее. Сравнить хотя бы надежный панцирь знатного кочевника и кольчужную рубаху Освальда… Сравнение, пожалуй, не в пользу последней.
А это что за чудо? В ряды панцирной кавалерии затесалась неказистая фигурка маленького высохшего седовласого старичка. Бездоспешный, безоружный, в длинном халате, с желтым гепатитным лицом, он казался заплутавшим среди грозных воинов путником. Однако сами воины относились к дедку с почтением и подобострастием. Неужто главный?
Э, нет. Главный — другой.
— Вон там, видишь, — подсказал дядька Адам. — Ну, вон же, в самом центре этой адовой дружины. Тот, который с лисьим хвостом на шлеме, сидит — не шелохнется.
Всадник в богатых одеждах и доспехах, с саблей на боку, надменно взирал из-под шлема, отороченного мехом и украшенного хвостом чернобурой лисицы. На груди верхового поблескивала серебряная пластина в ладонь величиной.
— Голову на отсечение — татарский князь это или воевода, — дядька Адам нервно теребил тетиву лука. — Сшибить бы его прямо сейчас, так нельзя ведь. Татары за одну мою стрелу весь лес перевернут. И себя погубим, и пана Освальда тоже. Племя Измайлово нас в два счета переловит. Или не переловит? Как думаешь, Вацлав?
Вопрос риторический — дядьку Адама ничуть не интересовало мнение соседа по ветке, так что Бурцев промолчал. А волчьешкурый лучник уже щурился прикидывая расстояние до цели…
— Эх, кабы спросить дозволения у пана Освальда сшиб бы, как пить дать, сшиб!
До «князя» метров четыреста. Солидная дистанция. Даже из «калаша» не каждый поразит цель с такого расстояния одиночным выстрелом, а тут лучник сказки рассказывает. Бурцев позволил себе усомниться в словах бородача, но тот лишь презрительно скривил губы:
— Я с отцом белок в глаз стрелой бил, когда ты Вацлав, еще мальцом голозадым по мамке ползал.
Но тут дядька Адам ошибался. Когда он начинал белковать, Бурцева вообще-то и в помине не было. Равно как и его мамки. И отца, и деда, и прадеда.
А пальцы партизана все не отрывались от тетивы. Видать, соблазн для лучника…
— Сшибить-то можно, — тихонько рассуждал бородач. — Эвон — у супостата лицо открыто. В глаз бей. Как ту же белку, и наверняка будет. Только разить нужно сразу — первой же стрелой, иначе дружинники прикроют щитами…
Бурцев снова подивился оптимизму пожилого стрелка.
— Я, кстати, и тебе, Вацлав, целил точно в глаз, когда нашел вас с княжной в лесу. В правый глаз, — уточнил дядька Адам. — Дернулся бы — там бы и лег.
Бурцеву стало не по себе. Поддерживать разговор не хотелось.
Дядька Адам стрелу так и не выпустил. Дружина знатного кочевника неспешно проехала мимо. Зато на дороге появилась еще более диковинная процессия. Впереди на флегматичных коньках двигались барабанщики. Немного — с полдюжины. Но шум, который они производили, мог бы сделать честь полковому оркестру. У каждого по обе стороны седла приторочено по тамтаму, похожему на гигантский шлем. Остроконечный, перевернутый, туго обтянутый кожей.
Оружие «музыкантов» болталось за спиной. В руках — огромные колотушки. Этими «барабанными палочками», которые можно использовать в качестве дубин для Божьего суда, всадники монотонно лупили по натянутой коже тамтамов.
Бр-р-рум-бам-п! Бр-р-рум-бам-п! Бр-р-рум-бам-п!
Ритм неизменный, завораживающий, словно на ритуальных плясках шаманов. Барабанщики задавали темп идущей позади них толпе пеших, оборванных, грязных и уставших людей — мужчин и женщин.
Пленные! Бурцев чуть пригнул ветку, закрывавшую боковой обзор. Среди них может оказаться и Аделайда!
— Спрячь голову, дурень! — шикнул над ухом бородач. — Или хочешь, чтоб тебя татарин, как шишку, стрелой сбил?
Отпущенная ветка упруго поднялась, хвоя царапнула по лицу. Снова довольствуйся, Васек, редкими просветами в колючей и пахучей зелени.
Пленники тянули тяжелые деревянные конструкции, уложенные на колесные платформы. Кое-где вместе с людьми были впряжены медлительные быки и тощие лошадки. Вероятно, скотину, как и людей, кочевники пригнали из окрестных деревень или с разгромленных обозов.