Тевтонский крест - Мельников Руслан. Страница 44

Князь Казимир встал в первом ряду — среди шестерки своих рыцарей, в самом центре. За золотошпорыми всадниками изготовились к битве кнехты и оруженосцы. Стрелки-арбалетчики в третьей линии с шились и приводили в боевое состояние самострелы.

Глава 42

Вообще-то, по классическим правилам военной науки, нападающих должно быть как минимум втрое больше обороняющихся. Здесь же, на тракте, все выходило наоборот. Но первый же удар немного уравнял шансы противоборствующих сторон.

Малопольская дружина в копейной сшибке потеряла только одного бойца. Беднягу, не совладавшего со сноровистым жеребцом Збыслава, и вырвавшегося вперед между Бурцевым и Янеком, встретили сразу два рыцарских копья. Одно из них — копье Казимира — он отбить не смог. Острый наконечник пропорол кольчуу, разворотил правый бок краковского дружинника. Да… Будь жеребчик Освальдова оруженосца поспокойней и поотстань немного, возможно, тот роковой yдар пришелся бы по потрохам Бурцева.

Потери куявцев в начале боя оказались ощутимей. Краковцы за время службы под началом воеводы Владислава Клеменса хорошо освоили таранные удары. Двух рыцарей они выбили из седел копьями. Третьего, чье оружие успел отбить в сторону павший дружинник, Янек удачно срубил мечом. Остальных просто повалили вместе с конями. В первой шеренге устоял один Казимир. Бурцев попытался достать его клинком, но лишь чиркнул сталью о щит.

По инерции дружинники промчались мимо куявского князя, словно морская волна, не совладавшая с каменным утесом, и, не сбавляя темпа, ударили по кнехтам и оруженосцам — те уже спешили на помощь своим поверженным панам.

Здесь дело пошло еще веселее. Сразу на пять противников стало меньше. На шесть, на семь… Упал изрубленный краковец на правом фланге. Вскрикнул тяжело раненный дружинник. И все же куявцы утрачивали козырь численного преимущества. Теперь они едва ли могли похвастать хотя бы двукратным перевесом. А малопольская дружина продолжала яростно прорубаться дальше.

Бурцев поднимал и опускал меч, чувствуя отдачу чужой стали, но не ощущая пока слабого сопротивления разрубленной плоти. Что-то громко прокричал Янек. Бурцев видел, как он и еще трое краковских воинов повернули обратно — зачищать тылы. Дело нужное. Сбитых вместе с лошадьми рыцарей желательно обезвредить полностью. Один из них — придавленный своим конем и затоптанный копытами чужих — не шевелился. Другой порывался встать, подволакивая поврежденную ногу. Третий при помощи оруженосца уже поднялся и крепко держит меч в руках. А ведь позади остался еще и Казимир. Вон он — разворачивает своего громадного конягу и выискивает окровавленным наконечником копья новую мишень. Ладно, Казимир обождет. Сейчас добраться бы до княжны!

Третья линия обороны… Перед Бурцевым возник спешившийся арбалетчик. Молодой парень, наверное, его ровесник, уже натянул зарядным крюком тетиву самострела. Этот ровесник — последняя из преград, за которой уже виднелось заплаканное лицо Аделаиды. Бурцев преграду смял. Рубить на скаку — дело простое, малопривычное еще, но этот удар вышел на славу. Под клинком не только звякнуло железо, хрустнула кость. Куявский стрелок уткнулся в землю. Легкая разрубленная каска слетела с его головы. Вот она, Аделаида! Совсем рядом!

— Руки! — крикнул он.

Княжна протянула запястья, опутанные ремнями. Перерезать их, однако, Бурцев так и не успел.

— Вацлав! Сзади!

Кричал Янек…

Бурцев оглянулся. Краковец, предупредивши об опасности, яростно рубился сразу с двумя кнехтами. Но, в отличие от Бурцева, не забывал при этом поглядывать по сторонам. Потому и предостерег вовремя.

Казимир Куявский уже мчался на Бурцева, не щадя уставшей лошади. Голова в горшкообразном шлеме пригнута, щит с черным орлом и белым львом прикрывает все тело — от шеи до паха, острие тяжелого копья направлено точно в корпус противника.

Бурцев сплюнул — зло, раздраженно.

— Обожди, княжна!

Развернуть и послать в галоп Уроду — дело двух секунд. Он сорвался с места сразу, тоже набирая рость. Сейчас Бурцев видел и слышал только одно — несущегося навстречу Казимира и удары собственного сердца, бьющего в унисон со стуком копыт.

Левой рукой Бурцев удерживал повод и старался прикрыться щитом. Правая — с поднятым клинком — напряглась в предвкушении разящего выпада. О, как он ударит, как рубанет!

Правда, о рыцарских турнирах Бурцев имел весьма смутное представление. Наивные исторические фильмы да книжные описания писателей-фантазеров никогда в подобных сшибках не участвовавших — вот и весь его багаж. Увы, ни фильмы, ни книги не дали подходящего совета — как действовать конному мечнику против вооруженного длинным копьем всадника. А потому Бурцев решил поступать по своему усмотрению.

План прост: принять вражеское копье на щит, отклонить в сторону, а когда мимо пронесется слившаяся воедино с конем туша Казимира, бить что есть сил. Привстать на стременах и ударить с поперечным оттягом наискось — за верхний край щита. Так, чтобы клинок поднырнул под рогатый шлем. Горло и грудь противника — вот цель. Разрубить кожаный нагрудник, изорвать кольчугу… Он верил: если ударить как следует, присоединив к силе руки свой вес и инерцию несущихся навстречу друг другу лошадей, меч пробьет вражеский доспех. Увы. Все прошло не так, как бы хотелось Бурцеву. Казимир знал о конных поединках куда больше. Многолетний опыт реальных турниров и войн оказался полезнее, чем наивный расчет дилетанта.

За секунду до столкновения острие рыцарского копья приподнялось, блеснув перед самыми глазами Бурцева. Да, в последний момент он приподнял-таки свой щит. Да, реакция рукопашника спасла его от сокрушительного удара в голову и неминуемой смерти. Но не от поражения в поединке.

Это было похоже на автокатастрофу. Все равно что, вжав до упора педаль газа, налететь на кирпичную стену. Ну, может быть, с той лишь разницей, что стена сейчас была сложена из железа и сама двигалась навстречу автомобилю.

Его ударило все. И сразу. Дикая скорость вражеского коня и приличный разгон Уроды. Рука Казимира, удерживавшая длинное древко копья, и масса тяжеловооруженного всадника.

Высокая задняя лука рыцарского седла поглотила отдачу и удержала князя. Бурцева же удержать не могло уже ни-че-го.

Наконечник княжеского копья вогнал весь накопленный в себе чудовищный импульс разгона в щит Василия. И щит превратился в таран. А таран этот сшиб Бурцева с лошади. Мир замелькал в калейдоскопе красок и болезненных вспышек.

Он падал оглушенный, ошарашенный. Падал, нелепо размахивая руками, теряя оружие и даже не пытаясь сгруппироваться. А потом был еще один удар о землю. Не менее страшный. И еще один, и еще. Несколько раз Бурцев перекатился по грязному, и рытому копытами тракту. И замер наконец в блаженном оцепенении.

Был еще вкус крови во рту. И липкое на губах. И было трудно сделать вдох. Воздух почему-то казался неподатливо плотным и вязким. И не желал входить в легкие. Все? Отмучился?

Затуманившееся сознание уже направлялось куда-то по своим, не зависящим от Бурцева делам, бросив беспомощное тело на произвол судьбы. Сведенные в неимоверном напряжении мышцы начали расслабляться. Последнее, что он увидел, были кресты. Черные тевтонские кресты на белых щитах и плащах. И гибнущие краковские дружинники. И связанная Аделаида, к которой подъезжал куявский князь Казимир с обломком своего копья.

Глава 43

— … за, пес!

Было дурно, было плохо, возвращаться из небытия не хотелось. Но слишком настойчиво хлестали его по щекам, слишком громко кричали прямо в ухо:

— Открой глаза, пес!

Он попробовал пошевелиться. Никак! Все тело словно скрутила невероятной силы судорога. Только вот судорога не впивается в кожу крепкими путами. Связали! Правда, как-то странно. Бурцев не валялся беспомощным кулем в ногах победителя. Он стоял.

Бурцев открыл глаза…

Нет, не стоял. Висел на веревках, примотанный к стволу одинокого сухого дерева посреди поля. Без оружия, без доспехов. Спасительная роща, откуда началась их атака, была так далеко. Аделаида — еще дальше. А-де-ла-и-да! Малопольская княжна, окруженная эскортом всадников с черными на белом крестами, уже въезжала в ворота Сродовской крепости.