Антик с гвоздикой - Мельникова Ирина Александровна. Страница 31

– Ксения, – сказал он слегка виновато, – простите, что я тороплю события. Вероятно, у вас создалось впечатление обо мне как о невоспитанном человеке, соблазнителе юных барышень? Поймите, это совсем не так. Я многое пережил в жизни, в ней было много неприятных моментов, но я вовсе не хочу причинить вам зла.

– Я совсем так не думаю, – прошептала Ксения. – Я просто боюсь, что Наташа узнает об этой встрече и рассердится. Я ведь отвечаю не только за себя, но и за Павлика.

– А что плохого, если Павлик научится тому, чему его все равно рано или поздно придется учить? – удивился Аркадий. – Надеюсь, ваша сестра не собирается всю жизнь держать его возле своей юбки?

– Нет, конечно, но мне кажется, она старается оттянуть его взросление, – призналась Ксения. – Она боится, что он станет таким же грубым, как его отец.

Аркадий покачал головой:

– Гораздо хуже, если он войдет во взрослую жизнь слабым, изнеженным существом.

– Я пытаюсь убедить в этом Наташу, но она обращает мало внимания на мои слова. Мне порой кажется, что она до сих пор считает меня маленькой девочкой. И нам не поздоровится, если она каким-то образом узнает, что я ослушалась ее и встретилась с вами. – Она оглянулась на князя и Павлика. Оба весело над чем-то смеялись. И Ксения уже смелее посмотрела на Аркадия. – Кажется, они окончательно нашли общий язык. Я очень рада этому. По дороге сюда Павлик весь извелся от нетерпения. Больше всего он боялся, что не понравится князю и тот откажется заниматься с ним.

– Я давно знаю Григория и никогда не замечал у него особой любви к детям, – признался Аркадий, – но с Павликом он занимается с удовольствием. Скажу больше, князь Панюшев не из тех, кто будет притворяться или использовать детей в негодных целях.

– Скажите, Аркадий, – Ксения доверчиво улыбнулась ему, – почему он столь жестоко поступил с Наташей? Я вот смотрю на него и поражаюсь. Как он может так безмятежно улыбаться и шутить с Павликом, когда его мать страдает?

– Нет, князь – не записной злодей, – расплылся в улыбке Аркадий, – хотя, признаюсь, в некоторые моменты он очень удачно его изображает. Догадываюсь, что в случае с вашей сестрой он решил пойти на подобную хитрость. Согласитесь, графиня отнюдь не ангел и, может, даже больше нуждается в крепкой мужской руке, чем ваш ненаглядный племянник.

– Вы ошибаетесь. – Ксения отвела взгляд и освободила ладонь из пальцев Аркадия. – Она не нуждается в мужской опеке. Дела в имении идут очень хорошо, и она найдет выход даже в том случае, если не сумеет договориться с князем. Послезавтра мы собираемся в город. Наташа уверена, что она окажется права в этом споре.

– Зря она затеяла эту канитель, – вздохнул Аркадий. – Ей лучше уступить. Князь готов изменить свое решение, если ваша сестра дозволит ему восстановить купальни и пользоваться той частью озера, которая прилегает к его дороге. Я думаю, это очень разумное предложение.

– К сожалению, я не смогу передать его предложение Наташе, – сказала Ксения виновато, – тогда она сразу догадается, что я встречалась с кем-то из вас. И нас с Павликом накажут.

– Розгами? – поразился Аркадий.

– Нет, до этого, надеюсь, не дойдет, – улыбнулась девушка, – но нас лишат поездок за пределы усадьбы.

– Что ж, это дело князя, в конце концов, как донести до вашей сестрицы условия мирного соглашения. Возможно, Григорий пошлет парламентера с белым флагом. Так иногда бывает на войне. Я с удовольствием выступлю в этой роли.

– Вы хотите сказать, что князь готов договориться с Наташей? – переспросила Ксения. – Он готов пойти на уступки?

– Только на взаимовыгодных условиях. – Аркадий поднял вверх указательный палец. – Согласитесь, ваша сестра слишком своенравная особа, чтобы позволить ей садиться на шею. Возможно, ее порывы во что бы то ни стало одержать победу над князем требуется чуть-чуть остудить?

– Я ничего не могу сказать по этому поводу. – Ксения беспомощно посмотрела на него. – Наташа сама решает, как ей поступать, и не нуждается в чьих-либо советах. Но она не позволит указывать ей, поэтому вряд ли примет условия князя. И не потому, что ей этого не хочется. Просто в силу своего характера она сделает все наперекор, хотя после будет мучиться...

– Скажите, Ксения... – Аркадий снова взял ее ладонь в руки, поднес ее к губам, но не поцеловал, а только на мгновение прижался к ней щекой. Но даже этого мимолетного прикосновения хватило, чтобы лицо девушки зарумянилось от смущения и ей показалось, что она вот-вот потеряет сознание.

Аркадий ласково коснулся пальцами девичьей ладошки, ощутил ее несомненную дрожь и понял, что нужно повторить вопрос, хотя ему пришлось изрядно напрячься, чтобы вспомнить, о чем все-таки он хотел спросить Ксению.

– Скажите, – почти прошептал он, сдерживая себя изо всех сил, настолько ему хотелось поцеловать ее, – ваша сестра любила своего мужа?

Ладонь Ксении нервно дернулась в его руке. Лицо девушки помрачнело.

– Нет, никогда! – ответила она столь же тихо. – Наташа была очень несчастна. Я была совсем маленькой, когда графа Федора не стало, но помню, что Наташа плакала от радости и втайне заказала благодарственный молебен. Возможно, поэтому господь наказывает ее и не дает настоящего счастья, – закончила она совсем тихо. И, выдернув все же ладонь из руки Аркадия, прижала ее к глазам.

– Простите. – Аркадий обнял ее за плечи и привлек к себе. – Простите, что огорчил вас своими вопросами. Но это совсем не праздный интерес, Ксения. Мне нужно знать, как прекратить этот спор без неприятных последствий. Смею заметить, у графини масса недоброжелателей, и нам с князем не хотелось бы обострять конфликт до такой степени, чтобы слухи о нем расползлись по всей округе.

– Спасибо, – прошептала Ксения и отстранилась от него, – вы очень любезны, но я все же не уверена, что сестра захочет разговаривать с вами. Должны произойти просто из ряда вон выходящие события, чтобы она пошла на мировую. А пощады она точно не попросит, даже не надейтесь!

«Что ж, я это слышал много раз», – хотел сказать Аркадий, но не успел. Их разговор прервал громкий топот копыт. Князь сидел в седле, Павлик устроился впереди него. Скачка верхом на лошади привела его в неописуемый восторг.

Князь спешился и протянул руки, чтобы снять мальчика с лошади. Но тот надул губы.

– Право, Григорий Александрович, у нас есть еще время покататься на вашем Мулате. Можно проехать до коляски, чтобы Марфуша и Евсей тоже увидели, как хорошо я держусь в седле.

– Всему свое время, – улыбнулся князь. – У вас и впрямь замечательные успехи, но хвастаться пока рано. Что в том замечательного, если я буду вести лошадь в поводу? Если показывать достижения, то только самому. Даю слово, что через неделю вам будет не стыдно показать свое искусство не только перед Марфушей, но и перед маменькой.

Напоминание о маменьке, похоже, испортило мальчику настроение. Он закусил губу и, минуя руки князя, довольно ловко спрыгнул на землю.

Ксения испуганно охнула, а князь вполне спокойно заметил:

– Я вижу, граф, что вы смелый мальчик, однако все ж не следует на первых порах отказываться от помощи.

– Простите, князь, – смутился Павлик. – Но я не маленький, чтобы все время держать меня за ручку. Ксюша, скажи, я ведь не боюсь прыгать с забора? А там гораздо выше, чем с лошади.

Ксения только развела руками. Чтобы доказать свою храбрость, Павлик однажды готов был спрыгнуть с крыши беседки. Но его пыл остудила Марфуша, показав озорнику заросли крапивы, которые затянули все подступы к ней.

Солнце тем временем перевалило зенит. До обеда оставалось чуть больше часа. И Ксения заторопила Павлика. Им надо было добраться до усадьбы раньше, чем Наташа. Иначе завтра их не отпустят на прогулку.

– Смею надеяться, ваша светлость, – произнес Павлик с неожиданной для девятилетнего мальчика учтивостью, – что занятия со мной были не слишком утомительны для вас?

Князь улыбнулся и протянул ему руку. Мальчик почти с благоговением пожал широкую и загорелую мужскую ладонь. Григорий мог головой ручаться, что Павлик проделал это впервые в жизни. И еще он знал, что окончательно завоевал сердце сына той женщины, о которой не мог думать без содрогания. Одно только воспоминание о взгляде графини, которым она готова была испепелить его на месте, повергало князя в неописуемое волнение. Его только отчасти удалось снять, общаясь с ее сыном.