Антик с гвоздикой - Мельникова Ирина Александровна. Страница 63

– Живо в коляску! И чтоб галопом домой!

Ксюша, подхватив юбки, заспешила к дороге. Аркадий ринулся за ней, но князь придержал его за руку и укоризненно покачал головой:

– Не надо! Только навредишь!

Они молча проводили взглядом облако пыли, отмечавшее скачущую во весь опор графиню. Аркадий первым нарушил молчание:

– Она что, с цепи сорвалась?

– Как сказать... – Князь улыбнулся, и его лицо приобрело мечтательное выражение. – Кажется, я нашел ту, на которой женюсь непременно.

Аркадий открыл рот:

– Так это ее медальон? Но почему она его не признала?

Князь рассмеялся и хлопнул его по плечу.

– А ты бы признался на ее месте? В присутствии сына и сестры?

– Нет, конечно! – пожал плечами Аркадий. – И все же с чего она так взбесилась? Или ты ей не показался ночью?

– Ты глуп, Аркаша, как вон тот червяк, что ползет по твоему плечу. Разве можно ползти так близко от моей руки? – Григорий щелчком отправил несчастного червячка в полет и обнял приятеля. – Я тебе больше скажу, сегодня я окончательно убедился, что Павлик мой сын. И как ты просмотрел тот очевидный факт, что мы с ним очень похожи, прямо-таки одно лицо?

– Погоди! – Аркадий помотал головой. – Дай в себя прийти. С чего ты решил, что Павлик твой сын? Что за вздор ты городишь? Ты же никогда не встречался с графиней до нашего переезда в Завидово?

– Совсем не вздор, – вздохнул князь. – Был один постыдный эпизод в моей биографии, о котором я никогда и никому не рассказывал. Но судьба распорядилась по-своему. И тот поступок, который я считал самым непотребным, самым отвратительным в своей жизни, похоже, сделает меня самым счастливым человеком на свете.

Он подтолкнул Аркадия к лошади, на которой Павлик сегодня осваивал премудрости разных видов побежки, [21] сам вскочил на Мулата. Дав коню шенкеля, бросил уже на скаку:

– Давай в «Храм любви»! Так и быть, напьемся сегодня до положения риз, иначе мой рассказ тебе не осилить.

Глава 23

– Я больше не вынесу! – Аркадий метался по кабинету и все время ронял стулья, забывая их поднимать. – Что графиня себе позволяет? Никого не принимает! Даже исправника не пустила. Что происходит в доме? Может, Ксении уже нет в живых?

– Эка ты загнул, братец! – заметил благодушно князь. Он сидел в кресле, закинув ноги на стол, и занимался тем, что курил сигару, совмещая это занятие с глотками вина. Бокал он держал в руке и выписывал им вензеля, стараясь повторить очертания расплывавшихся в воздухе дымовых колец.

Аркадий остановился и вперил в него негодующий взгляд, но князь вполне безмятежно взирал на окружающий мир и вдобавок еще подсмеивался над его тревогами.

– Твоя беспечность просто преступна! – изрек наконец Аркадий. – Ты не предложил ни одной дельной идеи, как проникнуть в «Антик с гвоздикой» и узнать, что там происходит?

– Меня гораздо больше беспокоит, куда исчез барон в компании со своим громилой? Полицейские прочесали весь уезд, но они как в воду канули.

– С чего ты решил, что барон отирается в уезде? – опешил Аркадий. – Наверняка уже отчалил в столицу. Там легче затеряться и переждать.

– Абсолютно с тобой не согласен. – Князь поднялся из-за стола и остановился напротив Аркадия. Заложив руки за спину, он покачался пару секунд с носка на пятку и обратно, смерил приятеля задумчивым взглядом и только тогда заговорил: – Не мог он уехать по той причине, что не достиг своей цели. Вероятно, он в курсе семейной тайны Изместьевых, если не сам провернул эти грязные делишки. Скорее всего, граф обещал ему приличное вознаграждение, но или не выполнил свое обещание, или барон просадил денежки и решил шантажом сколотить себе состояние. Графиня явно в панике, видно, этот мерзавец пригрозил ей предпринять более решительные действия или поставил заведомо невыполнимые условия. Отсюда и баррикады вокруг усадьбы, усиленная охрана и прочие заслоны, которые, как надеется графиня, помогут ей обезопасить себя и сына от происков барона.

– Но она выбрала неверную тактику. – Аркадий вновь принялся нервно ходить по кабинету. – Барон своего не упустит. Ты прав, скорее всего, он скрывается в поместье какого-нибудь очередного трусливого Караваева. Стервец дрожит за свою шкуру и вряд ли признается, что укрывает преступника.

– Наконец до тебя дошло! Но как донести эту мысль до графини? Как заставить ее довериться и рассказать нам, чем он на этот раз угрожает? Ведь последствия могут быть самые непредсказуемые!

– Но барон, похоже, не узнал тебя?

– Мы оба очень сильно изменились, – рассмеялся князь. – Тем более от того смазливого гусара, каким я был десять лет назад, ничего не осталось, даже фамилии. Усы и то другого фасона ношу.

– Постой, – Аркадий остановился и хлопнул себя по лбу, – кажется, я знаю, как проникнуть в «Антик».

За две минуты он изложил свою идею, отчего князь пришел в полный восторг.

– Отлично! – Григорий потер руки. – А я следом за тобой отправлюсь в Белореченск. Снова встречусь с исправником, навещу Юрия Леонидовича. Пока Нежданов все еще предводитель дворянства, так что должен ответить на мои вопросы.

Григорий дотронулся пальцем до медальона, с которым не расставался с тех пор, как Аркадий нашел его в «Храме любви». Иногда ему казалось, что медальон стал своеобразным мостиком между ним и Наташей – хрупким, неустойчивым, но он соединил их друг с другом через десять лет разлуки. И очень скоро придет тот момент, когда они снова ступят на него, протянут руки навстречу своей любви. Григорий Панюшев верил, что сумеет отважиться на тот разговор, который пока оттягивал, но чувствовал, что он обязательно состоится. И Наташа непременно его простит, иначе просто не должно быть!

– Барыня! – Глафира осторожно заглянула в приоткрытую дверь кабинета. – Дозвольте слово сказать!

– Говори, но быстро! Мне некогда! – произнесла строго графиня.

Глафира про себя ухмыльнулась. Чего, спрашивается, некогда? Все равно днями напролет возле окна стоит и молчит, что статуй в парке.

Но ехидство свое горничная не озвучила, а вслух быстро произнесла:

– Барыня, там внизу нищенка объявилась! Говорит, что черница, по свету бродит, людям правду говорит.

– Скажи Корниле, что я велела ее накормить, а ночевать определить в людской. Смотрите, чтоб блох не занесла!

– Да она не слишком грязная, разве что ряса на ней ветхая!

– Ладно, ступай! – Графиня отвернулась от горничной и произнесла, глядя в окно: – Могли бы не отвлекать меня по подобным пустякам.

– Барыня, – Глафира не уходила, продолжала топтаться за ее спиной. – Черница говорит, что барыня ваша, вы то есть, больно страдает, она может порчу снять, стоит ей с вами поговорить.

– С чего она взяла, что я страдаю? – Графиня повернула голову. – Опять в людской болтают всякую чушь?

– Да нет, она сразу это заявила, только в ворота вошла!

Графиня подозрительно посмотрела на горничную:

– Небось проходимка какая или воровка?

Глафира пожала плечами:

– Не похожа она на воровку, барыня! А то привести ее, сами посмотрите?

Графиня молчала пару секунд, затем сделала несколько шагов по комнате, остановилась напротив образов и перекрестилась.

– Ладно, веди! – приказала она горничной. – Но смотри, не покажется мне черница, велю и тебя, и ее выпороть на конюшне.

Горничная, подхватив юбки, быстро, как летний вихрь, умчалась исполнять приказ барыни.

Наташа прошла и села за стол, разгладила ладонями сукно, на котором за последние дни не появилось ни одной бумаги, ни одной книги, в которых она делала записи по хозяйству. У нее будто пропал интерес к жизни, и никто в доме не мог понять, чем это вызвано.

Даже проступок Ксении и Павлика остался почти без внимания. Правда, обоих посадили на три дня под домашний арест, что оба неслуха благополучно пережили. Сегодня и сын, и сестра обрели долгожданную свободу, и Наташа видела их в парке. Они как ни в чем не бывало пытались с помощью Данилы запустить воздушного змея.