Грех во спасение - Мельникова Ирина Александровна. Страница 9

– О чем же, Алексей Федорович?

Маша не отняла руку, а лишь слегка сжала пальцы барона, и он, приняв это за одобрение, быстро и взволнованно сказал:

– Я намерен поведать вам о своих чувствах, которые испытываю с того момента, когда впервые увидел вас.

Он перевел дух и продолжал уже более решительно:

– Вы самая красивая и очаровательная из всех девушек, каких я когда-либо встречал в жизни. У вас прекрасный характер, вы умны и отлично образованны. – Он опять вздохнул, помолчал долю секунды и произнес с необычной для него твердостью: – Я люблю вас, Мария Александровна, и прошу стать моей женой.

Маша вздрогнула. До сей поры все, что говорил ей барон, она воспринимала будто со стороны. Вот сидят под густой липой двое молодых людей, разговаривают между собой, кто-то кому-то признается в любви... Но последние слова Кальвица словно пробудили ее ото сна, и она с удивлением посмотрела на него:

– О чем вы говорите, барон? Ведь я вас совсем не знаю... Нет, нет. – Она слегка отодвинулась от него и растерянно посмотрела в бледное лицо Алексея. – Вам все это кажется. Через месяц-другой вы вернетесь на свой корабль, и сегодняшний разговор представится вам смешным и нелепым. Вы испытаете смущение и раскаяние и расцените этот поступок как недопустимое ребячество и ничего более.

– Маша, милая, я все понимаю, – барон снова взял ее руку и осторожно сжал ее в ладонях, – потому и не тороплю с решением. Но, поверьте, я искренне вас люблю и никогда, слышите, никогда не смогу кого-то полюбить с такой же силой и страстью, как вас.

– Я бы тоже хотела вас полюбить, барон, – прошептала Маша и посмотрела ему в глаза. – Без сомнения, я отношусь к вам иначе, чем к кому-либо в этом доме, но утверждать, что люблю вас, пока не могу. Вы очень нравитесь мне, Алексей Федорович, и я знаю наверняка, что вы никогда меня не предадите. И если я решусь стать вашей женой, то жизнь моя пройдет спокойно и безоблачно. – Девушка ласково, но слегка печально улыбнулась. – Вы надежны и порядочны, но я хочу быть честной до конца. Я не уверена, что мои нынешние чувства так же сильны, как ваши, и боюсь не оправдать ваших надежд.

– Маша, – протянул потрясенно барон, – вы мне позволили надеяться, и это лучшее, что есть в моей жизни сейчас. Смею ли я спросить вас, как скоро вы ответите на мое предложение?

Маша закусила губу. Что же делать? Барон ждал ответа. И он, несмотря на некоторые сомнения, все-таки очень нравился ей. Она растерянно взглянула в его ставшие черными от волнения и вечерних сумерек глаза.

– Я согласна принять ваше предложение, барон, но, – она подняла вверх указательный палец и, заметив радостный блеск в его глазах, улыбнулась, – прежде вы должны переговорить с князем и княгиней, получить их разрешение, и тогда, возможно, я стану вашей женой.

– Маша, милая! – Алексей обнял ее и прижался к ее щеке губами, потом, осмелев, скользнул к ее губам, и она подчинилась ему, позволив барону целовать себя. Но почему-то этот второй в ее жизни поцелуй не произвел на нее ожидаемого впечатления. Не оттого ли, что тот, первый, был внезапным и необычным, своеобразной проверкой их с Митей отношений, и имел потому слегка горьковатый привкус?

Поцелуй барона был мягким и нежным и не столь требовательным и дерзким, как Митин. Но почему, когда Алексей оторвался от ее губ и смущенно улыбнулся, Маше вовсе не хотелось, чтобы ее поцеловали вновь?..

– Эй, позвольте спросить, чем вы тут занимаетесь? – донеслось до них с лестницы. И Митя собственной персоной сбежал по ступенькам вниз, остановился напротив и, заложив руки за спину, окинул сначала Машу, а затем барона насмешливым взглядом.

Маша отметила, что барон недовольно поморщился, вероятно, ему не понравился Митин тон. Он поднялся со скамьи, в свою очередь заложил руки за спину и сухо сказал:

– Можешь поздравить нас, Дмитрий. Только что Мария Александровна позволила мне просить ее руки у твоего батюшки. Надеюсь, князь и княгиня с пониманием отнесутся к моему предложению и разрешат нам обвенчаться.

– Прекрасно! – протянул Митя язвительно. – Уверен, что так оно и будет. Но скажите на милость, почему вы это делаете втайне от меня, или я не имею никакого права знать, за кого собирается замуж моя сестра?

– Я вам не сестра, Дмитрий Владимирович. – Маша вздернула подбородок и с гневом посмотрела на князя. – Сегодня днем мы уже выяснили, кем я вам на самом деле прихожусь и какого рода участие в моей судьбе вы намерены принять! – Она подошла к барону и взяла его за руку. – Я ценю те чувства, какие испытывает ко мне Алексей Федорович, и надеюсь ответить ему тем же!

Митя скрипнул зубами, сердито топнул ногой и, не сказав ни слова, буквально взлетел по ступенькам вверх и скрылся в густых кустах сирени.

– Что это с ним? – Алексей проводил его недоуменным взглядом. – Я так и не понял, зачем он сюда приходил?

Маша пожала плечами:

– Возможно, Зинаида Львовна забеспокоилась, что мы слишком долго отсутствуем, и послала его за нами?

– Насколько я знаю, в подобных случаях используют горничную или кого-нибудь из лакеев, а не собственного сына, которого к тому же почти невозможно оторвать от его невесты.

– Алексей Федорович, я должна рассказать вам о ссоре, произошедшей у меня с Дмитрием Владимировичем сегодня днем. Дело в том... – Она торопливо, порой сбиваясь от волнения, поведала ему об их перепалке и обидных словах, высказанных Митей.

– Мне кажется, он решил попросить у меня прощения. У Мити вспыльчивый и непредсказуемый характер, но он быстро приходит в себя и сильно мучается от чувства вины за свой поступок.

– Да, я неоднократно в этом убеждался. Я знаю, что у него доброе и отзывчивое сердце, но сегодня перед ужином мы с ним говорили о вас, и что меня удивило, он пытался заставить меня изменить свое решение.

– Выходит, он знал, что вы собираетесь сделать мне предложение?

– Конечно же, знал. Причем раньше он, видя мою нерешительность, даже подталкивал меня на этот шаг, и вдруг такой резкий поворот. Но ваша ссора, как мне кажется, лишь отчасти объясняет его поведение. – Барон поднял голову, задумчиво посмотрел на луну, повисшую над деревьями, и тихо, слегка растягивая слова, сказал: – По-моему, он просто-напросто еще не осознает, что на самом деле любит вас, а не Алину. – Он повернулся лицом к Маше и грустно усмехнулся. – Мне бы очень хотелось ошибиться, но я слишком хорошо знаю Митю, дорогая Машенька...

– Не говорите глупостей, Алексей Федорович! – Маша подошла к нему ближе, обняла за шею и быстро, едва коснувшись губами, поцеловала барона в щеку. – Мне глубоко безразлично, как он ко мне относится. – И шепотом добавила: – Пойдемте в дом. А то и вправду Зинаида Львовна отправит кого-нибудь искать нас.

4

– Маша, открой! – послышалось за окном, и девушка не поверила своим ушам. Без сомнения, это был голос Мити, но неужели ему мало дневной ссоры? И почему вдруг он надумал выяснять отношения, когда все уже спят?

Маша быстро подошла к входной двери и задвинула засов, чего прежде никогда не делала, обходясь лишь небольшим крючком.

– Отвори, Маша, – произнес Митя более настойчиво и даже ударил в дверь кулаком.

Маша перекрестилась. Что-то в Митином голосе не понравилось ей. Неужели он пьян? Этого еще недоставало! Она опять перекрестилась и плотнее запахнула на груди теплый халат. В эту ночь, несмотря на духоту, ее почему-то лихорадило, и она не находила себе места, пытаясь унять неприятный, не дающий заснуть озноб.

– Мария, – раздалось теперь уже под окном, – если не откроешь дверь, я разнесу этот чертов флигель по бревнам!

Девушка подошла к окну и распахнула его настежь:

– Что вам нужно, ваша светлость? В каком свете вы меня выставляете своими пьяными выходками?

– Так ты считаешь, что я пьян? – спросил Митя и нервно рассмеялся. – Возможно, ты права, но опьянение это несколько другого рода.

Он подошел вплотную к окну и неожиданно мягко попросил: