Талисман Белой Волчицы - Мельникова Ирина Александровна. Страница 53

– Это Алексей Дмитрич, большой начальник из губернии, – сказал почтительно Ермак и неожиданно поклонился Алексею. Тот опешил и не нашелся что ответить. Сеок бросил через плечо короткую фразу, и тут же два молодых парня в длиннополых суконных кафтанах, с медными от загара лицами, подскочили к «важному» гостю с двух сторон. Один принял от него поводья, второй подхватил под локоть, когда Алексей попытался сойти с лошади. Так, поддерживая его под локоть, он и подвел его к сеоку.

Тот обвел гостя взглядом хитро прищуренных глаз, затем произнес несколько фраз на родном языке с такой важностью и достоинством, что напомнил вдруг Алексею ректора Горного института в момент вручения дипломов вновь испеченным инженерам. По крайней мере, короткая его речь звучала не менее торжественно. Правда, Алексей не понял из нее ни слова, но Егор, стоя за его спиной, вполголоса перевел:

– Твоя дорога привела тебя в наш аал, пусть удача будет рядом с тобой, пока твои ступни будут касаться нашей земли. Пусть рот твой будет полон пищи и не посетят тебя болезнь и горе, пока твои ступни будут касаться нашей земли. Пусть сила и ловкость не оставят тебя, а кровь будет играть в жилах, как стригунок, [35] пока твои ступни будут касаться нашей земли. Ты пришел к нам как друг и уйди тоже как друг...

Сеок закончил говорить и приложил руку к сердцу.

И Алексей, склонив голову в поклоне, проделал то же самое и сказал по-русски:

– Спасибо, я рад встрече с вами и людьми вашего рода. Пусть удача и богатство не покидают его.

Он не был уверен, те ли слова надо было сказать. Но после того, как Ермашка перевел их, сам сеок и собравшиеся за ним люди заулыбались, зашумели и расступились, пропуская гостей в восьмиугольную войлочную юрту, возле которой стояла круглолицая, розовощекая, совсем еще молоденькая женщина. Выпирающий из-под широкого платья живот и радостно блестящие живые черные глаза ясно говорили о том, что это жена Ермашки. Охотник же старательно делал вид, что до поры до времени не замечает Адонай, но его глаза тоже лучились таким неподдельным счастьем и восторгом, что Алексей не удержался и спросил шепотом у Егора:

– Он что ж, совсем недавно женился? – и кивнул на Ермака.

– Недавно, – так же шепотом пояснил Егор. – Его первая жена умерла два года назад от лихорадки, и по обычаю он женился на ее младшей сестре. И, похоже, счастлив безмерно. Да и девчонка, глянь, прямо тает от блаженства!

Глава 27

Вечер выдался ясный и прохладный. Пировали на улице, расстелив на траве войлочные кошмы и ковры. В большом котле над костром варилась баранина. Гостей потчевали шашлыком и кровяной колбасой, обносили айраном, который по вкусу смахивал на кумыс. Впервые Алексей его попробовал, а потом попил вдоволь в Сальских степях... Ведь сколько он себя помнил, каждое лето непременно проводил на дедушкином конезаводе, чьи угодья раскинулись по берегам реки Егорлык. Калмыки-табунщики научили его объезжать молодых и куражливых дончаков, скакать на них без седла с одной лишь уздечкой, пить кирпичный чай с маслом и солью, свежевать баранов и охотиться на волков с нагайкой.

Земляки Ермашки тоже напоминали Алексею калмыков: и внешностью, и гостеприимством. Они также радовались каждому новому для них человеку, старались накормить лучшим, что у них было, и делали это искренне, без тени лести или подобострастия.

Егор успел шепнуть Алексею, чтобы не слишком налегал на угощение, потому что это всего лишь разминка перед ночным пиром. Да и камлание лучше перенести не на полный желудок. «А то всякая чертовщина померещится!» – пробурчал урядник, объясняя подобные предосторожности. По той же причине он посоветовал ему не увлекаться молочной водкой. Дескать, арака только пьется легко, но с ног валит быстрее, чем пуля – марала.

Егор и Алексей сидели на большой кошме по обе стороны от сеока. Ермашка чуть поодаль, в кругу других мужчин рода. Алексей уже знал братьев, зятьев и прочих близких и дальних родственников. Женщины пировали рядом, отдельно от мужчин, но Алексей то и дело ловил взгляд охотника, направленный на Адонай. Да и она тоже не сводила с него глаз и, казалось, светилась от радости и счастья.

– Гляди, как наш Ермашка растаял, ну точно воск на солнце, – проворчал добродушно Егор и подмигнул Алексею. – Надо же, какую власть над ним баба взяла! – И, склонившись за спину сеока, пояснил шепотом: – От прежней женки у него детей не было. Потому и ждут это дите с нетерпением. Ермашка после смерти отца главой рода станет... – сказал Егор и посмотрел на небо. – Вон звезда Читиген показалась. Что, Ермашка, скоро камлание начнется?

– Скоро, – ответил охотник. – Сначала жертвы принесут духам, а потом уж шаман в бубен ударит...

Алексей поднял голову. Крупные звезды перемигивались в начинающем темнеть небе. И путеводная Полярная звезда – Читиген была так же далека и недосягаема, как далек и недосягаем был Североеланск и те, кого он даже не чаял в скором времени увидеть.

Глава 28

Камлание проводили в юрте Ермака-Иринека. Он сам освежевал белого барана, предназначенного в жертву духам. В кипящий над очагом котел опустили сердце, легкие, печень и почки. Туда же отправили переднюю часть барана, нарезав мясо крупными кусками. Заднюю, лучшую часть, как пояснил шепотом Егор, отдадут шаману после камлания.

Покончив с бараном, охотник уселся на кошму рядом с Адонай и принялся нанизывать баранье сало на березовые палочки. Его молодая жена, несмотря на выпирающий из-под платья живот, двигалась проворно, успевая делать множество дел и при этом то и дело прикасалась то к забинтованной голове, то к плечу мужа. Что-то ласково при этом приговаривала, а то просто смеялась, журчала смехом, как только что народившийся из-под снега ручеек.

Она накрыла шкуру барана белой скатертью и поставила на нее большую чашку с кислым сыром, чайник с аракой и кастрюлю с кипяченым молоком. Сварившееся мясо выложила в деревянное корытце и тоже выставила его на скатерть, оставив открытым. Горячий ароматный пар должен был понравиться духам, так же как и вид вкусных угощений, на которые расщедрилась молодая хозяйка.

Наконец в юрте появился шаман, крепкий с виду старик в высокой шапке из белой мерлушки, увенчанной клювом и перьями священных птиц – орла и филина. Верхняя часть шапки была откинута назад и унизана многочисленными раковинами. Края же обшиты тесьмой так густо, что она почти закрывала лицо шамана. А короткую, до колен, и тоже белую шубу обильно украшали серебряные и бронзовые колокольчики, бубенчики и плоские фигурки, похожие на птиц и зверей.

Егор снова пояснил, что это духи шамана, его верные слуги и помощники при камлании. Низ шубы, ее рукава и плечи были расшиты разноцветными – красными, синими, белыми – ленточками. Алексей попытался вспомнить, как их называл учитель. Кажется, челомы? Спросил у Егора, и тот подтвердил, да, правильно вспомнил. Действительно, челомы.

Шаман медленно и важно прошелся по юрте взад-вперед и, как полководец, который осматривает поле будущего сражения, обвел ее взглядом. За плечами у него топорщились крылья какой-то большой птицы, похоже, степного орлана. Да и сам он своим видом смахивал на птицу. Вероятно, так было проще проникать в другие миры...

– Егор, – прошептал Алексей и потянул урядника за рукав, привлекая его внимание, – глянь-ка! – и кивнул на веревку, протянутую через всю юрту. На ней еще до прихода шамана одна из старух вывесила с обеих сторон от очага по девять разноцветных рубах. – А это зачем?

– Это одежда для душ умерших шаманов. Без их помощи шаман не сможет путешествовать за девять озер и девять горных хребтов, где живет их дух гор, кажись, Хубай-хан, если я не запамятовал.

– Смотрю, ты в языческих обрядах лучше академиков разбираешься, – усмехнулся Алексей.

– Будешь тут разбираться, – вздохнул Егор. – Служба такая во всем разбираться. – И предупредил: – Только не потешайтесь, Алексей Дмитрич. Кому-то их обычаи дикими могут показаться. Но они эти дела на полном сурьезе принимают. И если обидятся... – Он вздохнул. – Вы уедете, а мне с ними жить надо в мире и в понимании. Смотрите, вон Таной, – кивнул он на шамана, – старик как старик, правда, скот хорошо лечит, да и людям то грыжу вправит, то сустав выбитый на место поставит. Его со всей округи приглашают шаманить, иногда из соседних улусов даже приезжают. Я его как-то спросил, помнит ли он, где его душа летала, что он говорил, когда в шамана превращался. «Нет, – говорит, – не помню! Душа шамана к духам в верхний мир ушла, а моя душа ко мне вернулась. И в дороге они не встретились!»