Моби Дик, или Белый Кит - Мелвилл Герман. Страница 162

Американским читателям «Моби Дика» легче. Им помогает самый язык этого произведения. Трудно сказать, в чём тут секрет. О языке Мелвилла написано немало специальных статей, но тайна его стилистического мастерства осталась нераскрытой. Любопытно, что всякому, кто занимался этим вопросом, приходило в голову одно и то же сопоставление. Язык «Моби Дика» уподобляют океанской волне, которая растёт, набухает, вздымается, затем рушится, разбрызгивая миллионы сверкающих капель, а за ней уже нарастает вторая, третья, четвёртая… Эти волны как бы подхватывают читателя и несут его вперёд, перенося через рифы и скалы. И даже если какая-нибудь коварная волна не удержит его, швырнёт на камни, то следующая обязательно подберёт и повлечёт дальше.

«Моби Дик» был опубликован в 1851 году. При своём появлении эта книга вызвала некоторое замешательство в рядах критиков и растерянность в стане читателей. Довольно быстро те и другие согласились, что «Моби Дик» – произведение «странное», и на том успокоились. Роман о Белом Ките перестал привлекать внимание и через несколько лет был прочно забыт.

Поскольку «странность» этой книги не исчезла и до сих пор продолжает беспокоить читателя, надобно разобраться в ней более обстоятельно.

«Моби Дик» – это роман о Человеке и о человечестве. Но в первую очередь об исторических судьбах сообщества людей, именовавших себя американцами. Парадоксально, что именно этого современники писателя не поняли. Они не заметили Америки в самом «американском» из всех американских романов середины XIX века.

Одна из причин подобной «глухоты» к общественно-философскому смыслу книги состояла в том, что современники привыкли видеть в Мелвилле не столько писателя, сколько путешественника, наделённого наблюдательностью и не лишённого бойкости пера. Каждое его произведение воспринималось обычно как литературный «отчёт» о том или ином эпизоде в бродяжнической жизни автора.

«Тайпи» и «Ому» в глазах американской критики сороковых годов XIX века были всего лишь занимательным рассказом о пленении автора каннибалами и о жизни на Таити. В «Редберне» видели описание рейса в Ливерпуль на «Св. Лаврентии». «Белый бушлат» представлялся воспоминанием о службе на военном фрегате «Соединённые Штаты». Да и появление «Моби Дика» объясняли тем обстоятельством, что плавание на китобойце «Акушнет» оставалось единственной неиспользованной страницей в «долитературной» жизни Мелвилла, и потому автор просто не мог не написать романа об охоте на китов.

Логичность этого стройного взгляда несколько нарушило появление третьего романа Мелвилла («Марди»). Его никак не удавалось привязать к биографии автора. Но критиков это не смутило. Они объявили роман неудачным и приветствовали появление «Редберна», как свидетельство того, что Мелвилл образумился, перестал лезть не в своё дело и вернулся к рассказу о собственных приключениях.

Некоторые основания для подобной оценки творчества Мелвилла у современников были. Писатель и в самом деле широко использовал собственный жизненный опыт в своих книгах. Но критики, яростно спорившие о достоверности фактов, изложенных в «Тайпи» и «Ому», не понимали, что события личной жизни автора, его наблюдения и впечатления были только материалом его книг, но не их смыслом. Между тем даже беглое знакомство с общественной и духовной жизнью Америки времён Мелвилла убеждает нас, что его романы являются порождением американской действительности сороковых – пятидесятых годов XIX иска.

Двадцатые, тридцатые, сороковые годы XIX века в истории США были временем интенсивного экономического роста. Быстро осваивались земли американского Запада. Строились дороги, каналы и мосты. В Новой Англии как грибы росли фабрики и заводы. Со стапелей сходили всё новые и новые корабли торгового флота. Американская экономика развивалась темпами, которых мир доселе ещё не знал.

Американцы пожинали плоды экономической независимости, завоёванной в двух войнах, и жили в убеждении, что Америка – «страна неограниченных возможностей», богом избавленная от голода, нищеты, кризисов и прочих неприятностей, которыми изобиловала история Старого Света. Они гордились своим республиканизмом, демократическим духом своих учреждений, неисчерпаемыми богатствами своей родины. Отсюда энергичный патриотизм американской литературы десятых – двадцатых годов XIX века, стремление прославить Америку в поэзии и возвеличить её недолгую историю в прозе. Отсюда и стремление как можно скорее создать свою национальную культуру, достойную великого народа, и тем самым покончить с вековой культурной зависимостью от Европы.

Однако не всё в жизни Америки этой поры укладывалось в картину безоблачного процветания. Где-то подспудно зарождались и вызревали социальные конфликты, нарушавшие спокойное течение общественной жизни. Со временем они обострялись всё более и более и в конце концов взорвали американское благополучие, ввергнув страну в пучину гражданской войны.

Постепенно обнаружилось, что понятие «национальное благо» в сфере экономической, политической и социальной – не более как фикция. То, что было благом для одних, оказывалось смертью для других. Всякая попытка регулировать экономику страны законодательным путём приводила к политическим кризисам.

Ожесточённая борьба между плантаторами Юга, промышленниками Севера и фермерами Запада привнесла в политическую жизнь Америки дух коррупции и демагогии. Просветительские лозунги, начертанные на знамёнах американской буржуазной революции, утратили свой первоначальный смысл. Теперь они стали предметом спекуляции, орудием в борьбе за достижение отнюдь не бескорыстных целей.

Нравственные принципы американской буржуазной демократии, выдвинутые XVIII веком и сформулированные Франклином, постепенно переосмысливались. Под напором капиталистического прогресса их демократизм таял, их буржуазность усиливалась. Знаменитый франклиновский афоризм «Время – деньги!» звучал уже не как осуждение праздности, но как призыв к обогащению. Поклонение доллару не воспринималось более как тайный порок. Его не стыдились.

Все эти обстоятельства общественной, политической и духовной жизни Америки оказывали сильнейшее воздействие на характер развития американской литературы тридцатых – сороковых годов XIX века. Творчество Мелвилла не составляло исключения.

Он писал морские романы («Редберн», «Белый бушлат», «Моби Дик») не просто потому, что сам был моряком, но потому, что Америка в сороковые годы XIX века уже стала крупнейшей морской державой мира. Жизнь американских моряков была важной частью национальной действительности. Америка не была бы Америкой без своего торгового, военного, китобойного и рыболовного флота. Усилиями Фенимора Купера, Ричарда Дана, Мелвилла и других корабельная палуба сделалась столь же привычным местом действия романов и повестей, как фермерский дом или городская площадь. В первой половине XIX века «морской роман» стал безраздельной монополией американской литературы. И это не случайно. Не случайно и то, что в названных романах Мелвилла романтика моря занимает второстепенное место. Первое отведено социальным аспектам морской жизни.

Даже первые произведения Мелвилла («Тайпи» и «Ому») не были простым изложением впечатлений, накопленных автором в годы скитальческой жизни. Они содержат в себе обобщения, которые ставят их в непосредственную и теснейшую связь с утопическим романтизмом, столь характерным для американской социально-философской мысли и литературы сороковых годов.

Описание «идеальной» жизни каннибалов построено у Мелвилла по всем правилам романтической утопии. И дело не в том, чтобы восславить благородство людоедов, но в том, чтобы вскрыть порочность буржуазной цивилизации. В этом плане ранние книги Мелвилла тесно соприкасаются с такими сочинениями американских романтиков, как «Колония на кратере» Купера, «Блайтдейл» Готорна, «Уолден» Торо и др. Таким образом, мы видим, что невозможно ставить знак равенства между материалом книг Мелвилла и их содержанием. Материалом могли быть события из жизни писателя. Содержанием была жизнь его родины.