Моби Дик, или Белый Кит - Мелвилл Герман. Страница 170

Вся китология в «Моби Дике» ведёт к Белому Киту, который не имеет никакого отношения к биологии или промыслу. Его естественная стихия – философия. Его вторая жизнь – жизнь в человеческом сознании – куда важнее первой, материальной.

Хотя сюжет «Моби Дика» построен как история китобойного рейса в далёкие просторы Атлантики и Тихого океана, главным предметом авторского внимания остаётся современная Мелвиллу Америка. Подобно многим своим современникам, собратьям по перу, Мелвилл остро ощущал неблагополучие в общественной и политической жизни своей родины. Соединённые Штаты развивались быстро, интенсивно, но само направление развития не совпадало с предначертаниями «отцов американской демократии». Идеалы продолжали оставаться идеалами, не претворяясь в практику. В экономической жизни господствующим принципом было по-прежнему имущественное неравенство, в общественной морали – стяжательство, в политике царила беспринципность, демагогия и коррупция. В результате «свободная и счастливая жизнь для каждого человека», во имя которой умирали солдаты американской революции, оказывалась пустым звуком, а знаменитая американская демократия – фикцией.

Среди американских романтиков Мелвилл был, вероятно, самым большим пессимистом. Фенимор Купер – один из наиболее острых критиков буржуазной Америки – отдавал себе полный отчёт относительно расхождения между идеалом и действительностью. Но он верил, что общественное зло в жизни Соединённых Штатов преходяще и недолговечно. Ему казалось, что американская демократия в своём развитии временно отклонилась от нормального пути, но непременно вернётся на него в будущем. Мелвилл смотрел глубже, чем Купер. Он был убеждён, что современное состояние американской демократии – естественный результат исторического развития; что социальное зло заложено в самих основах американской общественной жизни. По мысли Купера, дальнейший прогресс должен был привести Америку к выздоровлению. По мысли Мелвилла – к катастрофе.

Социальная и политическая жизнь Соединённых Штатов получила в «Моби Дике» широкое, хотя и не прямое отражение. Мелвилла интересовали не столько конкретные события и факты, сколько общие законы и нравственные принципы, управляющие человеческой судьбой или, точнее, судьбой американцев. В многочисленных авторских отступлениях, в потоке образных ассоциаций, возникающих по всякому, иногда случайному поводу, автор исследует проблему бедности и богатства, соотношение между свободой воли и экономическим принуждением и, наконец, приходит к довольно смелому выводу о том, что собственность есть первопричина всякой зависимости человека.

Мелвилл говорит обо всём этом по ходу описания различных деталей китобойного промысла, но истоки его мысли, материал, на котором он строит свои широкие обобщения, явно лежит за пределами романа. Писатель опирается на многие стороны американской действительности, на результат многолетних наблюдений.

Одна из особенностей «Моби Дика» состоит в том, что книга эта в значительной степени обращена в будущее. Автор изучает современность не только для того, чтобы воспроизвести её в художественных образах. Главная его цель – на основе исследования сегодняшней Америки предсказать её завтрашний день. Иногда он даже обращается к вчерашнему дню, но с той же целью – выявить направление нравственной эволюции американского общества, с тем чтобы определить, к чему эта эволюция может прийти в будущем.

Не все прогнозы Мелвилла оказались точными. Но некоторые поражают проницательностью. Мелвилл сумел разглядеть в современной действительности зародыши явлений, которые развились в полную силу лишь спустя несколько десятилетий. Удивительно, что Мелвиллу удавались верные прогнозы в самых сложных областях, там, где взаимодействовали экономика и мораль, политика, философия и психология.

Предвидения Мелвилла по большой части облекались в форму сложных, многозначных символов. Так, например, образ корабля под звёздно-полосатым флагом, на борту которого собралась разноплемённая команда, помимо своего основного смысла, имеет ещё несколько символических значений. Одно из них – Америка, плывущая по неизведанным водам истории к неизвестной гавани. Куда она плывёт? Суждено ли ей доплыть? Или, может быть, она погибнет, направляемая неразумной волей? Все эти вопросы тревожили Мелвилла. Он искал ответа на них, пытаясь установить, какие силы, интересы, стремления руководят жизнью американского общества. Как всегда, его интерес имел абстрактно-этический уклон.

Америка времён Мелвилла не обладала ещё высокой степенью национального единства. То была страна, в которой соседствовали различные экономические уклады, разные нравственные системы, разнообразные политические идеи. Внутренние противоречия с каждым днём становились острее. Компромиссы, на которых строилось мирное благополучие государственной жизни, доставались всё более дорогой ценой. Никто, разумеется, не знал ещё, что через десять лет начнётся Гражданская война, но предчувствие катастрофы пронизывало духовную атмосферу страны.

Понятие «Америка» не было в сознании Мелвилла всеобъемлющим. Говоря об Америке, он думал в первую очередь о Новой Англии. Это естественно. Новая Англия была гегемоном. Она задавала тон по многих областях национальной жизни и особенно в экономике. Именно эта группа штатов стала первой на путь промышленно-капиталистического развития. Судьба нации во многом зависела от того, что подумают и сделают жители Массачусетса или Нью-Гэмпшира. Отсюда повышенный интерес Мелвилла к новоанглийским устоям, нравам, к новоанглийскому характеру.

С самого начала Мелвилл отдаёт судьбу «Пекода» в руки трёх новоанглийских квакеров: владельца корабля Вилдада, капитана Ахава и его старшего помощника Старбека. От них зависит направление, успех и цель плавания. Каждый из них олицетворяет определённую эпоху в нравственном развитии Новой Англии.

Вилдад – это вчерашний день. Он набожный стяжатель и лицемер. Но ни набожность, ни стяжательство, ни лицемерие не воспринимаются как индивидуальные свойства его натуры. Они традиционны для Новой Англии и составляют самую суть американского пуританства, в котором суровое благочестие всегда уживалось с беззастенчивой жаждой наживы. Вилдад скопидом. Он стар. В нём нет энергии. Да если б и была, она вся уходила бы в скопидомство. Бурные плавания не для него. На борту «Пекода» ему делать нечего. «Пекод» отплывает, Вилдад остаётся.

Сегодняшний день Новой Англии представлен Старбеком. Он тоже благочестив, но, в отличие от Вилдада, не лицемерен. Собственно, Мелвилл и не даёт ему повода лицемерить. Он искусный моряк и китобой. Он человечен. Но в нём нет инициативы, размаха. Он не живёт ощущением великой цели. Он может вывести «Пекод» в плавание, но он обязательно приведёт его назад к Вилдаду. Ему не уйти из-под власти вчерашнего дня. Но и перед завтрашним днём ему не устоять. Завтра он будет не на месте. У Старбека много привлекательных качеств. Но у него нет будущего.

Будущее воплощено в образе Ахава. Оно-то и занимает мысли Мелвилла более всего. Ахав – характер сложный, противоречивый, многозначный. В нём сплавлены романтическая таинственность, библейская вековая боль человечества, фанатическая ненависть к Злу и неограниченная способность творить его. Но сквозь всю сложность, сквозь сплетение физических, нравственных, психологических элементов отчётливо просматриваются «законы бытия», которые ещё только формировались в Америке мелвилловских времён.

Новоанглийские «пионеры» середины XIX века уже не расчищали лесов под посевы, не воевали с индейцами, не оборонялись от хищных зверей, укрывшись за деревянным частоколом. Они строили заводы и фабрики, корабли и железные дороги. Они торговали с целым светом и открывали банки в американских городах. Тем самым они осуществляли великую задачу экономического прогресса. Своей деятельностью они способствовали процветанию родины и склонны были считать себя солью земли. В их нравственном мире бизнес был верховным владыкой, которому приносилось в жертву всё, не исключая самой человеческой жизни. Впоследствии американская литература представила читателям целую вереницу апостолов бизнеса. Среди них мы найдём многих героев Ф. Норриса, Т. Драйзера, Э. Синклера, С. Льюиса и др. Но всё это было позже.