Путь к Сатане - Мередит Алекс. Страница 24

Убийца, размахивая окровавленным лезвием, пробежал сквозь толпу окаменевших от ужаса свидетелей и побежал в том направлении, в котором исчез первый мужчина. Когда он пробегал мимо комнаты с ожерельем, оттуда выбегали посетители. И с ними один из двоих охранников, находившихся там на посту. Они отпрянули, стараясь бьть подальше от ножа, некоторые упали. Началась паническая свалка, которую пытался предотвратить второй охранник.

Тем временем на повороте во второй коридор убийца оказался лицом к лицу с компаньоном женщины. Он ударил его, но промахнулся и побежал в оружейную палату, а второй с ножом в руке гнался за ним.

Эти двое схватились и упали, покатившись по крытому плитками полу, каждый старался ударить другого кинжалом. Со всех сторон бежали охранники и посетители, и все превратилось в ад.

Все увидели, как взметнулась рука преследователя. Другой закричал – в его сердце был нож!

Убийца вскочил и слепо бросился бежать. Преследуемый охранниками и посетителями музея, он свернул в египетский коридор.

Его загнали в угол и свалили на пол.

Он был избит до потери сознания. Когда его несли в кабинет хранителя, тело его вдруг обвисло и потяжелело. Он был мертв!

Его убил шок или какой-то быстрый и мощный яд, который он принял, убедившись, что бегство невозможно. Что это было, покажет вскрытие.

Вся трагедия произошла за невероятно короткое время. Меньше пяти минут прошло между первым криком женщины и третьей смертью.

Но этого было достаточно, чтобы похититель ожерелья воспользовался представившейся возможностью.

Среди посетителей музея был мистер Джеймс Киркхем, известный исследователь, который недавно привез в Америку знаменитые юнаньские нефриты, подаренные музею мистером Рокбилтом. Мистер Киркхем напряженно работает над докладом о возможностях добычи полезных ископаемых в Китае для некоего мощного американского синдиката. Последние два дня он работал особенно сосредоточенно и почувствовал необходимость немного отвлечься. Он решил провести несколько часов в музее.

Он зашел в египетскую комнату, где хранилось ожерелье, в рассматривал витрину с амулетами, когда послышался женский крик. Он увидел, как все побежали из комнаты, и последовал за ними. Убийства он не видел, но был свидетелем поимки второго мужчины.

Занятый необходимостью закончить доклад и, решив, что с него достаточно "разрядки", мистер Киркхем пошел к выходу. Он уже подошел к дверям музея, когда его охватило подозрение. Приученный своей работой к острой наблюдательности, он вспомнил, что когда он торопился к выходу из комнаты с ожерельем вслед за другими, кто-то мимо него прошел в комнату. Он вспомнил также, что вслед за этим услышал резкий щелчок, как от сломанного замка. Поскольку все его внимание было привлечено к событиям снаружи, он не придал этому значения.

Но теперь это показалось ему весьма подозрительным.

Мистер Киркхем немедленно вернулся назад и приказал включить сигнал тревоги, после чего двери музея сразу закрыли. Поскольку его хорошо знают в музее, ему тут же подчинились.

Именно тренированная наблюдательность и быстрота реакции мистера Киркхема помешали вору".

Далее следовал рассказ об обнаружении вскрытой витрины, подтверждение того, что ни один человек не вышел из музея ни во время, ни после беспорядков, поголовный обыск в кабинете хранителя и вывод одного за другим под наблюдением всех посетителей, чтобы никто не мог подобрать спрятанное ожерелье. Мне интересно было прочесть, что я потребовал, чтобы меня обыскали наряду с другими, несмотря на протесты хранителя.

Наконец, я добрался до своего интервью, изложенного во всех газетах почти одинаково.

"По правде говоря, – цитировались в газетах мои слова, – я чувствую себя виноватым за то, что не сразу понял важность своих впечатлений и не вернулся в комнату. Вероятно, я схватил бы вора с поличным. Но мозг мой на девять десятых был занят этим проклятым докладом, который должен быть закончен и отослан сегодня до полуночи. Мне кажется, что в комнате находилось около дюжины людей, но я абсолютно не помню, как они выглядели.

Услышав женский крик, я будто проснулся. Двигался к дверям полуавтоматически. Только когда я уже почти вышел из музея, начала действовать память, и я вспомнил человека, прошедшего украдкой в комнату, и резкий щелчок.

Оставалось только одно: никого не выпускать, пока не будет установлено, что ничего не украдено. Наружная охрана заслуживает похвалы за быстроту, с которой был включен сигнал тревоги.

Я согласен с хранителем, что между воровством и убийством нет никакой связи. Да и какая тут возможна связь? Кто-то – непрофессионал, потому что профессионал знает, что такую вещь продать невозможно, – поддался внезапному безумному искушению. Вероятно, он тут же искренне раскаялся и попытался избавиться от ожерелья. Единственная проблема – найти, куда он его засунул.

Вы говорите: музею повезло, что я оказался там, – улыбнулся мистер Киркхем. – Что ж еще больше повезло мне. Не хотел бы я оказаться в положении человека, первым вышедшего из музея, может быть, единственного вышедшего". При этих словах хранитель, несмотря на все свое беспокойство, от всей души рассмеялся".

Было еще много, много другого, но я привел все слова, которые приписывались мне. Охранник, которого я видел лежащим на пороге, рассказал, как его сбили с ног и "кто-то дал мне в ухо". Второй охранник участвовал в погоне. В специальном выпуске одной из газет поместили ужасное рассуждение о возможности того, что вор заполз в рыцарское вооружение и теперь умирает там от голода и жажды. Очевидно, журналист представлял себе вооружение рыцаря железным ящиком, в котором можно спрятаться, как в шкафу.

Все газеты соглашались, что вряд ли удастся установить личности убитых. В их одежде или на них не нашли ничего, что могло привести к разгадке.

Вот и все. Мое абсолютное алиби. Шахматные фигуры Сатаны заняли свои места, включая тех троих, которые больше никогда не двинутся. Мне было совсем не приятно читать обо все этом, вовсе нет. Особенно я морщился, читая, как веселился куратор от предположения, что моя честность может быть поставлена под вопрос.

Но мой двойник хорошо поработал. Это, конечно, он прошел мимо меня, когда я нагнулся, завязывая шнурок; он спокойно занял мое место без всякого перерыва. И это мимо него я прошел за обелиском и занял его место. Никто не видел, как я спускался по лестнице и сел в автомобиль рядом с Евой. Добавочной гарантией этого была отвлекающая драка. В алиби не было ни щелки.

A трое мертвых, которые отвлекли внимание всех в музее и дали мне возможность украсть ожерелье? Рабы загадочного наркотика Сатаны – кефта. Доказательством служили описания их странных глаз и бледность – если мне нужны были бы доказательства. Рабы Сатаны, послушно играющие отведенную им роль в благословенной уверенности, что наградой им будет вечный рай.

Я перечитал газетные отчеты. В восемь часов ко мне впустили репортеров. Я строго придерживался фактов своего прежнего интервью. Репортеры вскоре ушли. В конце концов я не много смог им добавить. Доклад, который так занимал меня, я оставил на виду, и они все могли его видеть.

Я пошел даже дальше. Поняв намек, содержавшийся в словах двойника, я запаковал доклад, написал адрес и попросил одного из репортеров бросить его в ящик на обратном пути.

Когда все ушли, я попросил прислать обед ко мне в номер.

Но когда несколько часов спустя я лег в постель, где-то внутри было болезненное смутное ощущение. Больше, чем когда бы то ни было, я был склонен поверить в рассказ Сатаны о его истинной сущности.

Впервые за все время я его испугался.

Глава 13

На следующий день рано утром меня разбудил телефон. Говорил портье. Срочное сообщение для меня, посыльный ждет, когда я прочту. Я велел послать сообщение ко мне. Это было письмо. Я вскрыл его и прочел: