Бамбуковый дракон - Мэрфи Уоррен. Страница 50

Нагак метнулся вперед — его молниеносное движение ничем не напоминало медлительную поступь динозавров из кинофильмов. Вместо того чтобы шагать, он бежал, совершая восьми-десяти-футовые скачки, и застал Чалмерса врасплох, не оставив ему времени для спасения. Англичанин не успел даже поднять свое жалкое копье, когда над ним зависла широко раскрытая пасть.

На его теле сомкнулись пятидюймовые зубы, и Чалмерс сумел лишь издать отчаянный вопль, эхом отозвавшийся в зловонной глотке чудовища.

Судьба белокожего человека, ускользнувшего от Чиуна, нимало не беспокоила мастера Синанджу. Ни защита членов экспедиции Стокуэлла, ни расправа над ними не входили в его обязанности, и он не чувствовал никакого желания заниматься этим, поскольку нянькой его не нанимали. Чиун беспокоился только о Римо, хотя и верил в своего ученика. Несчастные уродливые создания, населявшие город, не смогли бы справиться с Римо, даже если бы они осаждали его толпами, но дракон — совсем другое дело.

Дракон был вполне достоин внимания мастера Синанджу.

Как только белокожий увалень скрылся в храме, из-за угла здания вынырнули три туземца, двое из них были вооружены копьями, а третий, самый высокий из них, — луком. Он натянул тетиву, прицелился, пустил стрелу и изумленно вытаращил свой единственный глаз, увидев, как Чиун вытянул руку, поймал стрелу на лету, сломал ее, словно спичку, и, улыбнувшись, швырнул обломки в сторону.

Потом он пришпорил слона, приказав ему атаковать, и громадный серый зверь подчинился с такой готовностью, словно родился и вырос в Корее. Он низко наклонил голову, гневно взревел и бросился на туземцев.

Противники Чиуна попытались убежать, но их ноги оказались недостаточно быстры. Нагнав дикарей, слон принялся кромсать их бивнями и давить громадными круглыми ступнями. Этот способ расправы казался мастеру Синанджу слишком примитивным, но он сказал себе, что ничтожный враг заслуживает соответствующего обращения. В конце концов эти люди не были корейцами, и среди них не нашлось бы короля или императора, достойного более изощренной смерти.

Чиун должен был обезопасить себя на случай встречи с драконом, которая могла произойти в любую секунду.

Он развернул своего мастодонта в сторону распахнутых дверей дикарского храма. Доносившийся изнутри хриплый рев подсказывал мастеру Синанджу, что дракон встретился с чем-то, озадачившим его и разбудившим кровожадность легендарного чудовища. Чиун решил, что дикари принесли в жертву дракону членов научной экспедиции, но это его не слишком беспокоило, покуда среди приговоренных к съедению людей не было Римо.

Это было невозможно. Его приемный белокожий сын слишком умен и стремителен для этих детей природы, и Чиун ни капли не сомневался в том, что Римо выйдет победителем, даже если сотни дикарей попытаются припереть его к стене.

Впрочем, мастер Синанджу понимал, что даже опытный ассасин порой допускает ошибки и в этом мире каждый смертен. Кто-нибудь из этих кошмарных созданий вполне мог подкрасться к Римо сзади и успеть пустить стрелу, пока тот будет поворачиваться.

Искорка гнева, сверкнувшая в сердце Чиуна, превратилась в бушующее пламя ярости, затопившее душу старого корейца. Если уродливые мерзавцы хотя бы пальцем тронут его сына и наследника, их не спасет никакой дракон. Чиун разрушит проклятый город, похоронив его обитателей под развалинами каменных стен. Если Римо погибнет, его приемный отец прольет реки крови и проклянет небеса.

Чиун взял себя в руки, пока его настроение не успело передаться слону, который служил ему боевым орудием. Общаясь с дикими животными, следует проявлять терпение — злоба и раздражение могут привести их в безумную ярость.

По прошествии короткого мгновения пульс и дыхание Чиуна вернулись к норме, а жгучий гнев сменился ледяным спокойствием. Теперь он был готов встретиться с драконом и доказать ему, что, если речь идет об убийстве, мастеру Синанджу нет равных.

Слон остановился неподалеку от храма и заглянул в открытые двери, подняв хобот и принюхиваясь к запахам, струившимся изнутри. Вместо того чтобы отступить, он напряженно встряхнулся, и Чиун понял, что слон намерен сражаться. Из крошечного рта животного послышался задорный клич, многократно усиленный могучими легкими трубный звук, вызывающий дракона на битву.

Секунду спустя Чиун заметил неясную тень чудовища, мелькнувшую за порогом храма. Кореец не знал, какую форму оно примет — это мог оказаться крылатый дракон или огнедышащее создание, — но не тронулся с места и сидел на спине слона, поджидая врага.

Существо, выскочившее из дверей, было знакомо Чиуну по телепередаче Уолтера Кронкайта. Это был уменьшенный родич тираннозавра, и самым интересным в нем — кроме самого его существования, разумеется, — оказалась пара человеческих ног, свисавших из омерзительной пасти.

Чиун посмотрел на пропитанные кровью брюки защитного цвета, на высокие ботинки, и ему стало совершенно ясно, что случилось с тем белокожим увальнем, который несколько секунд назад вошел в храм.

Чиун резко ударил слона пятками, давая сигнал к нападению.

В тот миг, когда Римо бросился вниз по спиральной лестнице, дикари были уже почти готовы защищаться. Почти готовы, ведь между понятиями «бессмысленный гнев» и «разумное поведение в критических ситуациях» лежит непреодолимая пропасть, а кидаться очертя голову на врага, о котором ничего не знаешь, совсем не значит побеждать. Наоборот, беспорядочное нападение может оказаться самоубийством, и дикари, к своему несчастью, очень скоро убедились в этом.

Их вожак был вооружен одним из тех копий, которые, казалось, изготавливались по единому шаблону. Темный наконечник копья был тщательно отточен. Когда Римо приблизился, оказавшись в пределах досягаемости, острие вырвало клочок материи из его рубашки, но прошло в добром дюйме от тела. Римо отвел копье в сторону и сломал противнику шею, нанеся молниеносный прямой удар. Безжизненное тело повалилось на спину и закувыркалось по лестнице, внеся сумятицу в ряды соплеменников, пытавшихся убраться с его пути.

Далеко уйти им не удалось.

Не останавливаясь, будто смертоносный вихрь, Римо догнал убегавших, круша обескураженных врагов направо и налево. Туземцы уже стали свидетелями гибели четырех сородичей и вполне могли отступить, но теперь им не было спасения — Смерть очутилась в самой гуще их толпы, по очереди касаясь каждого своим ледяным дыханием.

Один туземец попытался перемахнуть через перила лестницы, позабыв о том, что твердый каменный пол находится в двенадцати футах внизу. Римо помог ему преодолеть это расстояние, раздробив пинком тазобедренный сустав дикаря и превратив неуклюжий прыжок в смертельное сальто, на последнем витке которого череп воина раскололся, словно орех.

У лица Римо просвистел заостренный конец дубинки, и он ответил быстрым ударом, который смял грудную клетку нападавшего, вонзив осколки костей в его сердце и легкие. Туземец покатился вниз, разбрызгивая кровь и расставшись с жизнью еще до того, как его тело достигло подножия лестницы.

Двое оставшихся в живых не проявляли особого желания драться, но бежать было некуда. Один из них все же попытался улизнуть, но Римо нанес короткий удар под лопатку, остановив сердце дикаря и отправив еще один труп катиться вниз по ступеням.

У последнего туземца не оставалось выбора. Он набросился на Римо, ощерив зубы, похожие на змеиные клыки, пронзительно визжа и яростно размахивая толстым древком своего копья. Расправиться с ним было проще простого. Римо отразил нацеленный ему в голову удар, обезоружил противника, перевернул костлявое тело вверх ногами и, перебросив через перила, швырнул его на пол.

Трое уцелевших участников экспедиции следили за ним, вытаращив глаза. Одри даже распахнула рот. Выражение ее лица кое-что напоминало Римо, особенно если бы она закрыла глаза, но сейчас женщине было явно не до секса. Зато на физиономиях Стокуэлла и Сибу Сандакана появилась мина удивления и отвращения.