Доллары мистера Гордонса - Мэрфи Уоррен. Страница 33

Разговор этот проходил в такси по дороге в аэропорт. Через несколько минут они уже были в самолете, направляясь в Чейенн, штат Вайоминг, где располагалась лаборатория доктора Карлтон.

На следующий день на стол перед доктором Харолдом В. Смитом в его кабинете в санатории Фолкрофт легли две растревожившие его бумаги.

Первая из них представляла собой письмо, которое выглядело так, словно оно было отпечатано в типографии. Под письмом стояла подпись мистера Гордонса. Оно было направлено в Федеральное бюро расследований, где сразу же попало на стол директора, тот переслал его в канцелярию президента, а после этого оно оказалось в самом секретном из всех секретных учреждений. В письме просто сообщалось, что если мистеру Гордонсу не будут выданы головы Чиуна и Римо, то он подкупит командование американских военно-воздушных сил стратегического назначения, заплатив каждому по миллиону долларов, и использует их вооружение для того, чтобы взорвать несколько американских городов. Второй документ был вырезкой из газеты. В ней сообщалось, что руководитель знаменитой лаборатории Уилкинса, разрабатывающей различные компоненты и оборудование для космических кораблей, объявила о том, что ее сотрудниками создана абсолютно новая программа творческого интеллекта.

Впервые в истории применений компьютеров для управления космическими кораблями они смогут действовать самостоятельно.

«Новая программа творческого интеллекта несравнима с той, которая была создана в нашей лаборатории ранее, — заявила доктор Карлтон. — Это все равно что сравнивать гения с дебилом. Имея эту программу на борту, космический корабль сможет безошибочно реагировать на любые непредвиденные ситуации, которые могут возникнуть в космосе».

Доктор Карлтон заявила также, что эта программа будет установлена на борту космической ракеты, которая будет запущена через два дня.

От Римо и Чиуна не было ни слуху ни духу, но Смит знал, что они живы, поскольку Гордонс осуществил свою угрозу и сбросил на Гарлем миллиард долларов. По всей вероятности, они не поладили с мистером Гордонсом, а иначе с чего бы последний вздумал ужесточать свои условия, требуя теперь еще и головы Чиуна?

Смит повернулся вместе с креслом и посмотрел в окно со стеклом, непроницаемым для взглядов снаружи. Накатываясь одна за другой на берег залива Лонг-Айленд, волны мягко били в песок пляжа санатория Фолкрофт, в местечке Раи, штат Нью-Йорк. Он отсидел в этом кресле уже больше десяти лет.

Десять лет работы на КЮРЕ. Римо с Чиуном, так же как и он сам, неотделимы от этой организации. По его вытянутому лицу пробежала тень. Смит поднял руку и задумчиво потер гладко выбритый подбородок. Неотделимы? Римо и Чиун неотделимы? Он медленно покачал головой. Нет таких людей, которые были бы незаменимы. Даже сам президент — единственный человек, который знает о существовании КЮРЕ — тоже не является незаменимым. Президенты приходят и уходят. Остается страна, нация.

Письмо мистера Гордонса потрясло его. Именно он, Смит, должен доложить президенту альтернативные варианты решения, а ведь это новый, лишь недавно вступивший в должность президент. Кто знает, что он надумает? А что, если он просто скажет, чтобы мистеру Гордонсу заплатили запрашиваемую цену? Но это было бы неверным шагом. Уступка шантажисту лишь поощряет его на дальнейший шантаж, и так без конца. Мы все должны против этого бороться. Должны.

Но годы государственной службы давно уже научили Смита, что «мы должны» далеко не всегда означает «мы будем». Если президент распорядится пожертвовать Чиуном и Римо, то Смиту останется лишь придумать способ, как передать их головы мистеру Гордонсу.

Этого требует долг. А как же дружба? Разве она ничего не значит? Смит снова посмотрел на лижущие песок волны и принял решение. Прежде чем он сдаст Римо и Чиуна, он сам попытается уничтожить Гордонса. Вообще говоря, сказал он себе, это не имеет ничего общего с дружбой. Это лишь правильное административное решение. Однако он не мог объяснить себе, почему, приняв решение не выдавать Римо и Чиуна без борьбы, он почувствовал удовольствие, тогда как никакие из принимавшихся им ранее административных решений такого чувства не вызывали.

Он снова повернулся в кресле к столу и перечитал заново вырезку с заявлением доктора Карлтон. Программа творческого интеллекта. Ведь это то самое, что так нужно мистеру Гордонсу! Если он получит такую программу, его уже нельзя будет остановить. Зачем было объявлять во всеуслышание о ее создании? Разве доктор Карлтон, творец мистера Гордонса, не понимает, что, прочитав это заявление, Гордонс очертя голову ринется в ее лабораторию, чтобы выкрасть программу?

Он прочитал статью еще раз. Ему бросились в глаза отдельные места заявления: творческий интеллект, дебил, гений, выживание... Из этих слов сложилось нечто такое, что положило конец его раздумьям.

Харолд В. Смит подвинул к себе телефон. Через несколько минут у него на столе уже лежал список всех пассажиров, которые в этот день зарезервировали себе места на самолеты, вылетающие в штат Вайоминг, а также на те, которые совершают в этом штате транзитную посадку. Под каким именем мог бы зарегистрироваться мистер Гордонс? Он запрограммирован на выживание, а поэтому вряд ли воспользуется собственной фамилией. Выбирая себе псевдоним, люди обычно сохраняют инициалы. Поступит ли таким образом и Гордонс? Смит начал медленно просматривать список пассажиров, намеревающихся вылететь в этот день в район Чейенна. В нем было семьдесят фамилий. Его скользивший от фамилии к фамилии палец остановился почти в самом его конце, «м. Андрю». Он так и знал! Он так и знал! Ну конечно же, это мистер Гордонс! Он составил псевдоним, использовав свой единственный инициал и переделав слово «андроид» в фамилию «Андрю». Вот так!

Смит вызвал секретаршу, и она тут же заказала ему билет на следующий самолет до Вайоминга. Запуск ракеты назначен на завтрашнее утро, и Гордонс будет там к этому времени. А Римо и Чиун, наверное, уже там.

А теперь к ним присоединится и доктор Харолд В. Смит.

Глава 13

Идея использовать доктора Карлтон в качестве приманки принадлежала Чиуну.

— Нападая на человека, надо узнать, чем он особенно дорожит, наставлял Чиун своего ученика. — А дорожит он больше всего тем, в чем нуждается.

— Но Гордонс — не человек, — возразил Римо.

— Помолчи. Неужели не понимаешь? У всего есть своя потребность. Если ты захочешь перегородить реку, разве ты будешь строить плотину на равнине, где река просто обогнет преграду и потечет дальше? Конечно, нет. Ты будешь строить плотину там, где реке нужно прокладывать путь между горами. У всего своя потребность. Понял?

Римо угрюмо кивнул. Он знал по опыту, что если согласиться сразу, то можно иногда избежать очередной бесконечной истории Чиуна о вороватых китайцах. На этот раз, однако, это не помогло.

— Много лет назад, — начал Чиун, — у вороватых китайцев был император, который был просто никудышным даже для такого народа, как китайцы. Этот император нанял Мастера Синанджу, который оказал ему одну услугу, но император отказался за нее платить. Он поступил так потому, что с типичным для китайца высокомерием считал, что закон для него не писан. Он утверждал, например, что он — «Солнечный император» и что ему должны поклоняться, как Солнцу...

— Все ясно, — прервал его Римо, — твой предшественник прокомпостировал его билет по жизни.

— Не в этом суть истории, — отвечал Чиун и терпеливо продолжал свой рассказ: — Так вот, этот император жил в замке, окруженном высокими стенами, многочисленной стражей и всякими хитрыми устройствами, предназначенными для охраны покоя и жизни императора...

— Для твоего предшественника это было, конечно, детской забавой, снова перебил его Римо.

— Возможно. Но от него зависело благополучие его деревни, и поэтому мой предшественник не мог рисковать своей жизнью. Так что же он сделал, этот мой предшественник? Может быть, он вернулся домой, в Синанджу, и сказал: «О горе! У меня ничего не получилось. Шлите детей домой, в море»? Ибо так поступали люди в Синанджу, когда наступал голод. Они вывозили детей к морю и опускали их в воду, говоря при этом, что «посылают их домой». На самом деле люди знали, что они не посылают их домой, а топят, потому что их нечем кормить. Синанджу, как тебе известно, — очень бедная деревня и...