Империя террора - Мэрфи Уоррен. Страница 9

На кровати лежала женщина. Даже лежа она выглядела высокой. Ее кожа отличалась такой белизной, что, казалось, ее никогда не касались лучи солнца. На женщине был длинный белый прозрачный пеньюар, скрывавший тело, только когда ткань ложилась складками. Пеньюар был распахнут. Длинные белокурые волосы женщины волной сниспадали по плечу и как бы ненароком прикрывали одну грудь. Другую полную обнаженную грудь увенчивал нежный розовый бугорок. Все тело женщины было удивительно белым, и почти такими же белыми были ее волосы.

Женщина встала и медленно пошла по направлению к двери, не обращая внимания на широко распахнутый пеньюар, волочившийся следом за ней по полу. Ее глаза блестели от возбуждения, а полуоткрытые губы демонстрировали два ряда безупречно ровных зубов. Она протягивала к Азифару руки.

– Она ждала вас, как видите, – сказал Немеров. Азифар не мог выговорить ни слова, настолько пересохло у него горло. Наконец он выдавил из себя:

– «Спасибо».

– Хороша, не правда ли? – сказал Номеров. Девушка стояла перед ними, соблазнительная и манящая, и ее руки были все еще протянуты к Азифару.

– Поглядите-ка на эти груди, – проговорил Немеров. – А какие ноги! Согласитесь, она способна заставить мужчину забыть о нудной работе.

Азифар, все еще с пересохшим горлом, прохрипел:

– Да.

– Она ваша. Ее единственное желание – услужить вам. Она сделает вам все, что вы захотите.

– Все-все ?

– Все-все, – холодно сказал Номеров. – А если она не сможет вас удовлетворить, найдутся и другие…

Он первый раз посмотрел женщине прямо в глаза. Более наблюдательный, чем у Азифара, взгляд заметил бы страх, мелькнувший у нее в глазах и почти сразу же исчезнувший, и гримасу презрения и ненависти на лице Немерова.

Но Азифар не мог заметить ничего этого. Он видел только зовущие груди, бедра и ноги, ждущие его, и раскрытые для него объятия. Его дыхание участилось, и Немеров наконец произнес:

– Оставляю вас наедине, чтобы вы могли познакомиться поближе. Я жду вас к обеду, мой друг. В час дня на террасе.

Затем он легко втолкнул Азифара в комнату и закрыл за ним дверь.

Быстро вернувшись к лифту, он вошел в кабину и нажал на кнопку третьего этажа.

Когда двери открылись, Немеров оказался в коридоре, точь-в-точь схожем с коридором этажом выше, если не считать того, что здесь была только одна дверь.

Дверь эта вела в анфиладу комнат, представлявших собой личные апартаменты Немерова. Пройдя через гостиную и спальню, он вошел в большой, лишенный мебели кабинет, угловую комнату замка.

Он запер за собой дверь, подошел к большому стенному шкафу и раскрыл его.

В шкафу находился тридцатишестидюймовый телеэкран. На правой его стороне располагалась панель с кнопками и ручками. Повернув одну ручку до деления "4", а другую – до деления с буквой "А", Номеров нажал на кнопку.

Он уселся в облегающее пластмассовое кресло. Под его весом спинка кресла откинулась назад. Экран осветился, поголубел, и наконец на нем появилось изображение.

На экране был виден обнаженный Азифар, лежащий рядом с женщиной. Его иссиня-черная кожа подчеркивала белизну женского тела. Вице-президент обнимал свою партнершу. Лаская его левой рукой, женщина опустила правую руку под кровать и подняла что-то с пола. Когда рука вынырнула из-под кровати, в ней оказался зажат маленький, работающий на батарейках вибратор.

Немеров почувствовал дрожь возбуждения. Он наклонился вперед, нажал кнопку с надписью «запись», поудобнее устроился в кресле и принялся смотреть свое любимое телешоу.

Глава 6

Римо откинулся на спинку мягкого и удобного сиденья огромного реактивного самолета. Когда аэропорт имени Джона Ф. Кеннеди остался далеко позади за левым крылом, Римо скинул мягкие кожаные туфли, вытянул ноги и взял с полки рядом с его креслом журнал. Делая вид, что читает, он принялся поверх журнала разглядывать стюардесс.

Римо никогда не мог понять, почему мужчины сходят с ума по стюардессам, которые знаменуют собой окончательный триумф пластики в этом мире плоти и крови. Теперь до полной дегуманизации остается только один шаг: робот. И когда наконец изобретут роботов, достаточно похожих на людей, первыми их купят авиакомпании. Они наклеят роботам стандартные физиономии, патентованные улыбки в тридцать два зуба и пустят их разгуливать по салонам самолетов. – Я Экс-Би двадцать седьмой, ведите меня. Я Экс-Би двадцать седьмой, ведите меня.

Римо увидел, как белокурая стюардесса подошла к пассажиру, сидящему в боковом кресле на три ряда впереди Римо. Пассажир этот курил сигарету, хотя надпись, воспрещающая курение, все еще горела.

Римо напряг слух.

– Прошу прощения, сэр, но вам придется погасить сигарету.

– Я не собираюсь устраивать пожар, – возразил пассажир, помахивая сигаретой перед лицом девушки. Он использовал сигарету, как указку, зажав, ее между большим и указательными пальцами. Эта манера держать сигарету показалась Римо знакомой.

– Извините, сэр, по вы должны подчиниться правилам. В противном случае мне придется вызвать командира экипажа. – Стюардесса пока еще улыбалась.

– Вот что, – ответил человек, – зовите вашего командира, зовите хоть весь военно-воздушный флот. Я все равно выкурю эту сигарету. – Этот голос пробуждал в Римо какие-то смутные воспоминания. Стараясь сделать их более отчетливыми, Римо подался вперед, чтобы получше разглядеть этого человека.

Разглядывание ему не помогло.

Это был человек среднего роста, с приятным лицом и в очках с роговой оправой. Римо никогда раньше не видел это лицо. Но затем человек слегка повернулся, позволяя рассмотреть не только свой профиль, и Римо заметил кое-что еще: едва заметные шрамы вокруг его глаз. Человек повернулся еще немного, и Римо увидел, что и нос человека окружают такие же шрамы.

Римо узнал их без труда. Он достаточно часто видел то же самое на своем собственном лице. Это были следы пластической операции. Кем бы ни был этот человек с сигаретой, недавно он изменил внешность.

Он все еще пререкался со стюардессой. Римо понял, что делало его голос таким знакомым. Это был гортанный акцент уроженца Нью-Джерси, акцент, с которым когда-то говорил и сам Римо, пока КЮРЕ не заставило его избавиться от него. Римо выучился разговаривать с произношением среднего американца, которое ничего не могло сообщить о его происхождении.

Человек опять ткнул кончиком сигареты по направлению к стюардессе. Где же Римо прежде видел этот жест?

Скандал неожиданно потерял свой смысл, поскольку надпись, запрещающая курение, погасла.

– Смотрите-ка, – сказал пассажир. Голос, исходящий от человека с такими мягкими и тонкими чертами лица, был резок и хрипл. – Все уже в порядке.

Обернувшись и взглянув на надпись, стюардесса хмуро улыбнулась и отошла. Человек в кресле пристально наблюдал за каждым ее движением. Девушка исчезла в кабине экипажа, и он расслабился. Затем он огляделся по сторонам, и Римо честно уставился в иллюминатор, следя за отражением человека в стекле.

Наконец человек резко затушил сигарету в пепельнице на подлокотнике своего кресла, так, что она осталась там тлеть. Затем он встал и направился к комнате для отдыха в задней части самолета. Римо сомневался, что идея устраивать увеселения на борту самолета была здравой. Неужели никого не беспокоит, что на увеселения пассажиров тратят слишком много времени, а на проверку двигателей – слишком мало? Римо это очень беспокоило.

Он вернулся к своему журналу и попытался сосредоточиться на чтении, но этот голос и эта манера держать сигарету продолжали его мучить. Где? И когда? Через несколько минут в салоне опять появилась белокурая стюардесса, направляющаяся в заднюю часть самолета.

Римо окликнул ее.

– Да, сэр? – сказала она, с улыбкой склоняясь над ним.

Римо улыбнулся ей в ответ:

– Как зовут этого крикуна, который не хотел тушить сигарету?

Стюардесса начала было протестовать, защищая доброе имя своих пассажиров, но улыбка Римо заставила ее остановиться.