Конец игры - Мэрфи Уоррен. Страница 30

Держал ли когда-нибудь Бьюэлл палец на спусковом крючке, смотрел ли вдоль ствола идеального оружия, и в тот момент когда палец с силой в мельчайшие доли унции давит на спусковой крючок, испытывал ли ощущение, что перестаешь быть смертным, а становишься богом, наделенным властью над жизнью и смертью? Что знает это ничтожное существо о подобных вещах — он, с его детскими видениями, воплощенными в фантастических играх?

Мистер Хамута думал обо всем этом про себя, но вслух ничего не сказал. Он молча наблюдал за тем, как Бьюэлл и женщина — странная женщина, далеко не такая глупая, как кажется, — прошли по длинной извилистой дорожке к шоссе, где стояла машина.

Хамута был рад, что остался один, ему хотелось в тишине насладиться предвкушением того, что будет, хотелось обдумать, как и куда он всадит пули. Мужчина — более значимая цель, так что с мужчины он и начнет. Он всадит пулю в колено. Нет, в бедро. Ранение в бедро более болезненно и более надежно остановит мужчину. Потом он одним выстрелом просто уберет женщину, вернется к мужчине и нашпигует его пулями. Так гораздо увлекательнее. Бьюэлл ошибается. Смерть ради смерти Хамуту не интересует. Его интересует убийство ради убийства. Сам акт убийства чист и драгоценен.

Когда вечерние тени начали удлиняться, Хамута достал оптический прицеп из шкатулки, изнутри обитой бархатом, и аккуратно приладил его к винтовке. С помощью увеличительного стекла он тщательно подогнал едва заметные черточки на прицеле к таким же пометкам на самой винтовке — теперь он мог быть уверен, что прицел его не подведет. Это было специально сконструированное оптическое устройство, способное подавать даже плохо освещенные предметы так отчетливо, как если бы они были освещены ярким полуденным солнцем.

Установив прицел на место, Хамута снова сел, положив винтовку на руки, как ребенка, и принялся ждать.

Сначала мужчину. Вне всякого сомнения, сначала мужчину.

В трех тысячах миль оттуда Харолд В. Смит проглядывал распечатку, выданную компьютером в ответ на запрос об Абнере Бьюэлле.

Великолепен. Несомненно великолепен.

Но неустойчив. Несомненно неустойчив.

Компьютер выдал список объектов, которыми владел Бьюэлл, и компаний, в которых он был инвестором. Длинный список, скрывающий суть жизни этого человека, а суть его жизни — скука, подумал Смит.

В конце распечатки содержался один маленький пунктик. Он гласил, что некоторое время тому назад в компьютерной системе, обслуживающей правительство Великобритании, произошел сбой, в результате чего Великобритания едва не объявила о своем выходе из НАТО и едва не подписала договор о дружбе с Советским Союзом. В отчете также говорилось, что сигналы на британские компьютеры поступали через спутник с территории Соединенных Штатов. Вероятность того, что в деле замешан Бьюэлл, — шестьдесят три процента.

Псих, подумал Смит. Псих, уставший играть в игры-игрушки и готовый начать Третью мировую войну — самую грандиозную из всех игр в мире.

Смит очень надеялся, что Римо успеет остановить его.

Римо попытался бросить ее на обочине дороги, остановившись у бензоколонки и объявив, что ему надо в туалет. Как он и ожидал, она тут же сказала, что ей тоже надо. Он направился в мужской туалет, сразу же вылетел обратно, вскочил в машину и поехал прочь. Но у него было какое-то странное ощущение, и он сообразил в чем дело, как раз за секунду до того, как Памела высунула голову из-за спинки переднего сиденья — она притаилась на полу под задним сиденьем.

— Еще одна такая попытка, янки, — заявила она, — и я тебя пристрелю.

И вот теперь они стояли перед запертыми воротами поместья Бьюэлла в Кармеле. Римо выбил замок и распахнул ворота. Они раскрылись беззвучно — ни малейшего скрипа, смазаны отлично.

— Тебе не следует заходить внутрь, — сказал он.

— Это еще почему?

— Это может быть опасно.

— Мы в Калифорнии. Ты полагаешь, что сидеть в машине на обочине дороги — менее опасно? Я иду с тобой, — заявила она.

— Ладно. Но веди себя осторожно.

— У меня пистолет.

— Поэтому-то я и прошу тебя вести себя осторожно. Я не хочу, чтобы ты меня случайно подстрелила.

— Если я тебя подстрелю, то уж никак не случайно, — презрительно фыркнула Памела Трашвелл и спустилась вслед за Римо по короткой лестнице на ведущую к дому мощеную дорожку.

Идеально.

Они спустились с лестницы и ступили на дорожку, и Хамута поднял винтовку. Оптический прицел позволял в тусклом свете ясно видеть фигуры двух людей, направляющихся к дому.

Идеально.

Сначала — мужчина. Пуля в бедро, чтобы свалить его на землю и не дать двигаться дальше. Потом — женщина. Потом — вернемся к мужчине.

Идеально.

— Не поднимай взгляд, — шепнул Римо. — В комнате второго этажа кто-то есть.

Памела подняла было взор, но Римо схватил ее за запястье и притянул к себе.

— Я же сказал, не поднимай взгляд.

— Я там никого не вижу, — сказала Памела.

— Тебе и не полагается. Иди себе спокойно.

Он отпустил ее запястье. Сделав еще несколько шагов, Римо остановился и снова схватил ее за руку.

— Какого?..

— Т-с-с, — прошипел он.

Он чувствовал, как на него накатываются какие-то волны. Он не знал, что это такое и каким образом он это ощущает, но он чувствовал какое-то слабое давление, оно обволакивало его, незримо касаясь — поглаживание опасности.

— Нас поджидает вооруженный человек, — шепнул он.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, вот и все. Окно второго этажа. Подожди. Подожди. Пора!

Он оттолкнул ее почти одновременно с тем, как раздался треск выстрела. Памела упала на мягкую траву и, перекувырнувшись по земле, спряталась за огромным камнем, украшавшим цветник перед домом.

Римо проделал в воздухе сальто. Выстрел был нацелен ему в правое бедро. Он знал это, не зная, откуда он это знает, и всей тяжестью своего тела грохнулся на каменные плиты, которыми была вымощена дорожка.

— Римо! — крикнула Памела и начала приподниматься.

Римо лежал, распластавшись на камнях дорожки.

— Заткнись и не двигайся, — прошипел он. — Что бы ни случилось.

Хамута улыбнулся. Белый мужчина лежал на земле, лежал неподвижно, его правое бедро торчало вверх под странным, неестественным углом. Хамута знал, что попал точно в сустав — именно так, как он этого и хотел.

Но эта чертова женщина. Она ускользнула и спряталась за камнем.

Он подождал немного, не опуская винтовку, потом покачал головой. Он не любил, когда приходилось на ходу менять планы, но сейчас придется. Ему придется сначала разделаться с мужчиной, а потом приняться за женщину.

Он снова посмотрел на Римо.

Может, на этот раз — левое бедро.

Римо ощутил второй выстрел раньше, чем услышал звук.

За долю доли секунды до того, как пуля достигла цели, он прочувствовал направление ее полета, скорость, точку, в которую она должна была вонзиться, и в самый последний момент резким рывком оторвал тело от земли. Пуля ударилась о каменную плиту у него под левым бедром, и он почувствовал, как мелкие осколки камня брызнули вверх и дождем осыпали его. Он вернулся на место, дернулся и застонал. Он слышал, как где-то сзади пуля, отскочив от камня, со свистом летит прочь наискосок через дорожку.

— О нет! — простонала Памела.

Римо еще раз дернулся.

У Хамуты промелькнула мысль, а не убрать ли мужчине мочки ушей, но потом он решил этого не делать. Это совсем не увлекательно — лучше и быстрее просто всадить пулю в сердце. Потом — вниз по лестнице, найти женщину и убрать ее тоже. Это может оказаться более увлекательно.

Он навел прицел на грудь Римо и нажал на курок.

Памела Трашвелл смотрела на дом и увидела вспышку, вылетевшую из дула ружья в глубине комнаты второго этажа. Потом она услышала треск. Она повернулась налево и увидела, как тело Римо словно бы сложилось пополам. Потом Римо дернулся, отскочил на три фута назад, перекувырнулся вокруг себя и упал ничком, раскинув руки.