Небо падает - Дель Рей Лестер. Страница 21

Тут он осекся, вперив глаза в Хэнсона. На лице старика изобразилось что-то вроде благоговения.

– Погоди-ка… Пророчество и памятник не лгали! Ты выполнил невыполнимое! Ты, Дэйв Хэнсон, ничего не смысля в законах подобия и в магии, понял суть проблемы. Каким образом это стекло подобно небу: по принципу метафоры, по принципу инфици-рования или как истинный символ? Часть может быть символом целого. По волосу с твоей головы я могу смоделировать тебя и получить над тобой власть. Но свиная щетинка для этого не сгодится! Ибо она не есть истинный символ!

– А если мы заменим эти изображения кусочками настоящего вещества? — спросил Хэнсон. Борк задумчиво кивнул:

– А что, может получиться. Говорят, ты выяснил, что небесное вещество плавится. Ну, этого добра у нас по всему городку накидано… Любой, кто изучил начала алхимии, может выдуть из него шар того же размера, что находится в планетарии. Звезд тоже наберем, наколем кусочков. Отполируем и воткнем в нужные места на куполе. С солнцем, конечно, работать опасно, и все-таки давайте попробуем выточить из какой-нибудь крошки маленький шарик — вместо того, большого.

– А планеты? — спросил Хэнсон, чувствуя, что приободрился. — Осколок Марса добыть нетрудно, он упал недалеко. А остальные шесть?

– То, что длительное время ассоциируется с вещью, приобретает природу этой вещи, — наставительно проговорил сатер Карф, точно обращаясь к непонятливому ребенку. — Правильные цвета, металлы и драгоценные камни помогут нам создать подобия планет… Но их нельзя будет повесить снаружи неба, как в этом планетарии, они должны находится в толще купола, как в природе.

– Может, вставить в каждую из них по железке, а на проволочки-траектории поместить магниты? — подал идею Хэнсон. — Или холодное железо вредит вашим заклинаниям?

Сатер Карф недовольно фыркнул. Борк, напротив, широко ухмыльнулся.

– Железо? С чего вдруг? Ты, наверное, наслушался деревенских бабок. Правда, если траектории пересекутся — а это часто бывает, — у тебя появятся проблемы. Магниты подействуют на обе планеты сразу. Лучше сделать одинаковые планеты — всех по паре—и два одинаковых солнца. Одну планету вставляешь в небо, а другая пусть скользит по проволочке снаружи. Ведомая планета потянется за ведущей.

Хэнсон кивнул. Надо будет сделать несгораемые нити, чтобы солнечное вещество их не спалило. Он лениво задумался о том, какой получится эта новая вселенная — с проволочками снаружи неба, по которым будут скользить крохотные дубликаты планет… интересно, будет ли реальность слепо копировать модель? Впрочем, о чем он задумался? В любом случае за небесными дырами, в которых скрываются «воспарившие», таится кое-что похуже. Дэйв рассудил, что не готов мучиться метафизическими вопросами — с него хватает реальных.

Глобус в центре планетария наверняка был сделан из земных материалов (а то из чего же?), а также разрисован изображениями континентов и океанов. Его, разумеется, заменять не надо. С этим предположением Хэнсона все согласились, и он удовлетворенно кивнул: значит, можно сэкономить время. Правда, система осей и опор, поддерживающая глобус в центре планетария, вызвала у

Дэйва массу сомнений.

– Ну, а это? Как мы удержим земной шар посередине?

Борк пожал плечами:

– Вот придумал проблему!.. Выточим опоры из небесного вещества.

– А из полюсов реальной вселенной будут торчать самые реальные стержни? — ядовито поинтересовался Хэнсон.

– Почему бы и нет? — искренне изумился Борк. — Между планетой и небом всегда были такие колонны! Иначе мы давно бы упали к черту!

Хэнсон крепко выругался. Мог бы и сам догадаться! Еще диво, что опорами служили обыкновенные стержни, а не слоны с черепахами, И эти идиоты позволили Менесу замучить до смерти миллионы рабов, сооружая пирамиду до неба?! Кто им мешал воспользоваться уже существующими колоннами?

– Но есть одна существенная деталь, — сообщил сатер Карф после минутного размышления. — Чтобы сделать символ конгруэнтным вещи, нужно заклясть его истинным и тайным именем вселенной.

Внезапно Хэнсон вспомнил легенды о тетраграмматоне и сказки, в которых всегда все шло прахом из-за отсутствия одного-единственного элемента.

– Правильно ли я понимаю, что этого имени никто не знает, а если знает, боится произносить? Старик оскорбленно надулся.

– Нет, Дэйв Хэнсон! Неправильно! С тех самых пор, как наш мир выкарабкался из Двойственности, эту тайну знал один — сатер Карф! Ты мне сделай машину, а о заклятьях я уж как-нибудь сам позабочусь!

Хэнсон впервые обнаружил, что при всей своей лени маги способны работать — когда нет другого выхода. И если речь идет об их собственной специализации, они проявляют себя отличными мастерами. Под руководством сатера Карфа городок мгновенно ожил, превратился в очаг нервной, но осмысленной деятельности.

Кусочек солнца был добыт (попутно спалив нескольких мандрагоров) и обточен до шарообразной формы — что погубило еще нескольких зомби. Но заодно маги разжились источником жара и расплавили небесное вещество. Хэнсон не мог не признать, что стеклодувы здесь отменные. Правда, это было ясно и по замысловатому алхимическому оборудованию, которое валялось тут и там. Как только с планетария сняли стеклянный шар, расколов его надвое, явился какой-то толстощекий сир с длинной трубкой в зубах и принялся практиковаться на жидком небесном веществе. С невозмутимостью настоящего мастера он создавал совершенно невероятные штуки — Хэнсон немного разбирался в работе стеклодувов. В небосводе с оглушительным грохотом появилась еще одна трещина, но и тут стеклодув даже бровью не повел. Не отрывая губ от трубки, он выдул шар и опоры вокруг глобуса. Все это хозяйство отлично вписалось в паутину проволок, по которым скользили планеты. Наконец сир отколол хвостик жидкого неба от кончика своей трубки. Образовалась крохотная дырка, которую стеклодув аккуратно заделал при помощи солнечной крошки, насаженной на железный прут.

– Интересный материал, — заключил он, точно все его профессиональные проблемы сводились лишь к свойствам незнакомого сырья.

Крохотные, старательно начищенные сколки звезд были уже готовы. Маги начали осторожно лепить их к стенкам шара. Звездочки немедленно погрузились в небо и весело замерцали. Планеты тоже были готовы. Их поместили в толщу купола. К каждой прилагался двойник, насаженный на веревочку. И тут пришла очередь миниатюрного солнца. Наблюдая за его погружением в небесное вещество, Хэнсон весь дрожал — ведь все расплавится! Но страхи оказались напрасными. Очевидно, реальное солнце не должно было плавить небо, когда находилось на положенном месте, так и маленькое солнце планетария не причиняло вреда куполу. Удостоверившись в этом, Хэнсон проложил дополнительный ломтик неба между этим солнцем и его копией на проволоке, которая управляла своим дубликатом благодаря симпатической магии. Дэйв осторожно повернул рукоятку, и два маленьких солнца послушно заскользили по своему курсу.

Хэнсон отметил про себя, что гири были на месте. Надо будет приставить к ним человека, чтобы тот вовремя заводил механизм, а потом приспособить какой-нибудь моторчик. Но это уже проблемы будущего. Он наклонился к регуляторам. Сатера Карфа уже позвали, чтобы он установил точное расположение планет для этого момента, но Хэнсон и сам примерно знал, как их расставить. Он начал крутить одну из ручек. В этот момент подошел сатер.

Что-то сдвинулось. Но тут ручку заело. Послышалось жужжание свободно проворачивающихся шестеренок. Похоже, безголовые мандрагоры, перенося планетарий, растрясли механизм. Хэнсон наклонился к крохотным алмазным шестеренкам. Цепь передачи съехала со своего места!

Сатер Карф также уставился на механизм, бормоча непонятные фразы, которые явно не имели никакого отношения к заклинаниям. Затем старик выпрямился, не переставая сыпать проклятиями.

– Исправь! — потребовал он.

– Попробую, — с сомнением в голосе отозвался Хэнсон. — Но вам лучше отыскать человека, который делал планетарий. Он лучше меня…