Последний оплот - Мэрфи Уоррен. Страница 17

Тень двигалась бесшумно, как ветер. Это был не самолет, а грузовой планер. Беззвучно, так низко, что его не мог заметить радар, выкрашенный в черный цвет, чтобы слиться с ночью, он летел невидимый и неслышный над пустыней Негев.

Абуликта Морока Башмар расхаживал перед своими людьми. На нем был водолазный костюм из специальной антирадарной ткани и на груди — специальные антирадарные медали.

— Ну вот, настал момент, — сказал он по-английски трем десантникам, выстроившимся в ряд у двери планера.

На каждом из них были такие же водолазные костюмы из антирадарной ткани и парашюты.

— Пока израильтяне нас не заметили. Это хорошо. Мы совершим посадку в Мертвом море, поубиваем как можно больше евреев, уплывем в Иорданию и оттуда вернемся домой.

Трое его подчиненных улыбнулись, твердо веря в то, что Башмар — великий храбрец и уж никак не подведет. Эту репутацию он заработал, когда возглавил отряд из пятидесяти ливийских террористов, которые проникли в неохраняемую израильскую школу, где убили восемьдесят семь школьников и тридцать семь учителей, находившихся в тот момент в помещении. Диверсанты не сомневались, что и на сей раз все обернется так же удачно. Одним из террористов был негр, специально завербованный для этого налета в Уганде.

Башмар поднял руку, потом резко рубанул ею воздух.

— Сбрасываем снаряжение! — распорядился он.

Тотчас же негр-диверсант, находившийся ближе всех к двери, распахнул ее и вытолкнул наружу контейнер из антирадарного материала, в котором находилось все необходимое для работы под водой.

— А теперь прыгаем мы! — распорядился Башмар и первым вывалился из планера, крепко прижимая завернутый в антирадарную ткань автомат к своему антирадарному скафандру. За ним последовали остальные. Четыре темные фигуры и один ящик стремительно понеслись вниз сквозь ночную тьму.

Сначала раскрылся парашют контейнера, затем каждый из террористов дернул за шнур своего парашюта. Террористы думали о том, какую резню они вскоре учинят и какие награды они получат, вернувшись к себе в Ливию и Уганду.

В мозгу Башмара крутились мысли о военных почестях и продвижении по службе. Самая тяжелая часть операции была позади. Они нелегально проникли в Иорданию, а затем в Израиль. Теперь оставалось только учинить кровавую расправу и убраться восвояси.

Зава Фифер дремала в джипе, когда услышала звук, раздавшийся со стороны Мертвого моря. Контейнер со снаряжением для подводной работы ударился о самую плотную в мире воду с шумом, напомнившим разрыв гранаты.

Первый удар разбудил Заву. Четыре последующих заставили включить зажигание машины и двинуться в направлении Мертвого моря.

Башмар и его трое подручных всплыли, как пробки, на поверхности сверхсоленой морской воды. Когда Зава появилась на берегу Мертвого моря, она увидела, как один темный силуэт охаживал два других, столь же темных, силуэта резиновым ластом.

— Идиоты! Болваны! — восклицал силуэт на английском языке, но с сильным иностранным акцентом. — От вас нет никакого толку! Почему вы не сказали мне, что в этом море нельзя плавать под водой? Теперь нам придется убираться обратно в Иорданию!

— Я думал, он знает, — сказал первый из двух силуэтов, указывая на второй.

— Я думал, он знает, — сказал второй силуэт, указывая на первый.

Как только Зава поняла, что акцент был арабским, она потянулась за маузером, который держала в специальной кобуре под приборной доской. Но не успела она дотянуться до него, как в ее шею уперлось что-то круглое, твердое, металлическое и она услышала тихий смех.

— Командир, — сказал кто-то у нее за спиной высоким голосом. — Я раздобыл нам женщину.

Башмар уронил резиновый ласт и стал вглядываться в темноту, чтобы понять, откуда взывал к нему угандиец. Он двинулся от берега в сопровождении своих подручных и шел, пока не натолкнулся на серый джип.

— Я сейчас убью этот стерва! — сказал угандиец. — Пусть она знает, что будет погибнуть от рук самого...

— Погоди, — сказал Башмар.

Зава сидела неподвижно, слегка изогнувшись и выставив вперед грудь. Башмар заметил ее округлые формы и ложбинку между возвышенностями.

— Охо-хо! — промычал он, наклоняясь, чтобы погладить гладкую смуглую ногу девушки.

Зава попыталась отпрянуть, но холодный металл еще сильнее прижался к ее затылку.

— Одно движение или крик, — предупредил Башмар, — и ты останешься без головы.

Башмар провел другой рукой по плечу Завы и сказал:

— Это будет наша первая жертва!

С этими словами он содрал свою резиновую шапочку. Двое его подручных сделали то же самое. Дыхание Завы сделалось еще более учащенным, что лишь добавило притягательности ложбинке между двух высоких барханов. Она почувствовала, как ствол убрали с ее затылка, и затем услышала, как солдат за ее спиной стал раздеваться.

— Но сначала, — провозгласил Башмар, не сводя глаз с ее груди, — ты познаешь мощь арабского тела и могущество арабского ума. Ты поймешь превосходство нашей великой культуры.

— И нашей тоже. Африканской тела и африканской ума, — раздался голос у нее за спиной. — Я сама полковник.

Башмар сорвал с Завы рубашку.

Его люди готовы были разразиться бурными аплодисментами. Человек, стоявший за спиной у Завы, наклонился через ее плечо, чтобы получше рассмотреть это дивное диво. Зава закрыла глаза и пыталась удержаться от слез.

Башмар вытащил из пластиковой упаковки пистолет с глушителем и, ткнув им Заву в ребра напротив сердца, заставил опрокинуться на спину на передние сиденья. В поясницу ей уперлась ручка переключения скоростей, Зава прикусила губу, сознание ее затуманили чувства унижения и ненависти.

Пистолет, который до этого был приставлен к ее груди, оказался под подбородком, а две пары рук ухватили ее за ноги. Зава попыталась крикнуть, но ей тотчас же засунули в открытый рот кляп из резиновой шапочки.

— Да здравствует героическая борьба арабов за свободу! И африканцев тоже, — добавил Башмар, расстегивая штаны своего комбинезона.

Зава почувствовала, как ствол пистолета отдирает пуговицы с ее юбки. Единственные звуки, которые она теперь слышала, — это скрип резины во рту, гул в голове и треск отлетавших пуговиц.

В глазах у нее поплыла желтая пелена. Ствол пистолета сильнее прижался к ее горлу. Она почувствовала, как живот обдало порывом теплого воздуха. Она попыталась оказать сопротивление, но ноги ее по-прежнему держали крепко, словно в тисках. Прежде чем раздался вопль, она услышала треск сдираемых трусиков.

Сначала она решила, что кричала сама. Но затем поняла, что во рту у нее по-прежнему находится вонючая резина. Внезапно железо перестало давить ей на горло, и Зава услышала короткий стук очереди из автомата с глушителем. Она вдруг поняла, что ничто не мешает ей сесть, и села. Первое, что бросилось ей в глаза, — террорист, который стоял на коленях и с удивлением смотрел туда, где еще недавно у него были кисти рук, а теперь остались два красных обрубка, из которых на правую ногу Завы лилась кровь.

Зава почувствовала, что и левая нога ее также свободна, — второй террорист был занят тем, что пытался удержать свои внутренности, которые так и норовили выпасть из живота.

Зава увидела, как между двумя террористами промелькнуло какое-то желтое пятно, затем обогнуло Абуликту Мороку Башмара, который застыл на месте со спущенными штанами.

Недолго думая, Зава выхватила маузер и, нацелясь между ног руководителя диверсантов, выстрелила. Тот завертелся волчком, и на его лице появилось удивленное выражение человека, который вдруг понял, что он смертен. После этого Башмар упал на землю и больше не шелохнулся.

Наступила тишина. Зава неуверенно обернулась и увидела четвертого террориста, а точнее сказать, то, что от него осталось, поскольку он каким-то непостижимым образом ухитрился сунуть дуло своего автомата себе в рот и нажать на спуск.

Вытащив наконец изо рта резиновый кляп, Зава глянула через ветровое стекло джипа. Перед джипом стояли Римо и Чиун.