Последний оплот - Мэрфи Уоррен. Страница 6

Римо один мог уничтожить целую армию — в любое время и в любом месте. Вдвоем с Чиуном они были способны выпустить кишки земному шару.

Но сейчас Мастер Синанджу был не в самом лучезарном настроении, что выводило Римо из состояния покоя.

— Римо, — осведомился он тонким голосом, в котором, казалось, сосредоточилась вся скорбь земная. — Это ты?

Римо двинулся через комнату по направлению к ванной. Чиун прекрасно знал, что это он, Римо, и, скорее всего, догадался об этом, когда тот еще был на седьмом этаже, но Римо поспешил ответить, потому как безошибочно распознал интонации в голосе Чиуна: пожалейте этого бедного, всеми оплеванного корейца, который вынужден держать на своих хрупких плечах всю планету, не получая никакой поддержки от своего неблагодарного американского партнера.

— Да, это я, чемпион Америки по уничтожению всех, кто того заслуживает, наделенный силой и навыками, каких нет у простых смертных. Это я — Римо. Тот, кто способен менять политику коррумпированных правителей, голыми руками сгибать юристов и подковы.

Римо вошел в ванную, не переставая говорить.

— Быстрее молнии, мощнее урагана, способный одним прыжком перемахнуть через континент.

Римо включил воду, надеясь, что ее шум заглушит голос Чиуна. Но когда тот заговорил, то без труда перекрыл грохот маленького водопада.

— Кто поможет бедному несчастному старику добиться мира и спокойствия? — вопрошал Чиун. — Когда же эти несправедливости прекратятся?

Римо открыл второй кран. Не помогло. Тогда он вдобавок включил еще и душ.

— Мне не нравится это новое задание, — слышал он Чиуна так отчетливо, словно тот находился рядом. А потом и забрался прямо в голову Римо. Тогда Римо спустил воду в туалете.

С тех пор как Чиун взялся обучать Римо, мир сильно переменился. Об этом позаботилась организация, возглавляемая Смитом. Невозможно было добиться астрономического количества приговоров по делу о коррупции, постоянно прореживать стройные шеренги организованной преступности и постоянно решать кризисные ситуации в стране, обладающей такой военной мощью, что ее хватило бы, чтобы уничтожить земной шар тысячу раз, — невозможно было заниматься этим, не привлекая внимания посторонних наблюдателей.

Поэтому теперь весь мир тянулся, чтобы обменяться рукопожатиями с Соединенными Штатами. Кто-то делал это вяло, кто-то норовя исподтишка вонзить колючку, кто-то от всей души.

Американская конституция, оставаясь пактом между гражданами Соединенных Штатов, сулила надежду другим странам. Задача Римо и заключалась в том, чтобы надежда эта не угасала. Ранее это входило в обязанности других организаций, но теперь КЮРЕ поддерживала порядок на всей планете.

Разумеется, Конгресс США, лихо потрошивший ЦРУ при первом удобном случае, не имел к деятельности КЮРЕ никакого отношения. Иначе и быть не могло.

— Мне не хватает дневных драм, — закончил Чиун. Было такое впечатление, что он говорит в пустом зале.

Римо знал, что Чиун всегда берет верх, а потому выключил душ, вымыл руки над раковиной, выключил оба крана, после чего вернулся в гостиную.

— Как это понимать? — осведомился он, вытирая руки полотенцем, на котором огромными зелеными буквами было выведено «Хилтон-Париж». — А впрочем, ясно. Смит, похоже, перестал посылать видеокассеты.

Чиун оставался в позе лотоса, слегка наклонив голову и скосив глаза, которые грозили вот-вот вспыхнуть пожаром.

— Я могу оправдать нечестность. Это как-никак характерная черта белого человека. Но наглый обман?! И это награда за годы преданной работы?

Римо подошел к личному видеомагнитофону Чиуна, который лежал на боку в другом конце комнаты.

— Мужайся, Чиун. Но в чем, собственно, дело? — спросил Римо, подняв аппарат и возвращаясь к корейцу.

— Смотри! — сказал Чиун и вложил кассету, которая со щелчком стала на место.

Римо посмотрел на экран. Пятьсот пятьдесят две вертикальные серые линии превратились в цветную картинку. Домохозяйка в мини-платьице, похожем на детское, внесла большую миску в комнату.

У нее были густые каштановые волосы, заплетенные в две толстые косы, и челка, кончавшаяся над самыми глазами.

— Я принесла ему куриного бульона, — сказала она подруге, очень напоминавшей цыпленка в брюках. — Я слышала, что он заболел.

Домохозяйка, похожая на цыпленка, взяла миску с куриным бульоном и передала ее своему пьяному мужу, который сидел, укутавшись в одеяло. Затем обе присели на диван и стали о чем-то разговаривать.

Римо уже собирался поинтересоваться, чем, собственно, Чиуну не нравится эта лента — она была такая же унылая и бесконечная, как и «мыльные оперы», смотреть которые Чиун испытывал настоятельную потребность. Туг телевизионный муж, находившийся в пьяном ступоре, упал головой в миску с супом и захлебнулся.

Римо обернулся к Чиуну, который заворчал:

— Император Смит обещал исправно посылать мои любимые дневные драмы. Знаменитую «Пока Земля вертится». Несравненную «Все мои отпрыски». И вместо этого я получаю... — И без того высокий голос Чиуна поднялся до визга: — Мери Хартман! Мери Хартман!!!

Римо хмыкнул, когда обе дамы обнаружили захлебнувшегося в курином бульоне мужа, и сказал:

— Не понимаю, что тут такого ужасного, папочка.

— Конечно, тебе этого не понять, бледное свиное ухо! Человеку, который пускает в ванной воду, чтобы не слышать справедливых слов своего наставника, любая гадость может показаться чудом искусства.

— А что тут такого плохого? — обернулся Римо к корейцу, показывая на экран.

— Что тут плохого?! — возмущенно повторил старик. Он сказал это так, словно и ребенок мог понять, что дело скверно. — А где доктор-алкоголик? Где мать-одиночка? Где пытающаяся то и дело покончить с собой жена? Где дети-наркоманы? Где все то, что сделало Америку великой нацией?

Римо снова посмотрел на экран.

— Я уверен, что все они там, Чиун, просто в этом сюжете чуть больше реализма.

— Если мне захочется реализма, я всегда могу поговорить с тобой или с другим болваном. Но когда у меня возникает потребность в красоте, я включаю эту машину и смотрю дневные драмы.

Чиун поднялся с коврика одним быстрым неуловимым движением, словно вихрь желтого дыма. Он подошел к четырем огромным лакированным синим с золотом сундукам, которые стояли друг на друге в углу, возле кровати. Пока Римо смотрел на экран, Чиун открыл верхний чемодан и стал выбрасывать из него содержимое.

Римо обернулся, когда вокруг него стали падать куски мыла.

— Что ты делаешь? — осведомился он, когда у него на плече оказалось полотенце с надписью «Холидей Инн».

— Ищу контракт между Домом Синанджу и императором Смитом. Посылая мне «Мери Хартман, Мери Хартман!» вместо «Молодой и дерзновенный», они нарушают наше соглашение. Если они не ценят мои услуги, то я сочту за благо подать в отставку, пока не случилось худшее.

Римо подошел к сундуку, в котором копошился Чиун.

— Возьми себя в руки, папочка. Произошла ошибка. Они ведь, кажется, больше не совершили ничего предосудительного, или я ошибаюсь?

Чиун проворно выпрямился, на его пергаментном лице появилось выражение притворного удивления.

— Они мне прислали тебя, — прокудахтал он, после чего снова согнулся над раскрытым сундуком. — Хи-хи-хи! — засмеялся он. — Они прислали мне тебя, скажешь, нет? Хи-хи-хи!

Римо начал собирать разбросанные предметы, которые усыпали пол комнаты, словно осенние листья землю после ливня.

— Постой, постой, папочка. А это что такое? — Римо поднес к свету бутылочку. — «Сиграмс»? Угощение от «Америкен эрлайнз»? А это что? — подобрал он вторую бутылочку — «Джонни Уокер», черная этикетка? На память об «Истерн эрлайнз»? Отлично. А это смирновская водка — благодарим за то, что вы выбрали ТВА?

Чиун оторвался от сундука, всем своим видом напоминая медленно распускающийся бутон невинности.

— Никогда не известно, когда эти штучки могут пригодиться, — пояснил он.

— Мы же не пьем. Так, а это что такое? Спички из ресторана «Времена года»? Зубочистки? Господи, а вот этим мятным конфетам лет пять, не меньше!