Последний звонок - Мэрфи Уоррен. Страница 7

Его медсестра и секретарша изумились, когда увидели доктора Джованни в его личном офисе неподалеку от Ватикана. Он оставил их недоуменные взгляды без внимания.

Войдя в свой кабинет, он позвонил молодому врачу, который был перед ним в долгу, и договорился, что тот возьмет пациентов бесплатной больницы Джованни себе.

Затем доктор набрал номер русского посольства, представился и его сразу же соединили с послом.

— Как дела, доктор Джованни? — спросил посол со своим гортанным акцентом, из-за которого музыкальный итальянский звучал подобием немецкого.

— Прекрасно, — ответил Джованни. — Но мне нужно поговорить с вами.

— Да? Что-нибудь не в порядке?

— Я только что получил ваши анализы крови, — сообщил доктор, — и хотел бы обсудить их с вами.

— Там что-то не так?

— Это не телефонный разговор, господин посол.

— Я сейчас же приеду.

Ожидая посла, доктор Джованни достал кое-что из сейфа и спрятал на дно кожаного медицинского чемоданчика, затем сложил руки на столе и положил на них голову.

Посол прибыл через десять минут. Как всегда рядом с ним находился его постоянный телохранитель, человек с ястребиным лицом, подозрительно осматривавший все и вся. Счетчики на стоянках, ресторанные счета, уличные торговцы — ко всему он относился как к потенциальным врагам великой коммунистической революции. Он вошел в кабинет доктора Джованни вслед за послом.

— Не мог бы он подождать снаружи? — спросил доктор.

Посол согласно кивнул. С очевидной неохотой телохранитель вышел в приемную и прислонился к стене напротив кабинета.

Секретарша принялась пристально рассматривать его. Заметив это, он вперил в секретаршу бесстрастный взгляд и заставил ее отвернуться.

— Я знаю, в чем дело, — сказал посол. — Наш безгрешный доктор решил перебежать к русским.

Он улыбался, но капли пота на лбу выдавали его волнение.

— Нет, еще нет, — улыбнулся в ответ Джованни.

— Но когда-нибудь вы это сделаете, — заметил посол. — Вы и ваша бесплатная больница, ваша скромная жизнь — такого коммуниста, как вы, больше нет.

— Вот поэтому-то я и не смог бы жить в матушке России, — сказал доктор. — Пожалуйста, сядьте сюда.

Он усадил посла в кресло напротив проектора рентгенограмм. Засунув за стеклянный экран два больших снимка грудной клетки, он включил проектор и убрал верхний свет.

— Это ваши последние рентгенограммы, — пояснил доктор. — Мы сделали их зимой, когда у вас начался тот грудной кашель.

Продолжая говорить, доктор Джованни за спиной посла подошел к своему столу.

— В глубине каждого легкого вы можете увидеть небольшие темные пятна.

Он открыл свой коричневый кожаный чемоданчик и засунул в него руку.

— Да, я вижу их. Что они означают? — посол заметно нервничал.

Доктор Джованни сжал рукоятку пистолета и подошел сзади к послу.

— Ничего, — сказал он. — Совершенно ничего.

Он выстрелил, и пуля вошла в череп русского рядом с левым ухом.

Доктор Джованни был рад, что после всех прошедших лет револьвер все еще стрелял.

Эхо выстрела разнеслось по маленькому кабинету. Снаружи медсестра и секретарша вздрогнули, услышав необычный громкий звук.

Русский телохранитель выхватил из-под куртки пистолет, толкнул незапертую дверь и ворвался в кабинет.

Но было поздно. Доктор Рокко Джованни приставил револьвер к своему правому виску и нажал на курок.

Револьвер вновь выстрелил.

Глава четвертая

Адмирал Уингэйт Стэнтингтон уже взялся за ручку двери своего кабинета, но секретарша остановила его.

— Готово, сэр, — сказала она, протягивая сверкающий медный ключ.

— Отлично, — сказал адмирал. — А другой сделали?

— Да, сэр.

— Он в надежном месте?

— Да, сэр.

— Расскажите-ка мне, где его искать. Вдруг мой потеряется, а с вами что-нибудь случится.

— В верхнем левом ящике моего стола, в глубине за коробкой с «Тутси-Роллс».

— Там он в безопасности?

— Да, сэр, к моему столу никто близко не подходит.

— Хорошо, благодарю вас.

Он взял ключ и опустил его в карман пиджака.

— Да, и еще, адмирал. Вас кто-то ожидает.

— Да? И кто же?

— Он не назвался.

— Как хоть он выглядит?

— Как Рой Роджерс, — сказала секретарша.

— Кто?

— Рой Роджерс. На нем сомбреро, башмаки с узором, подвернутые штаны и габардиновая рубашка с белым кантом на груди. Если бы он был женщиной, я бы его сравнила с Долли Партон.

— Впустите его немедленно, — распорядился Стэнтингтон. — Хотя нет, пусть подождет еще немного. Сначала я проверю, подойдет ли ключ.

Когда вошел посетитель, как будто сошедший со стен Зала Славы кантри-музыки, Стэнтингтон сидел за столом.

— Ну, здравствуйте, Василий Карбенко, — проговорил Стэнтингтон, вставая и протягивая через стол руку.

Русский был одного роста со Стэнтингтоном, и его рукопожатие было крепким и уверенным. Он так и не снял нахлобученную на голову ковбойскую шляпу.

— Здравствуйте, адмирал, — сказал он протяжно, как истинный уроженец Дикого Запада.

— Как дела на культурном фронте, господин культурный атташе? — спросил Стэнтингтон с улыбкой.

— Я пришел не затем, чтобы говорить о культуре, адмирал, разве что об ее отсутствии.

Карбенко слегка улыбался, но глаза его были неприветливо прищурены, а голос звучал холодно.

— Что вы имеете в виду, полковник? — спросил Стэнтингтон.

— Вы сегодня уже читали информационную сводку? — спросил в ответ Карбенко.

Стэнтингтон покачал головой:

— Нет, я только что пришел. Кстати, не хотите ли посетить мою уборную? Мне наконец сделали ключ.

— Нет, я не хочу посещать вашу проклятую уборную! Я хочу знать, почему одни из ваших шпионов убил сегодня в Риме нашего человека.

Острый взгляд Карбенко был почти физически ощутим, и под его давлением директор ЦРУ опустился в свое кожаное кресло.

— Что? Я не понимаю.

— Могу объяснить. Сегодня утром русский посол в Риме был убит итальянским врачом, одним из ваших агентов.

— Наших агентов? — Стэнтингтон покачал головой. — Не может быть. Нет, я бы знал об этом.

— Имя врача — Рокко Джованни. Вам это ни о чем не говорит?

— Нет. Он арестован?

— Он покончил с собой прежде, чем мы смогли его схватить.

— Вы говорите, Рокко Джованни?

Карбенко кивнул.

— Подождите минуту, — сказал Стэнтингтон. Он положил на стол новенький медный ключ. — Если захотите, можете посетить уборную.

Пройдя через приемную, он вошел в кабинет начальника оперативного отдела.

— Черт побери, что происходит? — спросил адмирал.

Начальник оперативного отдела вздрогнул от неожиданности.

— В чем дело, адмирал?

— Этот русский посол, убитый в Риме, — это что, наша работа?

Его подчиненный покачал головой:

— Нет, не наша. Какой-то врач, похоже, спятил и застрелил посла, а затем себя. Но мы тут ни при чем.

— Его имя — Рокко Джованни, — сказал Стэнтингтон. — Немедленно выясните все, что есть у нас на него, и сообщите мне. Этот проклятый русский резидент сидит у меня в кабинете и задает мне жару.

Когда Стэнтингтон вернулся к себе, Карбенко полулежал в кресле, вытянув ноги и надвинув шляпу на лоб.

— Через минуту я все выясню, — произнес Стэнтингтон.

Они сидели в молчании, пока не загорелась лампочка вызова на интеркоме. Стэнтингтон схватил трубку и поднес ее к уху.

Через несколько секунд он положил се на место и, улыбаясь, посмотрел на Карбенко.

— Ваши данные неверны, товарищ. Рокко Джованни не наш человек, в нашем списке агентов о нем нет ни слова.

— Можете подтереться вашим списком, — проговорил Карбенко, выпрямляясь и роняя свою коричневую шляпу на толстый ковер. — На деньги ЦРУ Джованни закончил медицинский институт. На деньги ЦРУ он открыл в Риме больницу. Двадцать лет он состоит у вас на содержании.

— Этого не может быть, — сказал Стэнтингтон.

— Тем не менее это так, — сказал Карбенко, — и мы можем это доказать. Мы даже знаем, под каким кодом он работал.