Потерянное прошлое - Мэрфи Уоррен. Страница 8

Тут раздался гудок, и разговор Римо с оператором прервал резкий и кислый, как лимон, голос. Он принадлежал Харолду В. Смиту, главе организации.

— Прошу прощения, Римо, но мы больше не в состоянии кодировать наши разговоры так, чтобы гарантировать отсутствие помех.

— Вы хотите сказать, что я ничего не перепутал, набирая номер?

— Нет. С тех пор, как компания АТ&Т развалилась, все пошло прахом. Когда-то это была величайшая система телефонной связи. Нам завидовал весь мир. К сожалению, у суда на это есть иное мнение. Впрочем, я предпочитаю законность и порядок в стране идеально работающим телефонам. Если есть выбор, конечно.

— Я и не знал о крахе компании.

— Вы разве не читаете газет?

— Больше нет, Смитти.

— А что же вы делаете? Хороший вопрос.

— Я много дышу, — ответил Римо.

— А, — произнес Смит. — Думаю, это что-то должно означать. Как бы то ни было, у нас возникли серьезные проблемы со свидетелем по делу о рэкете. Похоже, до него кто-то добрался. Мы хотим, чтобы вы заставили его дать правдивые показания. Этот свидетель один может раскрыть всю систему подпольных синдикатов к западу от Скалистых гор. Вы готовы взяться за это дело? Как вы себя чувствуете?

— Я не в самой лучшей своей форме, но этого более чем достаточно для того, чтобы выполнить задание.

Чиун, поняв, что Римо разговаривает с Харолдом В. Смитом, человеком, обеспечивающим бесперебойное поступление золота в Синанджу как вознаграждение за услуги, оказываемые Чиуном и Римо, заметил по-корейски:

— Не подобает так говорить. Если император считает, что ты служишь ему, не взирая на свои раны, то пусть так оно и будет. Пусть он считает, что ты готов отдать каждый вздох своей жизни ради его славы. В том случае, разумеется, если вознаграждение прибывает вовремя.

Римо уже больше не пытался объяснить Чиуну, что Смит никакой не император. Он уже слишком много раз объяснял ему, что их организация служит демократии, а та в свою очередь, решает, кому быть императором, путем всеобщего голосования, а не путем убийства, военной операции или случайностей рождения. Чиун считал, что это не только достойно всяческого отвращения, но что в людских делах такое просто невозможно, и что Римо дурак, раз верит в это, как и в прочие западные сказки, например, про Санта-Клауса или про то, что Бог решает, кому править. Как гласит старинная пословица Дома Синанджу: “Божественное право царя отшлифовано рукой ассасина”.

И эта пословица служила хорошей рекламой для услуг, предоставляемых Домом Синанджу — будь то в Древнем Китае или при дворе Карла Великого.

— Чиун там? — поинтересовался Смит. — Передайте ему наши наилучшие пожелания и скажите, что вознаграждение прибыло вовремя.

— Он знает об этом, Смитти.

— Откуда? Я сам узнал об этом только сегодня утром.

— Я не знаю, откуда. Однажды с доставкой возникла проблема, и все накопленное за долгие годы богатство Синанджу оказалось под угрозой, и с тех пор он лично следит за счетами.

— Он нам больше не доверяет?

— Вроде того, — отозвался Римо.

Как объяснить это Смиту? Чиун не доверял никому за пределами Синанджу, да и внутри этих пределов не находил никого, к кому бы мог испытать подобное чувство. Он доверял Римо, потому что он знал Римо. И уж конечно, он не собирался доверять клиенту.

— У нас судебный процесс в Калифорнии, — сообщил Смит.

Больше почти ничего и не надо было сообщать — только имя и конкретное место.

Римо проделывал это много раз. Обеспечивал правдивые показания свидетелей. Это была одна из тех целей, ради которых и создавалась КЮРЕ, организация, возглавляемая Смитом. Общая задача была — обеспечить для страны возможность жить, соблюдая конституцию, и при этом выжить. А это означало, что суды должны работать. Но такое количество свидетелей меняли свои показания потому, что бывали подкуплены или напуганы, что во многих штатах телега правосудия ползла вперед со страшным скрипом. И это была одна из целей, про которую Римо мог сказать, что она отчасти выполнена. Другая главная цель создания КЮРЕ заключалась в том, чтобы уберечь мир от полного крушения, и в этом деле, как Римо был твердо уверен, КЮРЕ явно проигрывала сражение.

— Ты еще не готов, — сказал Чиун.

— Для тебя — нет. Для того, что мне предстоит сделать, — да.

— Первый шаг в вечность — это неправильное дыхание.

— У меня достаточно мастерства.

— Достаточно мастерства? Достаточно мастерства? — возмутился Чиун. — Достаточно мастерства для того, чтобы ударить кого-нибудь по башке кирпичом. Достаточно мастерства для того, чтобы выстрелить из пистолета. Ты — Синанджу, а не... а не какой-то там гангстер в униформе.

— И все-таки я белый, папочка.

— Судя по твоим словам — да.

— Разве не ты сам говорил, что императоры неспособны отличить совершенство от утиного помета? Что все, что им надо — это насадить очередную голову на кол на стене дворца?

— Да, но для нас это небезразлично. Нам небезразлично то, что мы есть. И кроме того, в этой стране никто не насаживает головы на кол. Это страна сумасшедших. Правители тут стыдятся своих ассасинов.

— Верно, папочка. Мы — секретная организация.

— Вот видишь. Ты стыдишься того, что ты делаешь. И это вина сумасшедшего Смита. В любой цивилизованной стране он бы воспользовался моей помощью для того, чтобы открыто провозгласить себя императором. Он бы вывесил головы своих врагов на стене дворца, чтобы всем показать свою силу. Но нет — мы должны таиться, как преступники.

— Верно, папочка. Таиться, — мило улыбнулся Римо.

— Только червяку нравится жить под камнем, — продолжал Чиун.

— У меня нет времени с тобой спорить, папочка. Мне пора.

— Куда? Зачем? Убрать соперника, претендующего на трон и тем самым вписать новую страницу в славную историю Синанджу? Как мне отразить в моем труде все те глупости, которые ты совершаешь? Написать, что ты доставляешь посылки? Или что ты наблюдаешь за работой механизмов, как раб, прикованный к колодезному вороту? Какое новое оскорбление для искусства Синанджу нас ждет?

— Я должен обеспечить правдивые показания свидетеля.

Чиун свернул свой свиток и завинтил крышку чернильницы.

— Вы все сумасшедшие. Все. Если императору Смиту нужно, чтобы судья принял то или иное решение, почему он просто не купит судью, как это делается во всех цивилизованных странах?

Римо уже упаковал все, что ему было нужно в дорогу. Все — то есть пачку наличных денег, которые он сунул себе в карман.

— Именно против этого мы и боремся, — заметил он.

— Почему? — не понял Чиун.

— Все дело в конституции, папочка, и у меня сейчас нет времени все это объяснять.

Чиун пожал плечами и спрятал свои длинные тонкие пальцы под кимоно. Он никогда не сможет объяснить это в истории Синанджу. Вот перед вами клочок бумаги, и он свят для Смита и для Римо. Сам факт существования того, что они называют своей организацией, нарушает то, что написано на этом клочке бумаги, и все же организация была создана для того, чтобы этот клочок бумаги охранять. А следовательно, все должны хранить тайну о том, что они делают. От белых много чего можно ожидать, но это совсем непонятно. Римо утверждает, что у Смита нет планов стать императором или, как они здесь говорят, президентом. Но если у него нет таких планов, то каковы его истинные планы? Уж во всяком случае — не защита священного клочка бумаги. Ведь она даже не украшена никакими драгоценностями. Он видел ее однажды — она была в стеклянном ящике.

— Это она? — спросил тогда Чиун, разглядывая простой кусок старого пергамента.

— Это она, папочка, — подтвердил Римо с гордостью.

— За нее погибло много людей.

— А кто их всех убил?

— Тоже очень многие. В основном — люди, желающие уничтожить Америку.

— Ты хочешь казать, что если этот клочок бумаги сгорит, то Америка перестанет существовать? Значит, это магия. Магический клочок бумаги, который хранит Америку.