Приключения Гвоздика - Арджилли Марчелло. Страница 15

Как только Нано, Нане и Нани узнали, что по ложному обвинению Гвоздика прогнали из цирка, они страшно возмутились и решили отомстить ненавистному Мустаккио.

— Гвоздик не виноват, это так же верно, как то, что я лилипут! — воскликнул Нано.

— Какая несправедливость — наказывать невинного! — прибавил Нане.

— Клянусь честью лилипута, мы жестоко проучим настоящего виновника преступления! — закричал Нани. Вооружившись, словно щитами, крышками от кастрюль, три крошечных рыцаря смело отправились к Мустаккио, чтобы вызвать его на дуэль.

— Мы будем драться до последней капли крови! — хором кричали три маленьких братца.

Но когда они подошли к фургону укротителя и заглянули внутрь, то разразились неудержимым хохотом.

Мустаккио сидел на шкафу. Усы у него дрожали, он был страшно бледен и вытаращенными глазами смотрел на крохотного мышонка, который грыз на полу корочку сыра.

— Вот это здорово! — воскликнул Нано.

— И это грозный Мустаккио, укротитель тигров и львов? — прибавил Нане.

— Он боится мышей! — закричал Нани, держась за живот от смеха.

Сущая правда: Мустаккио так ужасно боялся мышей и чувствовал к ним такое отвращение, что предпочёл бы встретиться с тысячью разъярённых львов, чем с одним мышонком.

Лилипуты тотчас же побежали к Гвоздику: они уже придумали, как проучить Мустаккио!

В это время Гвоздик с картонной коробкой под мышкой — в ней было всё его имущество — медленно выходил из цирка.

— Гвоздик, послушай, что мы придумали! — закричали наперебой лилипуты. — Подожди до окончания завтрашнего спектакля: ты прямо лопнешь от смеха и увидишь, как будет наказан Мустаккио!

ГЛАВА X

УКРОТИТЕЛЬ ЛЬВОВ БОИТСЯ МЫШЕЙ!

Лилипутам удалось уговорить Гвоздика, и он остался ещё на один день.

Вечером Гвоздик вместе с другими зрителями пришёл в цирк, а чтобы не платить за вход, оделся в костюм униформиста. Он внимательно следил за представлением, но всё, казалось, шло как обычно.

Когда, наконец, на арене установили клетку для львов и Мустаккио вышел, чтобы начать свой номер, три лилипута подмигнули Гвоздику, как бы говоря: «Вот теперь начнётся самое интересное!»

Мустаккио, как всегда, гордо закрутил усы, выпятил колесом грудь и, убедившись в том, что ружья и пистолеты заряжены, а сабли, кинжалы и трезубцы отточены и находятся под рукой, вошёл в клетку.

Обычно он начинал выступление торжественным обращением к публике.

— Синьоры, смотрите и восхищайтесь! Ни один укротитель в мире не решался на такие смелые номера… Аплодируйте, не стесняйтесь: вам никогда больше не удастся увидеть такого храброго укротителя, как я…

Это была неправда, но на публику хвастливые фразы Мустаккио производили впечатление, и все аплодировали.

Тем временем Гвоздик, у которого при одном виде Мустаккио зачесались руки, недоумевал: «Зачем лилипуты задержали меня? Всё идёт, как обычно…»

Гвоздик уже собирался уйти, как вдруг вытаращил от изумления глаза: Нано, Нане и Нани тихонько крались по арене и тащили мышеловку с тремя мышатами.

«Что они, с ума сошли, что ли?» — подумал Гвоздик. Но как раз в это мгновение лилипуты приставили мышеловку вплотную к клетке и открыли дверцу. Крохотные зверьки, испугавшись публики, выскочили из мышеловки и замерли перед львами.

Но если львы не обратили внимания на трёх маленьких зверьков с острыми мордочками, зато обратил на них внимание — да ещё какое! — как бы вы думали, кто? Грозный Мустаккио, знаменитый укротитель, самый храбрый человек в мире, как гласили афиши и только что хвастливо заявил он сам. Увидев мышат, он испустил вопль, от которого чуть не лопнул холст на куполе цирка. Потом, бросив хлыст и трезубцы, Мустаккио, как сумасшедший, заметался по клетке, от страха никак не попадая в дверцу.

Зрители не верили своим глазам, и Гвоздик тоже. До сих пор одни лилипуты знали, как Мустаккио боится мышей.

Наконец укротителю удалось выскочить из клетки, и он с безумным криком побежал по арене. Тут публика очнулась от изумления: «Как! И это самый храбрый человек на свете! Он трус! Он боится мышей! Нас обманули!» Со всех сторон принялись свистеть, поднялся страшный переполох.

Директор выпустил на арену свою дочь Оп-ля, чтобы она, гарцуя вокруг клетки со львами, отвлекла внимание зрителей. Но ребята из верхних рядов, самая дерзкая и задорная публика, стали бросать в неё помидорами и гнилыми фруктами.

Белое платье наездницы покрылось пятнами, по лицу потёк томатный сок, и взбешённая Оп-ля, вся в слезах, вынуждена была покинуть арену.

Никогда ещё не бывало в цирке подобного скандала.

«Давайте номер со львами, долой наездницу! — вопила публика. — Давайте настоящего укротителя!»

Директор в отчаянии рвал на себе волосы.

— Но где же я вам возьму другого укротителя? Я разорен! Всё погибло!

На беднягу было жалко смотреть.

Гвоздик забыл обиду, нанесённую ему директором. Его золотое сердце учащённо забилось, и, протиснувшись сквозь толпу, он подбежал к самой клетке.

— Синьоры, — закричал механический мальчик, — возвращайтесь на свои места! Номер со львами продолжается. Сейчас войду в клетку я!

ГЛАВА XI

ГВОЗДИК В КЛЕТКЕ СО ЛЬВАМИ

Увидев, что мальчик, одетый в костюм униформиста, вошёл в клетку со львами, публика затихла. Директор закрыл глаза руками.

— Бедный Гвоздик, — пробормотал он, — он хочет спасти честь своего директора и отдаёт себя на растерзание!

Но Гвоздику нечего было бояться львов. Он боялся только, что не сумеет занять публику. Львы с изумлением смотрели на него, а он растерянно прохаживался между ними и только приговаривал:

— Кис-кис, кис-кис, ну будьте же умницами, покажите публике, как вы умеете работать.

Услышав, что с ними обращаются, словно с домашними кошками, львы рассвирепели.

— Нам, царям зверей, говорят «кис-кис»! — зарычал самый старый лев. — Мы покажем этому грубияну, который не состоит в профсоюзе укротителей, как заходить в нашу клетку! — И, раскрыв огромную пасть, старый лев, а за ним и другие бросились на Гвоздика.

Разъярённые хищники повалили мальчика, и он исчез с глаз публики. Раздался крик ужаса. По лицам трёх лилипутов, Ридарелло и Ромпиколло потекли слезы: они думали, что звери уже проглотили Гвоздика. Но случилось нечто удивительное: львы завизжали, как щенята, и стали кататься по клетке, выплевывая выбитые зубы: никогда ещё не попадалась им такая твёрдая кость!

А Гвоздик, как ни в чём не бывало, с улыбкой встал на ноги — он был цел и невредим, и только платье его оказалось разорванным.

— Кис-кис! — спокойно позвал он. — Смелей, мои львятки, не бойтесь! — Но львы продолжали, словно безумные, кружиться по клетке. В конце концов Гвоздику удалось схватить одного из них за хвост; бедняжка задрожал и завизжал так, словно просил пощады.

— Эй ты, нечего капризничать! — Гвоздик погрозил ему пальцем и для большей убедительности стукнул железным кулаком по голове.

Лев сейчас же, жалобно хмыкая, начал прыгать с тумбы на тумбу и ходить на задних лапах, иначе говоря, стал проделывать все номера, которым был обучен.

Тогда Гвоздик потребовал от зверей ещё большего: одного льва он заставил кувыркаться, другого — стоять вниз головой, а лев и львица, поднявшись на задние лапы, прошлись у него под ручку. Одним словом, представление получилось изумительное: львы, из боязни получить ещё одну железную затрещину, были послушны, как собачки; и когда номер окончился, раздались бурные аплодисменты.

Никогда ещё ни один укротитель не имел такого головокружительного успеха.

Три лилипута, Ромпиколло и Ридарелло подняли Гвоздика на руки и с триумфом унесли за кулисы. Зрители от восторга кричали «браво» и требовали повторить номер. Директор прыгал от радости, так что медали на его груди звенели, словно маленький оркестр.