Призраки войны - Мэрфи Уоррен. Страница 39

— Дик, это я.

— Докажи.

— Как?

— Дай мне посмотреть на твое лицо. Подойди вот к этим отверстиям, тут посветлее.

Римо на ощупь пробрался к стене. Глаза его уже почти привыкли к темноте, и он смог различить смутную темную фигуру, разглядывающую его недоверчивыми глазами.

Глаза приблизились к лицу Римо. Знакомые глаза. Но лицо было чужое — толще, более грубое и морщинистое, чем то, которое Римо помнил.

— Твою ма-а-ать! — протянул Янгблад. — Это ты и есть, сукин ты сын!

— А ты состарился, — заметил Римо.

— А чего бы ты хотел, кретин! — огрызнулся Янгблад. — Как-никак двадцать лет прошло. Что я тебе — портрет Дориана, мать его, Грея?

— Так значит, это и в самом деле правда?

— Что?

— Война. Она окончилась.

— А ты не слышал?

— Я как-то все не мог в это поверить, — признался Римо.

— Вон как! А что ты тут делаешь?

— Не знаю. Не помню. Я проснулся — и вот он я тут.

— Я был добровольцем, — усмехнулся Янгблад. — А про тебя всегда думал, что тебя призвали.

— Мне все говорят, что прошло двадцать лет, но я ничего не помню, кроме войны.

— Тебя что, в джунглях нашли?

— Нет. Я захватил танк. Привел его сюда. А здесь попал в ловушку. Мне навстречу выслали еще один танк.

— Старый “Т-54”?

— Ага.

— Ну, ты полный кретин! — расхохотался Янгблад. — Тебя накололи. У этой штуковины пушка деревянная. Она и рисовыми зернышками стрелять не умеет.

— Не вижу поводов для веселья, — заметил Римо.

— Извини, старина. Я здесь сижу уже так давно, что пытаюсь использовать любой повод, чтобы поразвлечься.

— А кто еще здесь?

— Нас осталось всего семеро. А было больше тридцати! Я теперь здесь старший по званию, поэтому меня и заперли в этом контейнере. Тебе тут понравится. Днем как в печке, а ночью как в холодильнике. А случилось вот что: один из пленников сбежал, вьетнамец по имени Фонг. Меня посадили в этот ящик в качестве наказания. Слушай, а уж не поэтому ли ты здесь? Тебя не Фонг послал?

— Я ж тебе уже сказал. Я не могу вспомнить, что я тут делаю. В моей голове по-прежнему шестьдесят восьмой год.

Янгблад коротко хохотнул.

— Ну да, у меня часы тоже вроде как встали. А знаешь, Римо, ты изменился.

— Ну?

— Да нет, точно. Совсем другой. Но постарел ненамного. Ч-черт, где бы ты ни находился все это время, оно на тебе ни капельки не сказалось.

— Мне кажется, я умер, — спокойно заметил Римо.

— Что?

— Мне кажется, я погиб в джунглях. Наверное, я призрак.

— Эй, послушай, приятель, хватит с меня рассказов про всяких призраков и невидимок. Со мной такое не проходит.

— Кстати, о невидимках, — сказал Римо. — Помнишь Капитана-Невидимку? Он здесь. Мы убили его, а он до сих пор жив. Тебе это о чем-нибудь говорит?

Дик Янгблад просто взорвался от смеха. Даже стальной контейнер — и тот затрясся от раскатов громового хохота черного великана.

— Римо, ты меня совсем заколебал! — наконец выдавил из себя Янгблад. — Но я понимаю, что ты должен чувствовать. Я и сам почувствовал, как у меня что-то дернулось в жопе, когда впервые его увидел.

— Кого?

— Это не Капитан-Невидимка. Это Невидимка Младший. Его сын! Называет себя капитаном Даем. Но вид у него и правда такой, будто их обоих расписывал один художник. Хреновый художник, между прочим.

— Сын? — изумленно выдохнул Римо. — Тс-с-с. Я слышу чьи-то шаги.

Дик Янгблад прижался ухом к стенке контейнера.

— А я ни черта не слышу.

— Шаги. Очень тихие.

— Это тебе мерещатся призраки. Наверное, твои родственники.

— Я и вижу их, — заявил Римо. — Смотри!

Янгблад припал к отверстию в стене.

— Косоглазый, — произнес он. — Старик какой-то. Никогда его раньше не видел.

— Это Дядя Хо.

— Хо Ши Мин тоже давно помер, но если это он, то я беру назад все свои слова.

— Это я его так называю — Дядя Хо. Мы с ним встретились в джунглях.

— Просто так взяли и встретились? Кто он такой?

— Я не знаю, как его зовут. Но он заявляет, что он мой отец.

— Точно, — сухо заметил Янгблад, — я сразу заметил потрясающее сходство между вами.

Мастер Синанджу подождал, пока лагерь угомонится на ночь. А до того он долго и терпеливо ждал, пока его ученик доберется до лагеря. Римо, как всегда, опоздал.

Легче было позволить вьетнамцам взять Римо в плен, чем вмешиваться в ход событий. Чиун не хотел рисковать — в своем нынешнем состоянии Римо вполне мог пасть жертвой случайной пули. Когда, по мнению Чиуна, Римо уже достаточно времени провел взаперти в металлическом ящике, Мастер Синанджу приблизился к контейнеру. Солдаты, расставленные по всему лагерю, его не заметили.

— Римо, — прошептал Чиун.

— Чего тебе, Дядя Хо? — угрюмо поинтересовался Римо.

— Просто хочу поговорить с тобой, сын мой, — любезно отозвался Чиун. — Тебе там удобно?

— Конечно же, нет. Я тут заперт, мать твою!

— Да? — удивился Мастер Синанджу так, словно впервые об этом узнал. — Так почему же ты не выйдешь наружу?

— Как?

— Эти дырочки очень удобные, — объяснил Чиун и просунул палец с длинным ногтем в отверстие от пули. — Как раз по размеру. За них так легко держаться, если хочешь оторвать кусок стены.

— Эй, поаккуратнее! — рявкнул Римо. — Ты мне чуть глаз не выколол.

— Ты сам виноват — не надо подглядывать в дырочку. Ведь для того, чтобы понять мои слова, тебе не обязательно меня видеть.

— Ты прав, Римо, — вклинился в разговор третий голос. — Он и вправду совершенно сумасшедший — этот косоглазый.

— Кто там? — возвысил голос Чиун. — Кто это сказал?

— Это мой друг, — ответил Римо. — А что такого?

— Тот, которого зовут Янгблад?

— Он самый. А ты откуда знаешь?

Янгблад пыхтел, как разъяренный бык.

— Да потому что он косоглазый. Тебя подставили, Римо!

— Это очень плохо, — печально заметил Чиун.

— Что именно? — не понял Римо.

— То, что ты нашел своего боевого товарища, которого давно потерял. Это очень печально.

— Послушай, Дядя Хо! Почему бы тебе не прогуляться? — спросил Римо. — Нам тут еще много предстоит сделать.

— Как можешь ты так разговаривать с человеком, который сделал для тебя так много?

— Очень просто, я мертв. А мертвецам позволено делать все, что им заблагорассудится.

— Ах, так ты помнишь, что мертв. Это хорошо.

— Вот как?

— Эй, послушайте, мне надоел этот ваш треп! — вскипел Янгблад. — Вы несете полную ахинею.

Чиун не обратил на его слова никакого внимания.

— А что еще ты помнишь, Римо?

— Больше ничего.

— Ничего?! — взвизгнул Чиун.

Так, значит, Римо все-таки ничего не помнит! И до тех пор, пока он сам все не вспомнит, Чиун бессилен что-либо сделать.

— Да, именно так я и сказал. А теперь отгребывай!

— Но ты ведь помнишь, что мертв. И ты мертв уже давно — много-много лет.

— Это точно, — бесстрастно согласился Римо. — А ты откуда знаешь?

— Ну, дело в том... — замялся Чиун. И тут в голову Чиуну пришла блестящая идея. Он понял, как можно вновь наставить Римо на путь истинный. — Дело в том, что я твой ангел-хранитель. Да-да, твой бесценный ангел-хранитель. Я здесь для того, чтобы отвести тебя туда, где твой настоящий дом.

— Ты? У меня что, ангел-хранитель вьетнамец?

— Нет. Кореец.

— С Севера или с Юга?

— С Севера, конечно.

— Так мой ангел-хранитель — коммунист?

— Нет, упрямец! Твой ангел-хранитель — Синанджу.

— По-моему, тут какая-то ошибка. Я католик.

— Император Смит беспокоится о тебе.

— Кто такой Император Смит?

— Ну как же, это правитель Америки, разумеется. Он послал меня, чтобы я доставил тебя обратно.

— Ты слышал, Дик? Америка стала монархией. Наверное, это из-за того, что мы проиграли войну. Эй, послушай, а зачем этот Император послал тебя, чтобы привести назад мертвеца?

— Да он тебе мозги полощет, Римо! — не выдержал Янгблад. — Отошли его к чертовой матери.