Судный день - Мэрфи Уоррен. Страница 30

Она вынула из стенного шкафа коричневый костюм. Он имел одно очень важное преимущество – широкие и глубокие карманы, в которых очень удобно прятать пистолет.

Клам повесил трубку и с удивлением заметил, что испытывает двойственное чувство. Ему полагалось быть вне себя от радости, но этого не было. На минуту задумавшись, он понял, в чем дело: он с таким удовольствием предвкушал момент, когда все девять членов совета директоров будут скомпрометированы информацией, которую он получил из файлов КЮРЕ, что теперь, когда ему позвонила Холли, он почти и не обрадовался. Было бы очень забавно сломать их всех по отдельности, по одному, по одному секрету за раз, пока они не превратятся в груду костей у его ног.

Но Клам научился использовать случайные удачи. И теперь удача пришла к нему в лице Холли Брун. Так пусть все идет своим чередом.

– Это была Холли, не так ли? – Скрипучий голос жены вернул его к действительности. Она стояла сзади с неизменным стаканом в руках.

– Да, это была Холли, Холли Брун. Ей принадлежит Ай-Ди-Си.

– Она разговаривала так, как будто ей принадлежишь ты.

– Это действительно так. Ей принадлежит все и вся, что относится к Ай-Ди-Си. Но в скором времени ей придется поделиться со мной.

– А для меня останется что-нибудь?..

– Конечно, останется. – Его ответ прозвучал грубо. – Хватит и на джин, и на вермут. Выпей еще. Можешь выпить хоть дюжину бутылок.

Сорок пять минут спустя Клам ехал по подъездной аллее имения Брунов. Едва он припарковал машину, на парадной лестнице появилась Холли Брун в коричневом костюме, держа в руках большую дамскую сумочку. Клам был доволен, что надел спортивную куртку и свободного покроя брюки.

– Привет, Блейк, – сказала Холли, садясь в машину.

– Привет, Холли. Куда поедем?

– Давай поедем на север. У нас есть хижина на берегу пролива Лонг-Айленд. Отправимся туда.

Им понадобилось двадцать минут, чтобы доехать до загородного дома, который можно было назвать хижиной лишь с большой натяжкой. На самом деле это был большой особняк из камня, дерева и стекла, и в ярком свете автомобильных фар камни с вкраплением стекла создавали впечатление, будто основание дома усыпано бриллиантами.

«Скоро весь окружающий меня мир будет усыпан бриллиантами», – подумал Клам. Сперва он станет главой Ай-Ди-Си, а затем и всей страны. А дальше?.. Но кто может знать? Если уж рисковать, то рисковать по-крупному. Кто это сказал? Роберт Кеннеди? Теодор Рузвельт? Не важно. Когда-нибудь он сам это скажет, и люди будут его цитировать.

Холли Брун вышла из машины и обошла ее спереди в свете зажженных фар. Клам выключил мотор, погасил фары и вышел из машины, ступив на крупный гравий.

– Прежде чем зайти в дом, давай спустимся к берегу, – предложила Холли.

– Конечно.

– Пролив в это время года особенно хорош.

Клам что-то пробормотал в знак согласия. Его мало или, точнее сказать, совсем не интересовали красоты природы, и он мог бы поклясться, что в этом отношении Холли Брун была на него похожа. Так что же все это означало? Новая попытка соблазнить его? Возможно. Но он надеялся, что это не так. Его не волновали такие вещи.

Он последовал за Холли вниз по нескончаемым каменным ступеням, которые внезапно обрывались у кромки коды. Трава росла почти до линии скал. На берегу стояли металлические стулья, и рядом с ними то тут, то там в песок были воткнуты подставки для бутылок на длинных стержнях. Они слегка покачивались от легкого ветерка, отражая своей полированной поверхностью лунный свет и напоминая множество торчащих из пляжа стрел.

Клам лениво протянул руку, тронул одну из подставок, и она закачалась из стороны в сторону. Холли стояла спиной к нему и смотрела на бухту.

– Сегодня вечером я разговаривала с Римо. Он сказал, что отец убит по твоему приказу.

– Римо сказал… – Клам насторожился.

– Не прерывай меня. Он сказал, что ты отдал приказ убить отца. То же самое мне сообщил сегодня утром доктор Смит. Я просто хотела, чтобы ты знал: мне все известно.

Клам был ошеломлен. Значит, она знает… Собирается ли она смириться с этим? Может, она и сама желала смерти старика? Может быть. Он почувствовал почти облегчение. Холли продолжала тихо говорить. Клам вытащил из мягкой почвы одну из подставок и пощупал ее острый конец.

– Я знаю, что ты желал его смерти, ты думал, что он будет стоять на твоем пути к власти. Знай, я тебя понимаю. – Она повысила голос, и Клам снова насторожился. Он увидел, как Холли сунула руку в карман. – Я понимаю тебя, – повторила она, – По той же самой причине я тебя и убью – ты тоже стоишь на моем пути к власти.

Холли вынула из кармана пистолет, направила его в лицо Клама и нажала на курок. Но Клам успел пригнуться, и пуля просвистела у него над головой. Он кинулся вперед, держа перед собой, как меч, подставку для бутылок и изо всех сил воткнул ее Холли в живот, пронзив ее насквозь.

Громко и пронзительно вскрикнув, она выронила пистолет. Блейк выпрямился, вытащил орудие убийства из живота и вонзил ей в грудь. На этот раз он отпустил импровизированную шпагу. Женщина тяжело упала на берег у его ног.

– Ах ты! ублюдок, – прошипела она. Вода попала ей в рот, и Холли закашлялась, захлебываясь. Ее волосы в ярком свете луны казались светлыми и плавно колыхались в воде вокруг липа, подобно паутине на легком ветерке. Глаза были широко открыты, а голова откинута в сторону.

Клам посмотрел на труп. «Что сделано, то сделано», – подумал он. Он понял, что Римо тоже должен умереть, – он единственный человек, кто знает о причастности Клама к смерти Т.Л.Бруна.

Клам провел полчаса на месте преступления, очистив и вставив на место орудие убийства, убеждая себя, что нигде не оставил отпечатков пальцев. Он перетащил тело Холли в ближайшую маленькую бухточку, густо заросшую кустарником, привязал к нему груз и протиснул труп в узкую щель между скалами. Позднее у него будет время вернуться и как следует все замаскировать.

Клам поднялся по лестнице к машине. Он решил вернуться в Фолкрофт и вплотную заняться досье на членов совета директоров Ай-Ди-Си. Теперь ему необходимо, чтобы они проголосовали за него. Ведь Холли Брун уже не могла высказаться «за» или «против».

Заведя машину и выезжая по длинной аллее, он тихонько насвистывал. Двоих уже нет в живых. Бруна и его дочери. Еще двое должны умереть: Смит и Римо.

Смит убедился, что Римо с Чиуном ушли, а затем дернул шнур, присоединенный к динамиту. Он оторвался от стены позади динамита, где Смит прикрепил его липкой лентой, и, не причинив никакого вреда, упал на пол. Смит улыбнулся и достал из-под подоконника спрятанные там запасные ключи от наручников.

«Прекрасно, – подумал он. – Римо попался на удочку». Если ему удастся пробраться к человеку, который может дать ответ на вопрос, кто же руководит КЮРЕ, тогда не о чем беспокоиться. А если нет, то, когда он вернется, Смита здесь уже не будет. И Римо не сможет помешать Смиту возвратиться в Фолкрофт, чтобы рассчитаться с Кламом.

Перед тем как уйти, Смит оставил Римо записку: «Возвращаюсь в Фолкрофт. Не беспокойтесь насчет динамита. Это был всего лишь фокус. Х.С.».

Глава двадцатая

Самый важный обитатель дома номер 1600 по Пенсильвания-авеню пробудился от прикосновения руки, зажавшей ему рот.

Голос над его ухом прошипел:

– Не кричите, и тогда я уберу руку. Вам ничего не угрожает.

Человек в постели кивнул и почувствовал, что руку убрали. Он повернулся и посмотрел на соседнюю кровать. В тишине слышалось ритмичное дыхание жены.

Он снова повернулся к ночному посетителю.

– Я прошу вас ответить на один вопрос, – сказал визитер.

– Из какой вы организации?

– Ни из какой. Только один вопрос.

– Вы понимаете, что за двадцать секунд я могу вызвать сюда толпу агентов из секретной службы?

– Не рассчитывайте на тех четверых, которые находятся в холле. Они… задремали. Итак, мой вопрос. Я знаю все о секретной организации КЮРЕ. Я знаю, что доктор Смит возглавлял эту контору. Меня интересует, является ли он по-прежнему главой КЮРЕ, или вы назначили на его место другого?