Ярость небес - Мэрфи Уоррен. Страница 47

— Если не выйдете, я к вам своего друга пришлю. Знаете, с такими длинными, острыми ногтями, — пригрозил Римо.

Менеджер вышел из кабинки. По лицу его обильно струился пот.

— К вашим... к вашим услугам, — прохрипел он.

— Вот так бы с самого начала и сказали, что “Дружба интернэшнл” ведает охраной вашего банка. Скольких неприятностей удалось бы тогда избежать — вы не думали?

Менеджер потрясение молчал.

— Ну ладно. Вот что я вам скажу. Замнем это дело при одном условии.

Ломая руки, менеджер упал на колени.

— О, пожалуйста, любые условия.

— Найдете ящик вот для этого мусора и отправите его по адресу: X. Смит, санаторий “Фолкрофт”, штат Нью-Йорк, США. Запишите.

— Я запомню... запомню все. На всю жизнь.

— Ну и отлично. Тогда бывайте.

Переступая через стонущих среди битого стекла полицейских, Чиун спросил:

— А куда мы теперь отправимся?

— Придется нам опять разделиться, папочка. Выбирай — Лондон или Стокгольм.

— Шведы еще хуже швейцарцев.

— Тогда Лондон. Устраивает?

— Нет, я хочу в Стокгольм.

— Да ради Бога, но почему?

— Отсюда ближе.

— Подозреваю я, что не поэтому, а оттого, что нравится тебе нарушать мои планы... Ну ладно, езжай, раз так хочется. Где тут у них такси?

Глава 25

В своей стране генерал-майор Гуннар Рольф был героем.

Для генерала армии, которая уже около двухсот лет — со времен победы над Наполеоном в 1814 году — не вела никаких войн, это было немалым достижением. Собственно говоря, это был в своем роде подвиг. Но генерал Рольф смог его совершить.

Для среднестатистического шведа генерал Рольф олицетворял всю нынешнюю и потенциальную мощь шведской армии. От сограждан он заработал прозвище “Стальной миротворец”. Для товарищей по службе — и офицеров, и нижних чинов — он был самым славным воином всех времен и народов. Они любили его, а многие даже втайне завидовали. Потому что генерал Рольф смог совершить невозможное — по крайней мере, невозможное для шведского генерала.

Он вступил в битву с противником. И выиграл ее. Мало того. Он выиграл битву с самым опасным, самым коварным противником, которого боялись больше всего, кровожадным “Арктическим медведем” — Советской Россией.

Правда, если говорить честно, битвой в полном смысле слова это вряд ли можно было назвать. Скорее пограничный инцидент. Или даже стычка. Но мало кто мог отрицать, что генерал Рольф отважно защищал шведские границы от посягательств могущественного врага — так отважно, что ответить враг не осмелился. Это была первая победа шведской армии за сто семьдесят с лишним лет, и ни один добропорядочный гражданин ни за что бы не поверил, что Битва в Стокгольмской гавани — под каковым названием она стала известна в стране — была всего-навсего результатом боевой тревоги, по ошибке объявленной генералом Рольфом, когда в виду гавани патрульный эсминец шведских ВМС оказался преследуем нарушившей границу шведских вод советской подводной лодкой.

Собственно, корабль-то она и не преследовала.

Просто плыла в кильватере, в миле от него, сбившись с курса.

Но когда экипаж патрульного эсминца засек на радаре вражескую торпеду — которая оказалась потом ржавой бочкой из-под бензина, неизвестно как всплывшей с океанского дна, — был отдан приказ вести огонь на поражение. После третьего залпа подлодка взорвалась, как перегревшаяся лампочка, покрыв несмываемым позором шпионскую деятельность русских у шведских берегов.

Правда, последние торпеды выпустить она все же успела, вследствие чего патрульный эсминец также затонул в Стокгольмской гавани, а с ним и весь его экипаж. Что нашло отражение в рапорте “Стального миротворца” министру обороны в графе “неизбежные потери при выполнении боевой задачи повышенной сложности”.

Позже в разговоре с подчиненными генерал разоткровенничался:

— Понимаете, смерть на поле боя поднимает моральный дух наших войск. Я думаю, что эту возможность следует предоставлять большему числу офицеров. Ведь кто знает, возможно, в ближайшие сто лет нам придется вести войну.

— Или двести, — хмуро заметил какой-то лейтенант.

— Или двести, — согласился генерал, делая большой глоток импортного темного пива.

Мысль о том, что его внуку или правнуку придется пройти через тот же ад, через какой прошел он в день Битвы в Стокгольмской гавани, заставила его содрогнуться. Он снова выпил.

С этого дня фортуна повернулась лицом к генерал-майору. Его пенсия была увеличена на несколько тысяч крон. Специально для него был построен летний коттедж в зеленой долине Норланда. Грудастые блондинки из женских школ бегали за ним по улице, выпрашивая автограф; многих он приглашал к себе на квартиру, и там они развлекали его так, как могут только шведские девушки.

Почитание, которым был окружен генерал-майор Рольф у себя на родине, могло сравниться только с ненавистью, которую питало к нему советское руководство. Ни для кого уже не было секретом, что советские подводные лодки частенько заходили в прибрежные воды Швеции, чтобы добыть новые сведения о военных объектах. Все знали это и знали почему. Швеция уже полтора века сохраняла нейтралитет и была единственной скандинавской страной, не вступившей в НАТО. У нее не было военных союзников, хорошо обученной и опытной армии и практически никакой защиты против возможной агрессии со стороны СССР. Поэтому Советы рассматривали ее как первый объект для аннексии в случае возникновения войны в Европе. Когда русские подлодки впервые были замечены в территориальных водах Швеции, шведское правительство решило соблюдать нейтралитет и по отношению к подобным актам. Вскоре Советы осознали свою безнаказанность полностью, и вместо подлодок-“карликов” к шведским берегам потянулись атомные субмарины. Это было слишком даже для миролюбивых потомков викингов — для охраны побережья были высланы сторожевые корабли, которые, впрочем, патрулировали берега в безопасной трехмильной зоне, не мешая советским подлодкам, но в то же время являя в глазах всего мира живой укор тайной и растущей советской агрессии.

Каждый раз русской подлодке позволялось безнаказанно уйти, хотя шведские законы требовали ее ареста за шпионскую деятельность. Не конфликтовать с Советским Союзом — такова была политика правительства. И когда стало известно, что генерал Рольф потопил-таки подводную лодку русских, это вызвало в правительственных кругах немалое замешательство. Премьер-министр уже сочинял текст официального извинения, которое намеревался отправить в советское посольство; существовал даже проект понизить генерала Рольфа в звании за нарушение официальной политики нейтралитета, которая спасла Швецию от участия во второй мировой войне. О том, что нейтралитет не избавил Швецию от предоставления нацистам своей территории для вторжения в соседнюю Норвегию, вспоминать не любили.

Но ответных мер со стороны Советов не последовало, и тогда шведское правительство рискнуло объявить о победе.

За одну ночь генерал-майор Рольф превратился из преступника в национального героя. Прошло полгода после Битвы в Стокгольмской гавани, а генерал продолжал получать награды, подарки и почести. Письма от восторженных школьниц приносили каждый день в двух мешках. Его квартира с видом на Кунгетадгарден стала похожа на склад почтового отделения.

И если бы генерал Рольф знал, что в самолете “САС” к Стокгольму сейчас приближается носитель традиции гораздо более древней, чем шведский нейтралитет, собираясь принять в отношении его, генерала, меры отнюдь не нейтрального характера, он бы в двадцать четыре часа покинул любимую Швецию, ища убежища в более сильном государстве.

Пусть бы даже им оказался Советский Союз.

Свой элегантный черный “ситроен” лорд Гай Филлистон поставил на персональную стоянку перед домом номер десять на Даунинг-стрит. Сегодня день начался неудачно: лорд Гай заметил, что во время короткого путешествия на Даунинг-стрит из его кабинета в штаб-квартире секретного департамента британской разведки его трубка потухла. Такие вещи обычно раздражали его.