Заманчивая мишень - Мэрфи Уоррен. Страница 41

— Исследуйте отпечатки и позвоните мне в Белый дом, — приказал Смит агентам, опуская засученные рукава.

— Как вы узнали, что он любит щекотку? — спросил посетителя врач, когда они выходили из палаты.

— Все аллигаторы любят, — ответил тот.

Глава 26

Орвиллу Ролло Флетчеру надоело ждать в угловом номере гостиницы «Холидей инн» на Висконсин-стрит. Нервы. Одни нервы. Он стал сплошным комком нервов. Большим комком. Очень большим. Трехсотдвадцатифунтовым.

Поначалу было очень увлекательно. Раньше Орвилл никогда не бывал в Вашингтоне. Имеется в виду округ Колумбия. Родом он из штата Вашингтон, из Спокана.

Жизнь в Спокане казалась Орвиллу Ролло Флетчеру очень скучной. До явления Трэша Лимбергера.

Поначалу вроде все шло без проблем. Трэш Лимбергер представлял собой голос по радио. Ничуть не похожий на голос Орвилла Ролло Флетчера, если не считать басового резонанса, обычно исходящего из живота очень крупных людей.

Потом Лимбергер открыл свою телепрограмму. И с тех пор жизнь Орвилла превратилась в ад. Началось все на работе. Он держал скобяную лавку в центре Спокана. В общем, ничего такого особенного, поражающего воображение. Так, основные товары для дома — гвозди, лопаты, краски, инструменты. Громадные хозяйственные магазины с дешевыми сеялками и насосами для выгребных ям в Спокане еще не появились, поэтому конкурентами были только недавно открывшиеся лавки, неспособные тягаться с той, которую в 1937 году основал дед Орвилла Огаст Орвилл Флетчер. С некоторых пор покупатели стали входить в лавку со словами: «Понял, Трэш».

В первый раз Орвилл не придал этому значения. Обознались, приняли за другого. Такое случается даже с людьми, весящими триста двадцать фунтов.

Но когда к нему стали так обращаться и старые покупатели, Орвилл пришел в ярость. Он очень болезненно воспринимал свой вес, громадные уши и ортопедические ботинки, которыми обременили его щедрые гены предков. Больным местом для него было и пожизненное холостячество, и посему, когда покупательницы вдруг принимались подшучивать над ним, Орвилл даже не обижался. Он смирился со своей участью.

— Ты что не смотришь Трэша Лимбергера? — спросила его одна из посетительниц.

— Никогда не слышал об этом джентльмене, — ответил Орвилл надменным тоном, позаимствованным у Реймонда Берра. Берр был его любимым актером. Этот человек носил свой громадный вес с величайшим достоинством.

— Он очень знаменит. Люди, позвонив ему во время передачи, на прощание говорят: «Понял, Трэш». Что означает: «Я разделяю вашу политическую точку зрения».

— Терпеть не могу политики.

— Ты выглядишь — точь-в-точь его брат.

— У меня нет ни братьев, ни сестер. Я был единственным ребенком.

У сорокачетырехлетнего владельца скобяной лавки подобное обстоятельство тоже было больным местом.

Подшучивания, поддразнивания, насмешки и сравнения скоро стали совершенно невыносимыми. Орвилл даже всерьез стал задумываться, а не закрыть ли унаследованную лавку.

Потом в Спокане открылся большой хозяйственный магазин, и меньше чем через полгода Орвилл Ролло Флетчер уже сидел без дела в скромном деревянном, тоже унаследованном доме, размышляя о том, какое будущее ждет страдающего астмой бывшего владельца скобяной лавки, не имеющего другой профессии.

Все изменил один-единственный звонок его домашнего телефона.

— Орвилл Флетчер? — спросил мягкий уверенный голос.

— Орвилл Ролло Флетчер, — поправил он. Отца его звали Орвилл Огаст Флетчер. Он до сих пор получал счета на это имя. Что тоже задевало его самолюбие.

— Я представитель агентства «Айксчел тэлент».

— По телефону никаких покупок не совершаю, — ответил Орвилл и хотел было положить трубку.

— Нет, я ничего не продаю. Я покупаю.

— Прошу прощения?

— Насколько я понимаю, вы очень похожи на Трэша Лимбергера, политического комментатора.

— Он клоун, а не политический комментатор.

— Мое агентство специализируется на двойниках знаменитостей.

Продолжать не было нужды. Подолгу сидя дома, Орвилл приобрел скверную привычку смотреть телебеседы всех ведущих от Нэнси Джессики Рапунцел до Копры Иннисфри.

— Если захочу поступить в цирк, — сдержанно, с достоинством отозвался Флетчер, — то сам свяжусь с «Ринглинг бразерс». Всего доброго.

— Оплата феноменальна, — поспешно добавил незнакомец.

Орвилл заколебался.

— В каком смысле?

Мягкий голос назвал столь весомую в своем роде цифру, сколь весомым был Орвилл в своем.

— Это другой разговор, — смягчился Орвилл. Он унаследовал и закладную, по которой ему вскоре предстояло расстаться с родным домом. — Что конкретно мне придется делать?

— Для начала научитесь говорить голосом Трэша Лимбергера.

— Признаюсь, таких способностей у меня нет.

— Мы об этом позаботимся.

И звонивший позаботился. Через два дня приехал постановщик голоса и привез чек на сумму годового предварительного гонорара.

За полтора месяца Орвилл Ролло Флетчер овладел походкой, голосом и богатым лексиконом Трэша Лимбергера.

Обладатель мягкого голоса о Флетчере не забывал, позванивал.

— Пора устраивать ваше первое лицедейство.

— Предпочитаю более достойные определения, сэр. Я профессионал.

— Но сначала вам придется пройти полное медицинское обследование.

— Зачем?

— Этого требует наша страховая компания.

— Ладно, — согласился Орвилл, хотя уже одна мысль о том, чтобы продемонстрировать врачам свой избыточный вес, приводила его в ужас. Они вечно пытались ограничить его в любимых лакомствах.

Обследование проводил местный врач. На удивление тщательное, включающее в себя и энцефалограмму.

Результаты пришли вскоре срочной почтой из агентства «Айксчел тэлент», штат Калифорния, находящегося в Голливуде. Несмотря на то что поблизости не было стула, Орвилл Ролло Флетчер, прочтя заключение и обнаружив ужасные слова «мозговая опухоль», грузно плюхнулся на пол. Когда позвонил обладатель мягкого голоса, он плакал.

— Я умру, — наконец сдавленно сообщил ему Орвилл.

— Если в наших силах помочь вам, то не умрете.

— Ч-что вы имеете в виду?

— Мы имеем доступ в лучшие медицинские учреждения. Доверьтесь нам, и вы распрощаетесь с этой опухолью.

— Зачем вам так стараться для меня?

— Затем, — ответил «спаситель», — что Трэш Лимбергер — самый популярный телеведущий, а вы стоите сразу после него. Это наше вложение в будущее.

— Очень рад принять ваше любезное предложение, — сквозь слезы выдавил Орвилл, вдыхая вансерил от астмы из ингалятора.

Ему пришлось лететь самолетом в Мексику, в город Халиско. На аэродроме его уже ждал автомобиль, и вскоре они по пыльным улицам подъехали к дому, весьма смахивающему на старый абортарий. Внутри оказались врач с сильным акцентом и операционная с лучшим хирургическим оборудованием, какое только мог вообразить Орвилл.

Результаты энцефалограммы были уже на руках у врача.

— От этой опухоли нетрудно избавиться облучением, сеньор, — заключил он. — Ничего сложного.

— Даже не верится, — заплакав от облегчения и ничуть не стесняясь, ответил Орвилл.

Ему в тот же день наголо обрили голову и в полном сознании отвезли в операционную. Там он увидел на полках банки с препаратами. Смуглая медсестра потянулась за той, где было написано по-латыни «Loxodonta Afrikana».

Врач остановил ее резким приказом по-испански, и она взяла другую с этикеткой «Elephas Maximus». Осторожно поставила туда, где были разложены хирургические инструменты.

В школе Орвилл изучал латынь. Было это давно, однако в памяти кое-что сохранилось.

Он недоумевал, какое отношение имеют слоны к мозговой опухоли, но тут рот его накрыли маской, и все вопросы утопил заклубившийся в голове туман. Очнувшись, Орвилл почувствовал себя вполне здоровым, но его обритая голова оказалась забинтованной.

— В чем дело?

— Ваш мозг плохо среагировал на операцию, — объяснил врач-мексиканец. — Он стал раздуваться, и, чтобы умерить давление, пришлось проделать отверстие в черепе.