Жизнь или смерть - Мэрфи Уоррен. Страница 14

– Милые вы мои! – вскричал он, раскрывая им свои объятия.

Внучка сразу же бросилась к нему и, как ребенок, со смехом принялась осыпать поцелуями его лицо.

Дочь подошла к нему более сдержанной походкой, но ее объятие было более сильным и страстным – в нем чувствовалась любовь зрелой женщины к своему отцу.

– Здравствуй, папа, – сказала она. Эта сцена могла бы привести в замешательство многих людей на Манхэттене, где ее знали как Дороти Уокер, президента компании «Уокер, Хэндлман и Дейзер», королеву феминисток Мэдисон-авеню, женщину, которая вступила в схватку с гигантами и сумела победить.

Настоящей причиной успеха Дороти Уокер было вовсе не то, что она, как считали многие, умела в нужный момент лечь в постель с нужным человеком.

Просто у нее было удивительное чутье. Хотя не последнюю роль сыграл и еще один факт, мало кому известный за пределами этой уютной кают-компании. Ее маленькое рекламное агентство на самом деле было не таким уж и маленьким: в момент открытия его основной капитал составлял двадцать пять миллионов долларов – все ее приданое, возвращенное мужем, прежде чем он исчез лет двадцать тому назад.

В отличие от других агентств, которые начинали с талантливых задумок и больших надежд, «Уокер, Хэндлман и Дейзер» могло бы первые десять лет вообще обходиться без клиентов. Но как это всегда бывает, когда вовсе не нуждаешься в заказах, чтобы выжить или свести концы с концами, клиентов у агентства было хоть отбавляй.

– Папочка, ты хорошо себя вел? – спросила Дороти, похлопывая его по упругому животу.

– По крайней мере, не лез на рожон.

– Не нравится мне, как ты это говоришь, – произнесла Дороти.

– О, дедушка, ты снова попал в какое-нибудь восхитительное приключение?

– Тери уверена, что вся твоя жизнь была полна романтики приключений. Лучше бы ты не рассказывал ей этих своих сказок.

– Сказок? Но все это чистая правда!

– Это еще хуже. Прошу тебя, не надо.

– Мамочка, ты ничего не понимаешь. Дедушка просто ведет себя как настоящий мужчина, а ты все время его ругаешь. Ну, мамочка, перестань!

– Если тебе нужен настоящий мужчина, могу купить любого за 25000 в год. Вес, рост и прическа по твоему выбору. А твой дед слишком стар и слишком опытен, чтобы мотаться по всему свету, ища приключений на свою голову…

– Довольно ссориться, – прервал их маршал Дворшански. – Расскажите лучше, как дела у вас.

У Тери было множество разных новостей, и она принялась выкладывать все от начала до конца. Все ее истории были исполнены внутреннего напряжения и имели для нее огромное значение, начиная от рассказа о новом поклоннике и кончая сетованиями на преподавателя, который ненавидел ее.

– Что еще за преподаватель? – поинтересовался маршал Дворшански.

– Папа, не обращай внимания. Тери, а тебе лучше ничего такого не рассказывать.

– Господи, да моя дочь просто невыносима! А ты слушайся свою мамочку!

Когда ужин закончился и внучка отправилась спать, Дороти Уокер, урожденная Дворшански, решила поговорить с отцом по душам.

– Ну, ладно. Что у тебя на этот раз?

– Что ты имеешь в виду? – спросил маршал, изображая святую невинность.

– Отчего ты такой довольный?

– Просто рад видеть своих крошек.

– Папа, ты можешь обманывать премьер-министров, губернаторов, генералов и даже нефтяных шейхов, но не надо врать мне. Одно дело, когда ты просто рад видеть нас с Тери, и совсем другое – когда ты ввязываешься в какую-нибудь очередную авантюру.

Маршал Дворшански напрягся.

– Гражданская война в Испании – это тебе не авантюра. Да и Вторая мировая тоже. А еще была Южная Америка и Йеменская кампания.

– Папа, ты говоришь с Дороти. И мне хорошо известно, что, какими бы ни были твои первоначальные расчеты, тебе всегда приходится в конце концов делать грязную работу самому. Вот именно это и доставляет тебе удовольствие. Так что же на этот раз? Что заставило тебя нарушить данное мне слово?

– Слова своего я не нарушал, поскольку на этот раз вовсе не искал приключений. Я честно занимался своим делом, – начал оправдываться маршал Дворшански, а потом рассказал дочери, как во время коктейля с ним в Майами-Бич мэр Картрайт получил дурное известие, Маршал только и сказал при этом: «На вашем месте я бы не стал паниковать. Я бы…»

Как и во многих других случаях, все началось именно так. Маршал дал неплохой совет, его обещали отблагодарить за услуги. Впрочем, в отличие от других джентльменов удачи, маршал Дворшански не был бродягой без гроша за душой, отправляющимся на поиски денег или драгоценностей. Как и дочь, он делал более высокие ставки. Не испытывая нужды в деньгах, он всегда требовал и получал нечто большее, чем деньги.

– Я никогда прежде не владел целым городом, – объяснил он дочери. – К тому же избирательная кампания уже подходит к концу. Не может быть, чтобы Картрайт проиграл.

– Скольким неугодным ты проткнул уши шилом на этот раз?

– Ты же знаешь, иногда невозможно избежать определенных вещей, даже когда не получаешь от них никакого удовольствия. Но теперь все кончено, враг разгромлен.

Но когда маршал Дворшански рассказал, что это за новый враг, дочь в гневе отвернулась.

– Знаешь, пап, мне никогда не нравились польские анекдоты. Но теперь, выслушав тебя, эту историю насчет того, как ты счастлив, приобретя такого замечательного врага, я начинаю думать, что те анекдоты для нас даже слишком остроумны.

Дворшански заинтересовался. Он никогда не слыхал польских анекдотов.

– Думаю, если бы ты покидал свою яхту не только для того, чтобы наносить людям увечья или втыкать в уши шило, ты бы лучше знал, что происходит в мире.

Маршал тут же потребовал, чтобы дочь рассказала ему хотя бы один, и, к ее удовольствию, хохотал над каждым, как ребенок.

– Я уже слышал их, – наконец произнес он, радостно хлопая себя по колену. – Но мы называли их украинскими. А ты когда-нибудь слыхала о хохле, который поступил в колледж?

Дороти отрицательно покачала головой.

– И никто не слыхал, – заявил Дворшански и вновь загоготал, отчего лицо его покраснело, и он продолжал время от времени повторять: – Никто не слыхал, – давясь при этом от смеха.

– Ужасный анекдот, – рассмеялась Дороти, которая вовсе не хотела смеяться, но смех отца был настолько заразительным, что и она не смогла удержаться.

Весь вечер он рассказывал ей украинские анекдоты и остановился только тогда, когда радист сообщил, что уже на протяжении долгого времени с ним безуспешно пытается связаться мэр Картрайт.

– Вопрос, не терпящий отлагательств, – сказал радист. – Убит некто по имени Московитц.

– Владислав, – ответил на это маршал Дворшански, – ты когда-нибудь слыхал о хохле, который поступил в колледж?

Глава 9

В районе Майами-Бич объявили штормовое предупреждение. Когда шериф Мак-Эдоу приехал на ранчо мэра Картрайта, в его просторный одноэтажный дом, порывистый ветер раскачивал пальмы на лужайке.

Картрайт оторвался от радиоприемника; лицо его горело. На нем были бермуды и белая тенниска. На радиоприемнике стояла откупоренная бутылка бурбона.

Мак-Эдоу, бледный, как смерть, наклонился к нему.

– Ну, что слышно?

– Ничего. – Картрайт покачал головой.

Мак-Эдоу, в белой рубашке с шерифской звездой и светло-серых брюках с черной кобурой на поясе, поднялся с кресла и подошел к окну. Он тоже покачал головой.

– Это была твоя идея, Тим. Твоя идея.

Картрайт налил себе полстакана бубона и в два глотка его осушил.

– Хорошо, признаю. Моя идея. Ну, что мне теперь, застрелиться?

– Господи, Тим, во что ты нас втянул? Во что ты нас втянул?

– Слушай, ты можешь успокоиться? Расслабься. Маршал говорит, что все идет хорошо.

– Но он не отвечает на твои позывные!

– Он сказал, чтобы мы сидели тихо и что все пока идет хорошо. Поэтому, черт побери, пока мы не доберемся до него, мы так и поступим. – Тим Картрайт снова наполнил стакан.