Царь Давид - Мессадье Жеральд. Страница 16

Необычность и явная непристойность требования оскорбили слух присутствующих. Даже Малхис, который не любил Давида, выглядел потрясенным. «Он потерял разум! Он обезумел от зависти!» – сказал он своему адъютанту. Авенир следил за происходящим с удрученным видом. Но страннее всего среди этой бури выглядело поведение Давида.

– Ну, так выпьем за этот выкуп! – ответил он, поднимая рог и не прекращая улыбаться.

Иевосфей, до сих пор сидевший тихо и неподвижно, встал и торжественно сел около Давида. Все следили за его действием, а брови Саула нахмурились.

– Я пью за победу Давида, – сказал он проникновенно. – Я пью за сто краеобрезаний, которые достанет мой зять. – И он обнял Давида за плечи. Потом он опустил руку на блюдо, вытащил кусок птицы и протянул его Давиду жестом любовника или раба. Давид взял его, не отводя глаз от взгляда Иевосфея. «Этот юноша пленит нас всех, – прошептал адъютант Малхис. – Всемогущий с ним».

– Подождем, что скажет Самуил, – ответил Малхис зловещим тоном.

Глава 14

ВЫКУП

Филистимляне решили взять Гиву и уже три дня готовились к осаде. Прибывшие шефелы, следуя по реке Сорек, собрали своих, рассеянных по горам Хеброк, в долине Рефаим и устроили лагерь в миле на юг от Села [3].

Иудеи, численностью десять тысяч, вышли на заре, намереваясь разрушить лагерь и прогнать врагов за реку Кезалон. Авенир разделил их на пять отрядов по две тысячи человек, четырьмя командовали сыновья Саула, а пятый, в большинстве своем состоящий из лучников, был под его личной командой. Около тысячи солдат также были разделены на четыре группы, входившие в отряды под командой царевичей. Давид, у которого никакого звания не было, находился в отряде Ионафана и был вооружен одним мечом, который ему вручил Ионафан. Оправдываясь, он говорил, что ему не подошло никакое оружие. Издалека его узнавали по пышной шевелюре, по его обнаженному торсу, который прикрывал только жилет.

План атаки был прост: четыре группы окружали филистимский лагерь, конники брали приступом, а пехотинцы шли следом. Тылы подстраховывали лучники под командованием Авенира.

Филистимские отряды стояли около леса. Их наблюдатели заметили появление иудеев в первых отблесках зари и забили тревогу. Отряд Ионафана предпринял атаку на левый фланг, отряд Иевосфея – на правый, два других – в центр. Как только они вышли на досягаемость стрелы, тут же подверглись ответному удару филистимских лучников: дождь стрел, по филистимской тактике, обрушился на ноги, самую незащищенную часть тела. Несмотря на это, под укрытием широких щитов из кожи иудейские конники прорвали укрепления и первые ряды филистимлян. Лучники, потеряв дистанцию для стрельбы и не имея оружия, чтобы сражаться, обратились в бегство. Битва шла между пехотинцами и конниками, началась страшная резня.

После начавшейся атаки Ионафан, потеряв Давида из виду, встревожился. Мысль о том, что, возможно, друг мертв, поразила его так, что Ионафана охватил ужас. Несмотря на кровоточащую рану в ноге, пораженной стрелой, он шел вперед, укрываясь щитом, держа меч наготове.

В это время филистимляне, не потерявшие и пятисот человек, укрепили свои отряды около леса, чтобы дать отпор иудеям. Так что битва обещала быть долгой.

Но неожиданно в тылу филистимлян поднялась паника. Они принялись кричать, потом побежали беспорядочно, ломая свои ряды, и Ионафан был вынужден остановиться, удивленный таким оборотом событий. Вскоре он понял военный маневр своего так внезапно исчезнувшего друга. Сотня пехотинцев во главе с Давидом обошла лес. Просочившись тайком, его люди с тыла напали на филистимлян и застали врагов врасплох. Филистимлянам оставалось только бежать, но они падали под ударом отрядов Ионафана и Иевосфея. Иудейские лучники пошли в наступление, стреляя в центр отрядов неприятеля.

Давид пронзил своим мечом филистимлянина, и тут неожиданно один из его пехотинцев повалил его на землю. Стрела со свистом пронеслась в том месте, где только что была голова Давида, и вонзилась в дерево.

«Отступай ползком! – крикнул пехотинец. – Все отступаем ползком! Отдай приказ!»

Действительно, теперь им угрожали стрелы лучников Авенира. Давид отдал приказ. Они отступили в лес, укрываясь от стрел. Резким движением пехотинец, спасший жизнь Давиду, вытащил стрелу из дерева.

– Она предназначалась тебе, Давид, – сказал он, протягивая стрелу. – А теперь собирай выкуп, мой царевич!

Дождь иудейских стрел прошел. Давид, тяжело дыша, оглядел поле боя: иудеи заняли филистимский лагерь. Остались только раненые, пленные и мертвые. Остальные убежали в лес. Битва была закончена. Уже поднимался сладковатый запах крови. Он посмотрел на пехотинца, положил ему руку на затылок, как будто хотел привлечь к себе.

– После Бога и отца ты дал мне жизнь, – сказал он.

Он встал, поискал глазами Ионафана и заметил, что тот тоже его ищет. Из своей сумки он достал маленький острый нож. Концом его разорвал штаны первого попавшегося убитого врага, схватил член большим и указательным пальцами и точным движением отрезал крайнюю плоть. Потом он бросил трофей в сумку и закрыл мертвого. Так он шел от одного трупа к другому в сопровождении своего спасителя. Когда он подошел к двенадцатому, Ионафан бросился к нему, схватил на руки и поднял. Давид засмеялся. Изумленные, восторженные солдаты увидели эту сцену, а потом узнали, что это Давид придумал маневр, благодаря которому так счастливо закончилась битва. С криком они бросились к нему.

– Посмотрите! – вскричал Ионафан, ставя Давида на землю. – Благодаря его хитрости сражение закончилось, как дурной сон! Смотрите на нашего героя!

Но его больше не слушали. Они наперебой кинулись обнимать Давида. Как после смерти Голиафа, они ощупывали его, проводили рукой по волосам, чтобы убедиться в реальности. Иевосфей долго сжимал его в объятиях, даже Мелхисуа и Аминадав последовали его примеру. В последнюю очередь Авенир, задумчивый, в сопровождении офицеров предстал перед Давидом, склонив голову.

– Офицер Давид, – сказал он, положив на плечо Давида руку, покрытую спекшейся кровью, – ты – гений сражения.

– Отныне Давид – мой адъютант, – сказал Ионафан.

Давид долго смотрел Авениру в глаза, не улыбаясь. Он протянул генералу стрелу, которая должна была пронзить его.

– Что это? – спросил Авенир, изображая удивление.

– Это одна из твоих стрел. Она должна была убить меня.

Негодование появилось в рядах. Иудейская стрела могла убить Давида! Кто посмел стрелять в него? Отныне Давид знал, какой у него авторитет среди военных. Он мог на равных говорить с Авениром.

– Я хочу, чтобы этот человек, который спас мне жизнь, был назначен офицером, – сказал он, держа пехотинца за руку.

Авенир осмотрел стрелу.

– Это действительно одна из наших, – сказал он. – Ты и впрямь избранник божий.

Стрела переходила из рук в руки собравшихся солдат.

– Она могла убить Давида!

– Пусть он будет офицером по твоему желанию, – сказал Авенир. Повернувшись к солдату, он спросил его имя.

– Эзер.

– Назначаю тебя офицером.

– А теперь позвольте мне собрать мой выкуп, – сказал Давид с вызовом, в то время как Иевосфей и его адъютант увели Ионафана омыть его рану и перевязать.

И Давид продолжил свою ужасную жатву от трупа к трупу в сопровождении Эзера. Наконец его сума была полна этих жалких символических кусков кожи.

– Теперь они иудеи на веки вечные, – сказал он, проходя мимо солдат, которые поджигали палатки филистимлян после традиционного грабежа.

Когда все вернулись, солнце светило на небе. Лицо Саула на вечернем празднике было трудно описать словами: оно выражало не победу, а поражение. Авенир уже рассказал ему новости: царь встретил нового триумфатора как удар судьбы. Судьба отказала ему в радости победы. Торжественное прибытие Давида еще больше растравило его самолюбие: приветственный клич гостей поднялся до звезд. Отныне Давида открыто называли божьим избранником. А кто был тогда он, Саул?