Охота на героя - Аренев Владимир. Страница 60

Дуршэ помедлил с ответом. Ему начало казаться, что он зря согласился выслушать этого эльфа, но… В конце концов, киноцефал может в любую минуту выставить старика вон.

— Да, я знаю несколько таких мест.

— Сколько ты хочешь за то, чтобы отвезти и схоронить там это? — Старик резко развернулся и извлек из-под полы плаща толстый том в зеленом переплете.

— Прежде всего я желаю услышать, почему, — Дуршэ внимательно следил за реакцией старика и заметил, как тот вздрогнул: — почему ты хочешь, чтобы я совершил это?

— Тебе предлагают деньги — думаю, подобного аргумента достаточно, чтобы не задавать лишних вопросов, — отрезал старик. — Кроме того, могу гарантировать: никто не станет охотиться за Книгой или мешать тебе прятать ее. Прежде всего потому, что об этом никто не знает.

— Твоего слова недостаточно, — лениво, как он надеялся, промолвил киноцефал. — Ведь я тебя не знаю.

— Ты знаешь меня, — раздраженно сказал эльф, снимая капюшон.

… Некоторое время спустя, когда караван уже готов был отправиться в путь, дуршэ вышел из гостиницы, сжимая под мышкой увесистый сверток. Этот сверток он спрятал потом в одном из своих личных тюков и не доставал… целую неделю. Дело в том, что среди прочих черт киноцефалов особенно выделялось любопытство. Иногда — как, например, в случае с Годтаром-Уф-Нодолом — любопытство губительное.

— Хоу!

— Хоу! Хоу! Хоу! — закричали впереди, и парайезавры начали останавливаться.

Эльтдон, немного разбиравшийся в том, как командовать этими рептилиями, тоже крикнул «Хоу!» и натянул поводья.

Киноцефал уже спрыгнул на землю и спешил к голове каравана, чтобы выяснить, в чем дело. Эльфу подумалось, что услышать конец истории с Книгой в ближайшее время ему не удастся. Он поправил съехавший на затылок капюшон и мысленно выругался, когда часть собравшейся на воротнике воды от этого движения перелилась за шиворот. Потом, беспокоясь, не промокла ли Книга, Эльтдон снова принялся копаться в тюке и прервал свое занятие лишь когда услышал чавкающие шаги. Из тумана вынырнул раздосадованный Годтар-Уф-Нодол и, покачивая головой, словно не веря тому, что узнал, подошел к рептилии Эльтдона.

Встретившись с вопросительным взглядом эльфа, дуршэ хлопнул себя ладонями по бедрам:

— Сбежал!

Киноцефал уже намеревался было идти дальше, но Эльтдон остановил его:

— Кто сбежал?

— А? — рассеянно переспросил киноцефал. Потом, махнув рукой, пояснил: — Проводник сбежал.

И прежде чем эльф успел задать еще один вопрос, зашагал прочь, громко оповещая всех о происшествии.

Это известие смутило многих, ведь без проводника они вряд ли доберутся даже до следующей деревни. Или — доберутся? Ждали, что же решит дуршэ, а тот, нахмурившись, молчал да стискивал побелевшими пальцами чашку с цахом. На вопросы отвечал невпопад, но не потому, что был невнимателен, — просто в то время, как все пытались сообразить, что делать дальше, он один размышлял над тем, почему сбежал кикмор.

Наконец седой тролль, тот самый, который договаривался с проводником, подошел к Годтару-Уф-Нодолу и заметил, что скоро стемнеет. Что решит дуршэ? Тот раздраженно махнул рукой и приказал двигаться дальше. В команде новичков почти не было, все в основном — старые караванщики; одним словом, дорогу до следующей деревушки как-нибудь найдут. Проблема в том, что Дольдальмор Лиияват не отличались постоянством рельефа, так что там, где полткарна назад была надежная тропинка, теперь могло находиться болото, но… не возвращаться же назад, в конце-то концов!

Эльтдон покачивался на спине парайезавра рядом с погруженным в размышления киноцефалом и пытался понять, насколько серьезна проблема встала перед караваном. Не задержит ли это его в пути? И не помешает ли узнать ту историю, которая прервалась так некстати?

Один лишь Годтар-Уф-Нодол размышлял о том, почему сбежал кикмор. И вправду, почему?..

Из-за непредвиденной и продолжительной задержки к ночи караван так и не добрался до следующей деревушки. Как ни старались погонщики, а все равно пришлось останавливать парайезавров, слезать в чавкающую жижу и спешить к дуршэ за дальнейшими указаниями. А тот лишь махнул рукой, мол, все сами знаете — и остался сидеть этакой живой скульптурой. Только рептилии, довольные остановкой и обстановкой — болото всегда оставалось их любимым укрывищем, — с сопением опускались в грязь, утробно перерыкиваясь между собой.

Лишь когда весь лагерь успокоился и у небольших слабых костров завязались разговоры, Годтар-Уф-Нодол обратил внимание на окружающее. Он зябко повел плечами и попросил цаху. Получив чашку с горячим напитком, киноцефал вылакал немного своим длинным языком и снова задумчиво уставился перед собой. Эльтдон решил, что окончания истории ему сегодня не услышать, и спустился вниз, к одному из костров, чтобы хоть немного подсушиться. В неспешных разговорах, с долгими паузами, которые заполняло потрескивание поленьев, промелькнул вечер. Эльф попрощался с новыми знакомыми и отправился спать все туда же, на спину парайезавра. Небольшие сиденья, укрепленные здесь с помощью веревок и лент, раскладывались в некое подобие кроватей. Жалкое, между прочим, подобие.

Годтар-Уф-Нодол уже лежал, укрывшись шкурами, но блеснувшие в темноте глаза подтвердили подозрение эльфа: дуршэ не спал.

— Что ты думаешь обо все этом?

— Очень не нравится, — честно признался Эльтдон. — У кикмора были какие-нибудь причины, чтобы сбежать?

— Нет, — ответил дуршэ. — Вернее, были, конечно, но я о них ничего не знаю.

— Но из-за чего-то он же спорил с тем троллем.

Киноцефал засмеялся:

— Из-за оплаты он спорил. — Потом, помолчав, добавил: — Вот это-то и тревожит меня больше всего. Кикмор не взял того, что мы ему должны. Он просто исчез. Соскочил с переднего парайезавра и убежал в чащу. И кричи «Хоу!» сколько угодно — болотник, он и есть болотник. Вот так.

В наступившей тишине было слышно, как какой-то гном ругает своего напарника, случайно пролившего цах на его ночные шкуры, — мол, чем теперь укрываться?! Другой голос оправдывался, что он не нарочно, но гном не желал ничего слушать. Он все продолжал ворчать, пока его наконец раздраженно не попросили заткнуться.

Годтар-Уф-Нодол только прицокнул во тьме:

— Раньше такого не было. Видно, не один я беспокоюсь. Команда взвинчена до предела. Нехорошо это, неправильно. — Помолчав еще немного, он произнес:

— Не знаю, у меня такое чувство, будто что-то должно произойти. Стараюсь успокоиться, убедить себя, что все это чушь, но не спится. Хочешь дослушать конец той истории? А то я все равно не усну…

Прошла ровно неделя после странной встречи дуршэ с владельцем Книги. Больше терпеть Годтар-Уф-Нодол не мог. Он ни секунды не сомневался в правдивости слов старика в плаще, просто… Ну никому ведь не станет хуже от того, что он заглянет в этот растреклятый сверток! А кое-кому даже станет лучше. В конце концов он, дуршэ, достаточно мудр, чтобы не сделать ничего плохого.

Книга холодила руки, шершавая поверхность обложки словно специально терлась о ладони, как будто желала, чтобы ее погладили. И открыли. И прочли.

Вначале текст не поведал Годтару-Уф-Нодолу ничего нового. Главы о Заре мира, о Создателе, о существах, им сотворенных, — все это киноцефал и так знал. Вот только… что-то было не так в этих строках, словно чего-то не хватало здесь. Но чего?

Дуршэ отмахнулся от этого ощущения, и так бы оно все и продолжалось… Создатель ведает до каких пор, если бы Сафельд, тот самый седой тролль, случайно не заметил, что киноцефал читает какую-то книгу. И, проходя мимо, не обронил всего одну фразу, просто так, безо всякой задней мысли:

— Ого, а книгу-то тебе подсунули порченую. Страниц не хватает.

Только тогда Годтар-Уф-Нодол заметил то, на что должен был бы давным-давно обратить внимание: некоторые страницы кто-то вырвал. Кто? Когда? Вернуться бы да спросить у старика в плаще, но… Он не мог этого сделать. Поэтому просто продолжал каждый вечер перед сном читать по несколько листов. Это уже вошло в привычку.