Охота на героя - Аренев Владимир. Страница 84

Табличка Монна находилась почти в самом конце коридора — как выяснилось, предел все-таки существовал. Ренкр подумал о том, что предпримут горяне после, когда больше не останется места и писать будет негде. Наверное, найдут новый подходящий коридор. А может, им будет совсем не до табличек.

Долинщик и вэйлорн остановились у надписи, которая должна была хранить в себе память о Монне. Ренкр протянул руку и прикоснулся пальцами к шероховатой поверхности камня. Почему-то показалось, что глубокие желобки, прорезавшие породу, чуть тепловаты. Перед внутренним взором предстал образ бывшего военачальника и учителя Ренкра. Он улыбнулся молодому долинщику и кивнул, узнавая. Это, казалось бы, малозначительное воспоминание внезапно рассеяло грусть, терзавшую душу Ренкра с тех пор, как он узнал о смерти старого горянина. Он тоже улыбнулся и кивнул своему видению. Образ Монна исчез.

«Вот и попрощались». Ренкр опустил руку и повернулся к Одмассэну:

— Так что же все-таки произошло?

Одинокий яростно дернул себя за бороду, растерянно посмотрел на выдранный клок седых волос и иронически хмыкнул, словно дивясь самому себе — «старый что малый».

— Да не знаю я! — вымолвил он с болью в голосе. — Отыскали его наши добытчики со стрелой в боку, он еще жив был, но так ничего и не сказал. Помер у них на руках.

— Тогда почему все решили, что это сделали долинщики? — удивился Ренкр, волнуясь и стараясь обуздать свое волнение. — Может быть…

— Может, — угрюмо молвил Одинокий, сминая в кулаке вырванный клок бороды. — Может — да не может! Потому что послал я его в Хэннал на переговоры. Да, одного! Ибо некого было мне с ним послать. Это сейчас все змеи передохли и благодать настала, так что те, кто только и умеет, что держать в руках оружие, от безделья начали мутить народ, — а тогда каждый оставался на счету. Он Переходами беспрепятственно должен был почти до самой долины добраться. А дальше — идти-то всего ничего. Он ведь отправился туда не сразу после выздоровления, я не пустил, велел отлежаться. Отлежался и пошел. А нашли старика со стрелой в боку, у самого Перехода. Времени прошло порядочно, я и велел охотникам, чтобы, помимо прочего, поискали его. Вот и нашли. Жаль, сказать ничего не успел. Но говорить-то — вот в чем дело! — говорить-то ничего не нужно! Потому что стрела в боку — долинская. В общем, как ни крути, из змеи червя не сделаешь. Уж прости, парень…

— Поздно уже, — произнес Ренкр. — Пойдем потихоньку обратно. А по дороге ты мне расскажешь, что там с этим Кэнхадом.

— Да что с ним, — отмахнулся Одинокий. — Он из тех, кто всегда всем недоволен — пока сам не окажется у власти. Я уже говорил, что любит он только одного себя и заботится лишь о самом себе — ни о ком больше. Но при этом умен — умеет довести альвов до состояния толпы, а потом управлять этой толпой, искусно и хитроумно. А найти недовольных всегда легко. Опять-таки многие теперь, после гибели льдистых змей, оказались не у дел, они ведь не умеют ничего, кроме как воевать. А Кэнхад им предлагает нового противника, и противника, выгодного во всех отношениях.

— Кроме одного, — заметил Ренкр. — В Хэннале все мужчины умеют держать в руках оружие. И делают это мастерски.

— Об этом знаешь ты, — заметил Одинокий. — Возможно, знает Кэнхад. И я. А другие и не подозревают. Да и потом, любую толпу можно довести до такого состояния, когда страх пропадает — и рассудок тоже. Кэнхад способен это сделать.

— Но ты не позволишь ему, ведь так? — полуутвердительно сказал долинщик.

— Попытаюсь. Но у него много сторонников. А на меня после той встряски, когда вся Гора ходила ходуном — кстати, что это было? Расскажешь как-нибудь потом, — так вот, на меня после того все беды вешают, со всех сторон виноват.

— Ничего, что-нибудь придумаем, — успокоил его Ренкр.

Сам он был в этом совсем не уверен.

Они вернулись в Центральный коридор и остановились перед входом в пещеру Одинокого.

— Скарра я устрою, — пообещал вэйлорн. — А ты ступай к Вдовой. Думаю, там тебе будут рады.

Ренкр кивнул и, взяв с собой полупустой дорожный мешок со свитками Всезнающего, молча зашагал по коридору. Слова Одмассэна сильно беспокоили его, и парень был рад ощущать на бедре тяжесть клинка, взятого в пещере Ворнхольда.

Ренкр постучал о стену камешком, висевшим у входа. Шкуры поднялись, и на него взглянули заспанные глаза Вдовой.

— Что там опять? — прошептала она. — Что случилось? — Узнав гостя, Вдовая всплеснула руками: — Вернулся! Ну, входи, входи, мальчик, я уж и не чаяла. Когда все сотряслось, думала — конец. И Хиинит тоже вдруг задрожала, чуть было не заплакала, так испугалась. Я ее успокаиваю, а у самой по щекам течет. Тут походит к нам мой Хилгод, подходит и говорит (а сам смотрит так, прямо в душу заглядывает) — говорит: «Он же обещал вам, что вернется. А вы не верите. Стыдно. Может, — говорит, — ему сейчас ваша вера сильнее всего помочь должна, а вы…» Замолк на полуслове, махнул рукой и убежал. А я и думаю: «Обещал-то обещал. Да отец-то твой тоже обещал. И все обещают. А все ли возвращаются? То-то и оно». А сама чувствую, на лице сухого местечка не осталось. Так мы и проревели до самого утра. А потом снова пришел к нам Хилгод, подошел и сказал: «Он, — говорит, — прошлый раз вернулся. И в этот — вернется». И сказал он это так спокойно и уверенно, что и сами мы успокоились. А все равно я не верила. Вот до этой самой минуточки. Ты уж прости меня, глупую! — Вдовая обняла его за плечи. — Да ты входи, входи, родимый, входи, что ж ты стоишь на пороге? — проговорила она. А потом вскрикнула: — Доченька! Вставай, доченька! Радость в доме — вернулся!

Хиинит вскочила, ей подумалось сначала, не случилась ли какая беда, но потом, расслышав слова матери, поняла.

Когда отшумели страсти от нежданной встречи, к Ренкру подошел Хилгод. Мальчик внимательно посмотрел в глаза долинщика, кивнул, словно убедился в чем-то, и потом сказал:

— Говорил же я им, что ты вернешься. А они не верили.

Шум, поднятый обрадовавшимися женщинами, выплеснулся в коридор, но мало кого потревожил. Только странная фигура, застывшая неподалеку от входа в пещеру Вдовой, вздрогнула. Потом хмыкнула и осторожно, стараясь не привлекать к себе внимание, пошла прочь. Альв узнал все, что хотел. Все, что хотели узнать он сам и те, кто его послал.

Утро следующего дня было необычным — и это витало в воздухе. Ренкр проснулся поздно, рывком вскочил с постели и стал одеваться. Он торопился, ему казалось, что он опаздывает к чему-то важному, а опаздывать никак нельзя. Не позавтракал — прицепил к поясу ножны с клинком и выскочил в коридор. Цепляя кончиком меча за стену, он побежал к Пещере Совета. На ходу мельком отметил про себя, что в селении почти никого нет, все, наверное, собрались в Пещере.

Так оно и было. Ренкр тихонько пристроился на краешке ближайшей лавки. Огляделся. Похоже, этого собрания не пропустил никто, явились все. Даже стражники, обычно стоявшие у входов, сейчас слились с толпой. На противоположном краю Пещеры Ренкр заметил Скарра — тот сидел почти на самой верхней скамье и с интересом слушал Одмассэна.

Одинокий замер у стола и говорил, глядя перед собой и чуть вверх невидящими глазами. Находившийся рядом Кэнхад, ухмыляясь, с высокомерием смотрел на старого горянина. Но слушал не перебивая. Недобро так слушал.

— Мы только-только избавились от льдистых змей, — говорил Одмассэн, — только-только почувствовали безопасность, только вздохнули свободно. А Кэнхад призывает вас к новой войне, войне на чужой территории, войне, которую мы заведомо проиграем.

— С чего ты взял? — неожиданно перебил Кэнхад, четко и вкрадчиво произнося слова.

— Потому что у них больше воинов и воины эти воспитываются с детства, — отрезал Одмассэн.

— Возможно, — согласился Кэнхад. — Возможно. — Он прошелся перед столом, выдерживая необходимую паузу. — Но, — взмахнул в воздухе рукой, — откуда ты знаешь это? Как удивительно все складывается: никто из нас не знает долинщиков так хорошо, как ты. И вот ты отговариваешь нас напасть. Странно. Я начинаю подозревать, что это неспроста. И тот долинщик — Ренкр, кажется? — который жил с нами, а потом исчез Создатель ведает куда, предварительно заманив в ловушку наших воинов… А ведь змеи тогда никуда не пропали.