Заповедник чувств - Меттоуз Дженнифер. Страница 8

— Мне очень жаль, Эвелин.

— Отец выжил, но после этого у него пропал всякий интерес к жизни. Он умер пять лет спустя.

— Какое ужасное испытание для вас всех.

— Особенно для Дэвида. Видите ли, он встречал их в аэропорту. Дэвид тогда получил водительские права, и ему не терпелось продемонстрировать им свое умение водить машину.

Диана стиснула руки.

— Вы хотите сказать, что он видел, как упал самолет?

Эвелин кивнула, и внутри Дианы что-то сжалось.

— Он был таким юным и очень любил свою мать. Представить трудно, что он испытал, находясь прямо там. Он же вызвал «скорую помощь», встречался с полицией, на него обрушились репортеры. Но он страдал молча, проявляя твердость и самообладание, которые я у него и не замечала. Диана смотрела на солнечный луч света на полу. Хотя ока по-прежнему не чувствовала никакой симпатии к мужчине, нахамившему ей у ворот, она прониклась сочувствием к мальчику из рассказа Эвелин. — После похорон я настояла, чтобы он пожил некоторое время со мной. Я тогда только вышла замуж, и мой дом был более счастливым местом, чем Мейплкрофт.

— Мейплкрофт?

— Мм. Наш дом в Пенсильвании. Сейчас там живут Уолтер и Гленда. Диана заметила тень беспокойства на лице Эвелин и снова удивилась, почему одно упоминание Уолтера так их тревожит. И Гленда. Какую роль она играла во всем этом? Хотя ее имя лишь упоминалось, оно накрепко засело в памяти Дианы. — Дэвид жил у нас в доме два года. Он уже не был таким беззаботным подростком, как до катастрофы. Он изменился, и безвозвратно, хотя внешне казалось, что все идет своим чередом. Он с отличием окончил школу и поступил в Гарвард. Но прежде открытый любящий мальчик исчез, а новый весь ушел в себя. — Ее голос чуть-чуть дрогнул. — Скажу только одно: жизнь Дэвида не была легкой. Гибель матери нанесла ему глубокую рану. Он стал осторожным, упрямым и очень независимым, можно даже сказать, ожесточенным и разочарованным. Когда мы были детьми, «Убежище среди скал» было великолепным. Для Дэвида это было лучшее место в мире, и мама его очень любила. Но после смерти все изменилось. Мы уже не приезжали сюда надолго. Мы продали лошадей, лодки, уволили прислугу. Больше здесь не устраивалось никаких приемов, мы перестали приглашать сюда друзей. Сисси и я начали приезжать сюда лишь несколько лет назад, потому что, честно говоря, я заскучала о старом доме и о том счастливом времени. Сейчас дом словно заснул. Но я думаю, Дэвид привык к этому. Прошло уже восемнадцать лет после авиакатастрофы, и любая перемена здесь расстроит его.

— Я понимаю. Особенно такая, как применение слезоточивого газа.

— Такая особенно, — улыбнулась Эвелин и встала. — Ну, давайте отправимся на парад. Я понимаю, что мой рассказ не сделает жизнь с Дэвидом более легкой. Он такой, какой есть, и, видимо, уже не изменится. Надеюсь, в глубине сердца вы простите его.

У Дианы возникло странное ощущение, что она его уже простила.

Глава 5

Первые две недели в «Убежище среди скал» прошли довольно приятно. Единственным досадным событием стала болезнь Эбби. Она перетрудилась во время уборки и на три дня слегла в постель. Диана чувствовала себя ужасно. Она не могла избавиться от мысли, что это прямое следствие собственной ее страсти к уборке.

По большей части Сисси выказала себя трудолюбивой ученицей. С легкостью схватывала объяснения Дианы и корпела над текстами книг, почти не жалуясь.

Обычно Сисси пребывала в хорошем настроении. Большую часть свободного времени она отдавала ближайшему яхт-клубу и часто пичкала Диану рассказами о своих друзьях и забавными эпизодами из практики управления яхтой.

Но Диана видела, что девочка не была счастлива. Несомненно, виной тому были отношения с матерью, а они не складывались. Почти каждый день мать и дочь расходились в разные стороны: Осей шла в яхт-клуб, а Эвелин навещала своих друзей. Когда они были вместе, Эвелин чувствовала себя явно неуютно, ее речь становилась напряженной и односложной, а Сисси начинала придираться, в ее голосе появлялся сарказм.

Хуже всего по пятницам, когда на выходные дни приезжал Эммет Торндайк.

Диана старалась не думать об этом, тем не менее сложившаяся ситуация угнетала ее. На самом деле ей нравился Эммет. Как-то утром она играла с ним и Эвелин в гольф и видела, как легко он прогнал печаль с лица Эвелин.

Сисси, однако, он раздражал. Однажды Эвелин пригласила Диану к себе на обед, и она убедилась, что тон задавала бунтарка Сисси, хотя Эммет шутил и всячески пытался сгладить витавшее в воздухе напряжение. В этот день он попросил Эвелин назначить день их свадьбы.

— Я не знаю, что мне делать, Диана, я так люблю их обоих. Но, конечно, Сисси стоит на первом месте, и если придется выбирать… — Эвелин пришла вечером в домик Дианы, чтобы извиниться. В глазах у нее стояли слезы. Диана понимала ее, понимала Сисси, сочувствовала им и удивлялась, имеет ли Дэвид Прескотт хоть малейшее понятие о происходящем в его семье?

Его не было уже две недели, но не проходило и дня, чтобы Диана не думала о нем. Часто она задавалась вопросом: что чувствует Дэвид, приезжая в «Убежище среди скал»? Вспоминает ли о том трагическом дне, когда ему было шестнадцать лет? Или же он возвращается сюда, чтобы вспомнить, как счастлив был здесь раньше? Не поэтому ли жизнь здесь замерла, как в замке Спящей красавицы.

Диана задумывалась и над намеком Эвелин о существовании других причин его замкнутости. Не раз она приписывала их таинственному Уолтеру и его жене Гленде.

Но больше всего Диану интересовало, почему, отправляясь в аэропорт тем утром, Дэвид зашел к ней. Что он сказал бы, если бы так не торопился? И почему один вид Дэвида так смущает ее? Себе Диана могла сказать: необъяснимым образом их что-то притягивает друг к другу. Размышляя об этом и вспоминая утро, когда он выглядел таким привлекательным, живым, она находила всему только одно объяснение: ее реакция на него была реакцией нормальной женщины. Значит, жизнь снова возвращалась к ней после удара, нанесенного Роном.

Но легче ей от этого признания не становилось. Господи Боже, Дэвид Прескотт! Сама мысль казалась невероятной.

Может быть, она потеряла бдительность и увлеклась, только потому что Дэвид был так недоступен и черств? Или же виной тому само это место, столь не похожее на ее дом.

Но каковы бы ни были причины, она знала, что влечению ее не стоит придавать особого значения. Она все еще не готова доверить свои чувства кому бы то ни было. Может быть, в один прекрасный день она передумает. Но заставит ее это сделать не Дэвид Прескотт.

Пришло воскресенье, а вместе с ним еще одно приглашение покататься на лодке с Эвелин и Эмме-том. Диана была рада, что Сисси согласилась присоединиться к ним.

Ровно в полдень Диана встретилась с Эвелин и Сисси.

— Разве я не говорила, что Дэвид вернулся? — спросила Эвелин, когда они начали спускаться к морю. — Эммет буквально настоял, чтобы он поехал с нами.

Диана вздрогнула, сердце у нее забилось быстрее. Она вгляделась в маленькое белое суденышко, качавшееся на волнах. Да, это был он. Кем же еще мог быть тот высокий темноволосый мужчина с крепкой спиной?

— И он взял с собой Барбару, — пробормотала Сисси, словно ворча на шаловливого брата.

— Прекратите, юная леди, — сказала Эвелин тихим голосом, но достаточно строго.

Диана пристально посмотрела на лодку. Да, на корме загорала блондинка в белом бикини.

Диане не хотелось идти: Дэвид мог рассердиться. Он хочет отдохнуть в кругу семьи, меньше всего он хочет видеть идиотку, набросившуюся на него со слезоточивым газом.

Но, думая так, она шла дальше.

Дэвид ставил паруса. При своем высоком росте он передвигался с поразительной ловкостью. Когда он обернулся и их глаза встретились, рев океана замер, и она слышала лишь биение собственного сердца. Она знала, о чем он думает: снова она вторгается в мою личную жизнь!

Сама же она думала о том, что никогда не видела более красивого мужчину. Две недели его отсутствия не притупили влечения к нему. Здесь, под открытым небом, при виде его от восторга у нее перехватило дыхание.