Крысиный король - Мьевиль Чайна. Страница 13

Фабиан был уверен, что это Наташина увлеченность делает их отношения такими невинными. Она была очень привлекательна, но всегда отвергала любые предложения, разве что в клуб соглашалась пойти, особенно туда, где играли ее музыку; Фабиан даже представить не мог, что Наташа может кем-то серьезно увлечься: если она и приглашала кого-нибудь домой, это ничего не значило. Ему казалось святотатством да же помыслить о ней в сексуальном плане. Но Фабиан был одинок в своем мнении: его приятель Кей, веселый клоун и законченный наркоман, всегда утверждал обратное, похотливо пуская слюни при каждой встрече с Наташей. Кей говорил, что музыка ее – это понты, и увлеченность – понты, и отстраненность – тоже понты. Прикидывается монашкой, чтоб всем было интересно заглянуть ей под платье.

Но Фабиан в ответ только застенчиво улыбался, глупо смущаясь. Его приятели, этакие психологи-любители, включая Сола, нисколько не сомневались, что он влюблен в Наташу, но Фабиан знал: это не совсем так. Ее солипсизм и стилистический фашизм бесили его, но он был уверен, что ее любит. Просто иначе, чем Сол это понимал.

Он проехал под грязным железнодорожным мостом и свернул на Квинстаун-роуд, быстро приближаясь к парку Баттерси. Велосипед мчался под уклон, к мосту Челси. Теперь дорога круто пошла в гору, Фабиан опустил голову ниже и устремился к реке. Справа показались четыре трубы электростанции Баттерси. Крыши на ней давно не было, отчего она выглядела полуразрушенной громадиной, уцелевшей после воздушного налета. Это был своеобразный памятник энергетике – огромная штепсельная вилка, воткнутая в облака, как в розетку.

Фабиан беспрепятственно ворвался в Южный Лондон. Он чуть притормозил, через башенки и стальные перила моста Челси посмотрел на воду Темзы. Вода дробилась на осколки, беспорядочно отражая холодный солнечный свет.

Фабиан скользил над поверхностью, как водомерка, совсем крошечный рядом с перекладинами и стропилами, уверенно держащими мост. На какое-то мгновение он завис высоко над водой, балансируя между северным и южным берегами, ему были видны черные баржи по обе стороны моста, навсегда замершие в ожидании давно забытых грузов. Он перестал крутить педали, и велосипед на свободном ходу продолжал движение к Лэдброук-Гроув.

Путь к Наташиному дому пролегал мимо Альберт-Холла и через Кенсингтон, который Фабиан ненавидел. Неживой квартал, будто чистилище, вечно набитое богатенькими бездельниками, бесцельно дрейфующими от одного модного магазина к другому. На Кенсингтон-Черч-стрит он прибавил скорость, помчавшись к Ноттинг-Хиллу и дальше, по Портобелло-роуд.

Это был второй торговый день, предназначенный для выколачивания денег из туристов. Товары, стоившие пять фунтов в пятницу, во вторник предлагались за десять. Воздух сгущался от ярких плащей с капюшонами, рюкзаков, разноголосия французской и итальянской речи. Тихо чертыхаясь, Фабиан медленно пробирался сквозь толпу. Он свернул влево, к Элджин-Кресент и сразу повернул направо, на Бассет-роуд.

Порыв ветра поднял в воздух бурые пятна листьев. Фабиан въехал на улицу. Листья кружились вокруг него, падая на куртку. По обеим сторонам выстроились подстриженные деревья. Фабиан на ходу спрыгнул с велосипеда и пошел к Наташиному дому.

Она работала. Издалека доносился приглушенный рокот драм-энд-бейса. Шагая с велосипедом к Наташиному дому, Фабиан слышал хлопанье крыльев. В доме было полно голубей. Все карнизы и выступы были серыми от скопления пухлых, копошащихся тел. Птицы взмывали в воздух, кружили над окнами, потом садились на карнизы, вытесняя своих собратьев. Они засуетились и нагадили как раз в тот момент, когда Фабиан остановился у двери прямо под ними.

Ритмы Наташиной музыки теперь звучали громко, и Фабиан услышал в них нечто необычное: чистый звук, подобный свирели, запись или живую флейту, которая с безудержной радостью прорывалась сквозь бас. Он стоял и слушал. Этот звук качественно отличался от тех сэмплов, что Фабиан слышал раньше, и мелодия не была закольцована в луп, она не повторялась. Фабиан понял, что это живая музыка. И в виртуозном исполнении.

Он позвонил в дверь. Электронный гул замер сразу. Флейта не затихала еще пару минут. Когда наступила тишина, голуби внезапно запаниковали, взвились в воздух, сделали круг, как стая рыб, и исчезли в северном направлении. На лестнице послышались шаги. Наташа открыла дверь и улыбнулась.

– Здорово, Фаб, – сказала она, потянувшись, чтобы прикоснуться к его руке сжатым правым кулачком. Он сделал то же самое и одновременно склонился, обняв ее и поцеловав в щеку. Она ответила тем же, хотя явно удивилась.

– Таш, – прошептал он вместо приветствия. Она различила тревогу в голосе друга и отступила назад, взяв его за плечи. Лицо ее стало сосредоточенным.

– Что случилось?

– Таш… Сол… – Он рассказывал эту историю уже столько раз за сегодняшний день, что делал это уже автоматически, просто выговаривая слова, но сейчас это оказалось трудным. Он облизал губы.

Наташа смотрела на него.

– Что, Фаб? – Ее голос дрогнул.

– Нет-нет, – сказал он торопливо. – С Солом все в порядке. Но, кажется… Он в тюряге.

Она недоуменно покачала головой.

– Послушай, Таш… Старик Сола… Он мертв. – Он торопливо продолжил, чтобы она не успела неправильно понять. – Его убили. Выкинули из окна позавчера. И похоже… похоже, фараоны думают, что это сделал Сол.

Он сунул руку в карман и достал измятую газету.

Наташа прочла.

– О, нет… – сказала она.

– Знаю, знаю. Будем надеяться, что он докажет им, выпутается и все такое, но… не знаю…

– Нет, – снова повторила Наташа.

Оба стояли неподвижно, глядя друг на друга. Наконец Наташа нарушила молчание.

– Слушай, – сказала она, – идем наверх. Надо поговорить. Тут у меня один тип…

– Это он играет на флейте? – Она слегка улыбнулась.

– Да. Здорово, правда? Но я сейчас его выпровожу.

Фабиан закрыл за собой дверь и вслед за ней стал подниматься по лестнице. Она шла немного впереди, и, приближаясь к двери квартиры, он успел услышать разговор.

– Что случилось? – Мужской голос звучал приглушенно и казался встревоженным.

– У моего друга неприятности, – сказала Наташа. Фабиан вошел в неприбранную спальню, кивнул, здороваясь с высоким блондином, которого увидел за спиной Наташи. Слегка приоткрыв рот, гость нервно теребил хвост своих волос. В правой руке он держал серебристую флейту и смотрел то вверх, то вниз, переводя взгляд с Наташи на Фабиана, остановившегося в дверях.

– Пит, Фабиан. – Наташа неопределенно взмахнула рукой между ними, представляя друг другу. – Прости, Пит, но тебе придется уйти. Нам с Фабом нужно поговорить. Кое-что случилось.

Блондин кивнул в ответ. Поспешно собирая свои вещи, он быстро говорил:

– Наташа, мы можем попробовать еще, если хочешь. Мне кажется, мы… у нас все неплохо вышло.

Фабиан приподнял брови.

Высокий человек протиснулся мимо Фабиана, не сводя глаз с Наташи. Она была откровенно встревожена, но улыбалась и кивала.

– Да. Непременно. Давай ты оставишь мне свой номер.

– Лучше я зайду.

– Ну, хочешь, запиши мой.

– Нет. Я просто зайду, а если тебя не будет, то зайду позже. – Пит остановился уже на лестнице и обернулся. – Еще увидимся, Фбиан.

Фабиан рассеянно кивнул, потом поглядел Питу в глаза. Высокий человек смотрел на него со странной настойчивостью, требуя ответа. С минуту они смотрели друг на друга, пока Фабиан с неохотой согласился и кивнул более отчетливо. Лишь тогда Пит остался доволен. Он стал спускаться по лестнице, Наташа за ним.

Они разговаривали, но Фабиан не мог разобрать ни слова. Он нахмурился. Хлопнула входная дверь, и Наташа вернулась в комнату.

– Он немного странный, правда?

Наташа кивнула.

– Еще как правда, значит, ты тоже заметил? Сначала я выставила его, он показался мне подозрительным.

– Пытался воспользоваться ситуацией?

– Вроде того. Но он так настаивал, чтобы я сыграла с ним… мне стало любопытно… а потом он начал играть под окном. Так классно играл, что я позволила ему войти.