Шестое чувство, или Тайна Кутузовского экстрасенса - Михайлов Сергей. Страница 20

— Спокойнее, Николай Николаевич! — произнес Стоеросов, не отрывая взгляда от дороги. — Главное, не суетиться. Хочу вас обрадовать: ваши мытарства подходят к концу.

— Кто вы? — не удержался я от дурацкого вопроса.

— А вы еще не догадались? — Стоеросов добродушно усмехнулся. — Сейчас узнаете. Вот мы и приехали.

Автомобиль затормозил у моего подъезда. (Интересно, откуда он знает, где я живу?) Сержант вышел первым…

— А этот? — спросил я, оглядываясь на заднее сиденье.

— Не понял? — недоуменно вскинул брови Стоеросов. — Вы о ком?

Сзади никого не было. Опять исчез!

— А где…

— Вот что, не будем терять время попусту. Пошли скорее. Мне велено быль доставить вас домой.

— А если я вовсе не хочу домой? Тогда что?

— Хотите! — оборвал меня сержант. — И давайте не будем.

Я открыл дверь своим ключом. Стоеросов вошел следом за мной. В коридоре было темно, но в гостиной горел торшер. Неужели Маша вернулась? Или Васька объявился? Я вошел в комнату и остановился как вкопанный…

Такое иногда бывает во сне — в одном месте оказываются незнакомые между собой люди, которым никогда не встретиться наяву. Встречаются, словно старинные друзья, но ты-то отлично понимаешь, что все это не так. Бред какой-то!

То, что я увидел, было похоже на сон. Если бы я увидел здесь каждого из гостей порознь — куда ни шло, но… вместе!

У журнального столика сидел Евграф Юрьевич, на диване, аккуратно сложив руки на коленях, расположилась тетя Клава, а у окна стоял — кто бы вы думали? — Мокроносов!

— Позвольте, — удивился я, — ведь вы же должны находиться в тюрьме?

Мокроносов мягко улыбнулся. (И совсем он не похож на алкаша!)

— Спасибо вам, майор Пронин провел новое расследование, установил полную мою невиновность. И освободили меня в законном порядке.

— В законном? А что, могло быть освобождение незаконное? Побег, что ли?

— Именно побег! — обрадовался моей сообразительности Мокроносов.

— Вы что, все заодно? А Евграф Юрьевич? Вы тоже с ними?

— И-и, да он так ничего и не понял! — полуудивленно, полувопросительно пропела тетя Клава.

Евграф Юрьевич хлопнул ладонью по коленке и поднялся с кресла.

— Так, — произнес он, сверля меня взглядом, — пора расставить точки над «i». Официально заявляю вам, Николаи Николаевич: эксперимент закончен.

Если бы не Стоеросов, я, наверное, упал бы. Эксперимент! Магическое слово, которому была подчинена моя жизнь. Вчера Арнольд говорил, что эксперимент скоро закончится, да я не сообразил, что это может произойти так быстро. Выходит, и Евграф Юрьевич, мой шеф, и тетя Клава, соседка по подъезду, киоскер «Союзпечати», и Мокроносов, горький пьяница, и Стоеросов, сержант милиции, все они оттуда ?.. Вот это да! Наверное, у меня был настолько дурацкий вид, что тетя Клава хихикнула и сказала шефу:

— Ну что ж, реакция этого молодого человека подтверждает мнение Центра о высоком уровне засекреченности нашей агентуры.

— Не болтайте лишнего! — строго произнес Евграф Юрьевич, не сводя с меня взгляда. — Николаи Николаевич, вы проработали со мной много лет и знаете: все, что я делаю, я делаю всерьез. Не раз имели возможность убедиться, что я шутить не люблю. Вспомните хотя бы наш шахматный поединок. Прошу вас отнестись ко всему происходящему максимально ответственно. Да, мы действительно оттуда — с Большого Колеса. Вы поняли это только сейчас. Что ж, наша система конспирации надежна, согласен с Клавдией Аполлинариевной. Сеть наших секретных работников охватывает всю Землю. Наши люди повсюду: в каждом государстве, в каждом городе, в каждой общественной организации. Наиболее искусные агенты работают в правительственных органах. Мы всюду и везде. Перед вами только те, с кем вам лично пришлось иметь дело. — Евграф Юрьевич не спеша прошелся по комнате, потом продолжил: — Я счел необходимым сделать это небольшое вступление, чтобы вы ясно представляли себе, с кем имеете дело, какова наша роль в вашей судьбе, в эксперименте. Теперь о самом эксперименте. Мне как главе группы наших сотрудников на Земле поручено завершить его — лишить вас телепатических способностей. Это произойдет чуть позже. Мы подключим вас к специальному прибору (только теперь я заметил на столе небольшой перламутровый ящичек) и проведем операцию безболезненно и незаметно для вас. Вы уснете, а когда проснетесь, все будет кончено. Но это, повторяю, позже, а пока… пока можете задать нам несколько вопросов. Спрашивайте, Николай Николаевич, ибо для вас это уникальная возможность почерпнуть информацию. Официальный контакт с вами будет прерван навсегда. Итак?

То, что я услышал, поразило меня. Сознавать, что вся наша земная жизнь находится под пристальным вниманием инопланетной цивилизации, что ее эмиссары внедрены в человечество, было страшно. Я полагал, что наблюдение за мной и Землей в целом ведется исключительно из космоса, с орбитальных станций.

Борясь с волнением, я произнес:

— Ваше появление здесь действительно неожиданно. Но не это главное. Вступив в контакт с цивилизацией Большого Колеса, я приучил себя к неожиданностям… Какова цель вашего присутствия на Земле?

— Наблюдение, пассивное, созерцательное наблюдение — и ничего более, — ответил Евграф Юрьевич. — В качестве инопланетян нам строжайше запрещено вмешиваться в земные судьбы.

— В качестве инопланетян? — не понял я.

— Именно. Ибо как земляне, за которых мы выдаем себя, мы вмешиваться должны и обязаны. Мы участвуем в земной жизни на равных с вами. Каждый из нас несет определенную нагрузку, возложенную на наши плечи Центром. Я — заведующий лабораторией, стопроцентный администратор. Клавдия Аполлинариевна — киоскер и душа-человек. Стоеросов — бравый служака, а Илья Петрович, — он кивнул на Мокроносова, — деклассированный элемент, пьяница и кандидат в преступники.

— Вы что, действительно алкоголик? — спросил я Мокроносова.

— Увы.

— И пьете по-настоящему?

— Пью. Пью вот уже тридцать лет. Таково задание Центра.

— Но ведь вы гробите себя!..

— Успокойтесь, Николай Николаевич, — вмешался шеф, — наша медицина способна защитить здоровье секретных сотрудников. Против вашего алкоголя у нас есть надежное противоядие. Здоровье Мокроносова вне опасности.

— А как же следствие? Ведь он мог загреметь в тюрьму!

— Вызволили бы. Такие мелочи решаются у нас в рабочем порядке. — Шеф не спеша мерил комнату шагами. — Я предвижу еще один вопрос…

— Да, я хотел бы…

— Так вот, отвечаю. Наша внешность изменена в соответствии со стандартом земного человека. Все-таки как ни похожи мы на землян, отличия сразу же бросаются в глаза… Пластические операции. Надеюсь, это понятно?

Я кивнул. В памяти вдруг возник субъект в морковном свитере, тут же прозвучал ответ на мою мысль:

— Это не человек — это фантом. Некий образ, рожденный в вашем сознании мощным внеземным умственным потенциалом. Таким потенциалом снабжены и мы, секретные сотрудники Центра, и потому способны создавать подобные фантомы для отдельного индивидуума или для группы индивидуумов. Вы такой способности лишены.

Одно мне все же оставалось непонятным: зачем вообще понадобилось подсовывать мне этого типа?

— А вот зачем, — объяснил Евграф Юрьевич. — Вы иногда чересчур приближались к опасному пределу. Мы были вынуждены периодически напоминать о себе, о своем контроле. Не правда ли, фантом всегда появлялся в критических ситуациях, когда вы готовы были проговориться о своем шестом чувстве или своими действиями раскрыть общую тайну? Этим наше воздействие не ограничивалось. — Я вспомнил верблюдов, царский червонец, шаровую молнию. — Времени в обрез. У вас, возможно, возникнет еще ряд вопросов. Предупреждая некоторые, я расскажу вам кое-что. Как я уже говорил, цель нашего присутствия — наблюдение за процессами, происходящими как в социальной сфере, так и в жизни всей планеты. Судьба Земли как астрономической единицы неразрывно связана с судьбой человечества. Но, повторяю, наблюдение пассивное. В какие бы переделки ни попадали наши разведчики, им под страхом смерти запрещено вмешиваться в естественный ход событий. И на эту ответственную работу отбираются только самые надежные, самые выдержанные сотрудники. Мы знаем о Земле все. Честно признаюсь, порой трудно сдержаться, видя несправедливость, беззаконие, горе, и не вмешаться!.. Правда, однажды Совет в виде исключения решил вмешаться в ход земной истории, и сделано это было из исключительно гуманных соображений. Это произошло в тысяча девятьсот сорок четвертом году, на исходе второй мировой войны. В Германии и России почти одновременно была создана атомная бомба…