Королевство белок - Тулянская Юлия. Страница 10

Ирица целыми днями пряла, как будто настала зима, и она сидела в своем лесном дупле. Как-то раз Берест был занят работой во дворе, а Норен вошел в дом и сел напротив.

– Берест тебе муж или нет? – начал хозяйский сын, на всякий случай поглядывая на дверь: бродяги, которого нарочно наняли драться на празднике, он остерегался.

– Муж, – подтвердила еще раз Ирица.

– И давно ты замужем? – не отставал Норен. – Так и шляетесь вдвоем по дорогам?

– Недавно, – сказала Ирица в замешательстве, продолжая быстро вращать прялку. – Да… Так и ходим.

– А ты брось его, – неожиданно предложил Норен. – Хочешь, я тебе ленту подарю?

– Как это бросить? – не поняла Ирица и слегка покачала головой, удивляясь.

– А что тебе от него толку? Ни кола ни двора, разве это муж? Я тебе гостинца дам. Так хочешь ленту?

– У меня одна уже есть.

– Муж подарил? – усмехнулся Норен. – А я тебе три подарю.

– У твоей сестры много лент… – подумав, сказала Ирица. – Но мне столько не надо. Я себе лучше бусы сделаю из ягод или коры.

Норен рассмеялся:

– Из ягод или коры? А ты приходи ко мне вечером, я тебе настоящие бусы подарю, стеклянные. Нет, вечером неладно… – Норен подумал, что от Береста не так-то легко отделаться: очень уж он бдительно караулит жену. – Ты ночью, как муж заснет, приходи.

– Нет. Берест не разрешает мне без него никуда ходить, – ответила Ирица.

Берест заглянул в дом: они с работником во дворе чинили телегу. Но, услыхав его шаги в сенях, хозяйский сын сам встал и вышел ему навстречу. Они разминулись в дверях, Норен вышел на двор, а Берест в сенях стал пить воду, зачерпнув ковшом из ведра.

Ирица сразу же, как только Норен ушел, перестала думать об их разговоре, в котором для нее не было ничего интересного. Бересту она ничего не сказала.

Как-то Лассел завел речь, что есть у него один неудобный покос: далеко, за оврагом. Поскорее бы его скосить, пока не пошли дожди, а все работники нужны в поле.

– Сходил бы ты, что ли? – попросил он Береста.

– А давай, – согласился тот.

На другой день, еще до рассвета, Берест взял косу и брусок, а Ирице в узелок тетка Нейнел собрала с собой поесть.

– Ждите к вечеру, – обещал Берест.

Ирица была рада оказаться на весь день под открытым небом. Пока шли к покосу, она, чтобы не задерживать Береста, не отходила от него далеко. Но по лицу было видно, насколько ей спокойно и весело, и как хочется походить одной среди утреннего леса.

На лугу Берест стал надевать косу на косовище.

– Я поброжу по лесу, – сказала Ирица. – Недалеко. Посмотрю, кто здесь водится, и ягод наберу.

– Только и вправду недалеко, – предупредил Берест. – Чтобы слыхать меня, если позову. И приходи к полудню.

Ирица скрылась в зарослях, а Берест взялся косить – широкими взмахами, почти бегом, и мокрая от росы трава падала со звоном.

Ирица ушла не сразу: из зарослей она смотрела, как Берест косит, – и любовалась на него… Потом исчезла в лесу. Этот лес принял ее, узнал, как свою, но из ее «братьев» и «сестер» здесь никто не жил – вблизи были люди. Ирица полдня бродила по окрестностям, иногда замирая в неподвижности и вслушиваясь в знакомые звуки, иногда забираясь то в непроходимые заросли, то на деревья… Она облазила весь овраг, нашла ручей и долго сидела возле воды.

К полудню лесовица, набрав ягод, желудей, коры, с цветами в волосах, вышла к покосу.

– Уже пора есть? – окликнула она Береста, окидывая взглядом луг. – Я тебе малины принесла. И себе всего набрала: буду делать бусы.

Берест, у которого рубашка промокла и потемнела от пота, бросил косу и широко улыбнулся ей в ответ.

– Иди сюда, Ирица! – он, смеясь, упал в еще не выкошенную траву. – Вот она, воля! Это не в штольнях кайлом махать!

Лесовица подошла, глядя на лежащего, раскинув руки, Береста.

– А что ты в лесу видела, Ирица? Может, белок? – он смеялся, теперь одними глазами.

– Не только… Белок здесь правда много! Я залезала на дерево и наткнулась на двух. Они хотели скрыться, но поняли, что это я… И остались. Так и сидели рядом.

Берест приподнялся на локте.

– Так ты, Ирица, сама скачешь по деревьям, как белка? И что тебе сказали твои подруги?

– Это были подруга и друг. Белка и… бел! – произнесла Ирица. – А еще, смотри!

В руках Ирица держала рожок из большого листа лопуха: в него она и насобирала ягод.

Она села, подогнув ноги, и протянула рожок с ягодами Бересту. Лицо ее сияло.

– Там ручей, глубоко в овраге, – сообщила лесовица. – Хочешь, пойдем туда?

Берест пригрелся на солнце, и вставать ему было неохота.

– На что нам ручей? – спросил он.

– Возле ручья камни, мох… Тень от веток, – медленно стала говорить Ирица. – И блики света на воде.

– И белки, – поддразнил Берест, щурясь от солнца.

Ирица стала развязывать узел с едой.

– Я люблю сидеть у ручья и смотреть. Или у озера ночью, – сказала она.

– И я могу долго смотреть… на тебя, – добавил Берест – и опять поддразнил. – На королеву белок. Которая сидит на камне, как на троне, во мху, точно в бархате, так?

Ирице все казалось смешным и забавным.

– Ты говоришь: что нам делать у ручья? Я буду на воду смотреть, а ты на меня. Но ты и сейчас на меня смотришь…

Она развязала узелок, собранный теткой Нейнел:

– Вот, хозяйка дала, поешь.

– Воля… – опять произнес Берест.

Он взял у Ирицы хлеб и кувшин с молоком, но, не донеся края кувшина до рта, вдруг помрачнел. Демон, мор, барак, Хассем промелькнули у него в памяти. Ирица прислушалась к чему-то, повторила:

– Ешь.

Берест кивнул и молча отпил глоток из кувшина.

Ловко перебирая пальцами, Ирица принялась делать те самые бусы из коры и желудей, которые давно собиралась начать.

– А в ваших краях девушки носят стеклянные бусы? – спросила она. – Мне сын хозяина такие хотел подарить…

Брови у Береста так и сошлись.

– А взамен что у тебя просил?

– Ничего не просил. Он еще предлагал ленты, целых три, – улыбнулась Ирица. Она продолжала нанизывать на выдернутую из подола нитку кору и желуди и время от времени придирчивым взглядом оценивала, как получается. – Но я сказала, что не надо. А ты как думаешь, нужны мне еще ленты или нет?

Берест, поставив на траву кувшин, посмотрел на Ирицу и просто сказал:

– Ты и так хороша.

Ирица подняла глаза от своих поделок и встретила взгляд Береста, немного растерянно, словно хотела спросить: «правда?»

– Ты и так хороша, Ирица, – подтвердил Берест. – Но дай только придем на север, я сам подарю тебе и ленты, и бусы.

Ирица кивнула.

– А там такой же лес, как здесь? Я буду жить в лесу возле твоего дома? – спросила она.

– Как же ты будешь жить не в доме? – удивился Берест. – А я-то что же, один?

Ирица развела руками.

– Я в лесу буду жить, но я к тебе всякий раз выйду, как только позовешь. Отовсюду… Прятаться не буду, приду.

– А вот я женюсь тогда! – сказал Берест. – А жена мне не велит в лес ходить, тебя звать.

– Почему жена не велит тебе в лес ходить – меня звать?

– А она скажет: не ходи, Берест, в лес. Эта лесовица – красавица, ты полюбишь ее, она нас разлучит, – ответил он.

Ирица растерянно смотрела на Береста.

– А как я тогда буду одна? Тогда зачем мне с тобой идти, если я не смогу тебя видеть? Ты раньше говорил, чтобы я твоей женой была, а не другая, – вспомнила Ирица.

– А ты говорила, что со мной к людям пойдешь, – напомнил Берест.

– Пойду, – ответила Ирица. – И сейчас я живу с тобой у людей. И дальше пойду, на полночь: буду жить в твоем доме. Тогда ты не женишься на другой?

– Нет, Ирица, правда, нет! Я пошутил.

Берест поймал руку Ирицы и прислонил к своей щеке. Лесовица ощутила ладонью тепло и улыбнулась.

Хуторяне собирались на праздник в село. Дома пришлось остаться только тетке Нейнел: у нее разломило спину. С ней на хуторе оставалась и Ирица. Берест просил ее:

– Ты с нами не ходи. Там гуляние, пьяные будут, толпа, бой кулачный. Что хорошего? Дождись меня здесь, я ведь задерживаться не стану. Возьму верх в поединке, получу плату, какая мне причитается, и приду.