Правила игры - Аренев Владимир. Страница 31

Накинув на себя рубаху и натянув брюки, я выскочил из комнаты и помчался к лестнице. Крик донесся снизу, уже немного тише и спокойнее, словно опасность, угрожавшая тому, кто кричал, миновала.

К моему удивлению, никто, кроме меня, крика этого не услышал. Или же решили отсидеться за дверьми своих номеров, что мало вероятно.

Я перегнулся через перила и посмотрел вниз.

Внизу, у одного из гобеленов, стоял олень. Могучий зверь устало запрокинул назад голову, отягченную роскошными рогами, и вздрагивал всем телом; из раны над лопаткой сочилась кровь.

Перепрыгивая через ступеньки, я помчался «на помощь». Не знаю, что стукнуло мне в голову, – ведь олень запросто мог распороть мне живот одним взмахом своих роскошных рогов.

Но когда я, запыхавшийся и растрепанный, оказался внизу, зверя и близко не было. Зато там стоял Мугид и невозмутимо смотрел на меня:

– Что-то случилось, господин Нулкэр?

– Где олень?!

– Какой олень? Вам, кажется, приснился дурной сон. Я покачал головой, с трудом переводя дыхание. Все-таки потерял форму, сидя в этой пр-роклятой «Башне»!

– Не мне, господин Мугид. Не мне. Так что же вы сделали с оленем?

– А что я, по-вашему, мог сделать с оленем? И – кстати – откуда ему здесь взяться? Если вы не забыли, мы изолированы от внешнего мира. Да и не водятся в горах олени.

– А эта кровь – она откуда просочилась? – Я устало ткнул пальцем в черное пятно на полу.

– Полноте! Какая же это кровь, господин Нулкэр? Это, просто кто-то из слуг разлил масло. Я прикажу, и к утру пятна не будет.

– Не сомневаюсь, господин Мугид.

Наверху все-таки захлопали двери и чьи-то ноги застучали по ступенькам. Видимо, господа внимающие решили наконец выяснить причину ора, разбудившего их. А Мугид теперь спишет все на меня – мол, проснулся, выбежал чуть ли не в исподнем и кричал что-то об олене.

Противно стало. Я пошел наверх.

– Что случилось? – спросил Данкэн, перевешиваясь через перила.

– Ничего, – угрюмо бросил я.

– Но кто-то же кричал, – раздраженно проговорил Валхирр. Я отмахнулся:

– Спросите у господина Мугида.

Данкэн, кажется, понял. Остальные захлопали глазами и провожали меня взглядами до тех пор, пока я не скрылся у себя на этаже.

Парня в очках среди них не было – наверное, слишком крепко спал.

ДЕНЬ ШЕСТОЙ

– Мугид, конечно, оказался прав – утром пятна не было. А раз не было пятна, то и говорить, в сущности, не о чем. Приснилось, привиделось, прислышалось. Показалось.

Я мрачно сидел за столом и с садистским удовольствием поглощал салат. Одинокий, блестящий от масла гриб откатился в сторону и делал вид, что он здесь ни при чем и, уж конечно, – несъедобен. Я наколол его на вилку и сжевал. Нечего прикидываться!

– Признайтесь, Нулкэр, вы ведь вчера что-то видели, – небрежно произнес Данкэн. Великий конспиратор! Можно подумать, Мугид не заметит наших перешептываний.

Я удивился этой мысли. В конце концов, с какой стати мне скрывать от старика то, что я говорю с кем-либо о вчерашнем? Ведь это я оказался в дурацком положении.

– Видел, – проворчал я. – Скажите, Данкэн, в горах водятся олени?

Тот озадаченно посмотрел на меня и сморщил лоб:

– А при чем здесь олени, Нулкэр? Или вы таким образом пытаетесь уйти от вопроса?

– Нет, просто интересно. Понимаете, я вчера видел оленя.

– Во сне?

– Наяву, Данкэн, наяву! Хотя наш почтенный повествователь желал бы убедить меня в обратном. Журналист кивнул:

– Итак, олень. И что же он делал, этот ваш олень?

– Стоял и истекал кровью. И еще кричал. Кстати, вы не слышали крик этой ночью?

– Слышал. – Данкэн отпил из своего бокала и потянулся за пирожным. Кажется, не существовало ничего, что могло бы заставить этого человека хоть на несколько минут потерять интерес к завтраку. – Слышал, поэтому и выбежал. Жаль только, что – не сразу – сначала лежал и думал: «Показалось или нет?» Остальные, между прочим, поступили подобным же образом.

– Вы уже и это успели узнать?

– Как говорится, положение обязывает, – самодовольно заявил Данкэн. – По сути, вы последний.

– А вот и ошиблись. Очкарика, по-моему, среди нас нет, так что я думаю, вы его не успели допросить. Журналист скривился:

– Ну у вас и выраженьица, господин Нулкэр! «Допросить»! Впрочем, вынужден признать вашу правоту: не успел. Зато выяснил, что юноша заболел. Видимо, держал открытым окно и простудился.

Я пренебрежительно хмыкнул:

– Спрашивали небось у Мугида?

– А у кого же еще? – парировал Данкэн. – Он на данный момент – самый информированный человек в гостинице.

– И самый правдивый, – саркастически добавил я.

– Ну, по крайней мере, будем знать официальную версию случившегося.

В это время к моему плечу прикоснулись. Я обернулся.

– Вы сплетничаете не хуже двух столетних старушек, – сказала, улыбнувшись нам, Карна. – Может, поделитесь секретами с умирающей от любопытства девушкой?

Я взглянул на Данкэна:

– Спасем умирающую?

– Вы всегда отличались неоправданным человеколюбием, – хмыкнул тот. – Рассказывайте, а я займусь тортом.

– Похоже, господин журналист наедается впрок, – заметила девушка.

– Ага, он просто узнал, что на самом-то деле запасы в гостинице скоро подойдут к концу, а никакого радиопередатчика у Мугида нет. Вот и старается перед смертью на… накушаться.

– Нулкэр, прекратите грубить! – велел журналист. – Просто не вижу никакой причины обижать повара, готовившего сей шедевр. – Он указал на кусок торта с кремом. – Ведь кроме меня его никто не ест: остальные наши, с позволения сказать, коллеги ударились в философию и разглядывают собственные тарелки так, словно это – ключи к разгадке всех тайн бытия сразу. А повара жаль.

– Так что же вы так увлеченно обсуждали? – спросила Карна. – Неужели кондитерские таланты местного кулинара? – Нет, – рассмеялся я. И вкратце пересказал то, что случилось этой ночью, и наш разговор с журналистом. Девушка внимательно выслушала меня и кивнула:

– Понятно. Скажите, Нулкэр, у вас не складывается впечатление, что господин Мугид превосходно осведомлен о происходящем с нами? Я имею в виду эти сверхталанты на сутки.

– А даже если и так? Он в этом не признается, можете не сомневаться.

– А вы не задумывались почему?

– Что – «почему»?

– Да все – почему! – воскликнула Карна. Потом понизила голос и пояснила: – Почему Мугид стал повествователем и почему живет здесь, в «Башне»? Почему мы на сутки становимся обладателями сверхъестественных способностей и почему старик знает об этом? И почему он скрывает свое знание, а не помогает нам? Почему, наконец, мы сами ничего не предпринимаем?

– Ну, последнее я могу вам объяснить. Заметьте, что с самого утра и до позднего вечера у нас нет ни одной свободной минуты. Мы просыпаемся – нас будят стуком в дверь, – завтракаем и внимаем. Затем обедаем и внимаем. Или вообще сидим до вечера голодные, потому что не отрываемся от повествования, после ужинаем и идем спать, вымотанные настолько, что не способны даже подняться ночью, когда слышим чей-то крик. Разумеется, мы ничего не предпринимаем. У нас нет времени даже задуматься об этом как следует.

– Господа, – произнес Мугид. – Если вы не против, давайте отправимся вниз, чтобы начать новое повествование.

Я обличающе взмахнул рукой:

– Видите?

– Да, – кивнула Карна. – Вижу. Но с этим нужно что-то делать, вы не согласны?

– Согласен, но что?

Мы поднялись из-за стола и вышли вслед за остальными. Только Данкэн увлеченно шаманил над тарелкой с тортом. Девушка вздохнула:

– Не знаю. Но что-то, несомненно, делать нужно.

Журналист оторвался от сладкого и присоединился к нам.

– Давайте поразмыслим над этим, – предложил я, – а завтра утром поделимся своими мыслями.

– Давайте. Это на самом деле…

ПОВЕСТВОВАНИЕ ВОСЬМОЕ

Это на самом деле была всего лишь церемония, а не торжественные похороны, которых удостаивался каждый усопший правитель-Пресветлый. Просто предыдущие умирали на руках своих слуг, а от Руалнира осталась только полуразложившаяся голова, которую и в гроб-то не положишь. Какие уж тут похороны…