А я люблю военных… - Милевская Людмила Ивановна. Страница 11

Владимир Владимирович некоторое время пытался к скорому решению меня склонить, а потом махнул рукой и сказал:

— Так и быть, думайте, но помните, что у вас есть сын, который сильно без мамы скучает.

Тут же мелькнула мысль: “Всю оставшуюся жизнь будет без меня скучать, если сейчас что-нибудь не так придумаю.”

С этой мыслью я в свою камеру и отправилась. Состояние было нервическое. Предстояло разыграть спектакль, содержание которого неведомо ни одному актеру.

Разумеется, никому, кроме меня.

Впрочем, на тот момент и я не ведала, не могла придумать ни одного действия будущего спектакля, а потому ужасно нервничала.

Голова пухла от мыслей — состояние для меня непривычное. Вопросов возникало невообразимое множество. Где должен состояться этот спектакль? Сколько в нем будет участников? И так далее и тому подобное.

На первый план, конечно же, рвался вопрос: кто будет играть главную роль? Сама я играть главную роль не собиралась. Прекрасно пою, еще лучше танцую, но театр не моя стихия, к тому же сама играть роль связного я никак не могла, следовательно требовался актер, желательно умный, храбрый и талантливый.

Были к нему и другие требования. Поскольку я уже практически назначила час и день — одиннадцать часов каждого четверга — то актер мой обязательно должен повстречаться мне в том месте, которое я Владимиру Владимировичу укажу.

С местом тоже были проблемы. Совершенно очевидно, что встреча должна произойти где-нибудь на улице: у памятника или у входа в парк, ну там, где многолюдно.

Признаюсь, изрядно голову поломав, я вдруг нашла такое мудрое решение, что едва не прослезилась от умиления к самой себе.

“Что за проблема? — подумала я. — Выхожу на любую улицу и обращаюсь к первому попавшемуся прохожему. Или к продавцу мороженого. Или к нищему…”

Развивая это направление, к ужасу своему вынуждена была признать, что мудрым назвать такое решение можно только в кавычках. Имея цель не обращаться к прохожим, а улизнуть от своих стражей, я очень быстро зашла в тупик, не представляя как это сделать. Даже если мне удастся разработать приличный план, где уверенность, что все по этому плану и сложится? Если бы в нашем мире что-нибудь когда-нибудь было способно идти по плану, то жили бы мы в раю. Сколько великих людей на этих планах погорело, сколько не состоялось по этим планам побед!

Должна сказать, что как раз по этому поводу переживания мои были напрасны: плана-то и не было у меня.

Абсолютно никакого.

Да и откуда взяться плану, когда главного героя нет, а без героя нет и характера, а без характера как узнаешь чего ждать?

Самый тяжелый труд, это интеллектуальный. Вымотал он меня так, что заснула, как умерла — даже снов не видала.

Утром, едва открыла глаза, сразу же погрузилась в отчаяние.

В такое отчаяние погрузилась, что словами нельзя передать. Мозги от горя сразу же отключились, и всеми мыслительными процессами завладело сердце.

“Что сидишь? — сказало мне оно. — Отправляйся к Владимиру Владимировичу, пока он не передумал.”

Я попыталась возразить: “Не знаю же ничего, нет же у меня плана!”

“Какой там план, — рассердилось сердце. — Всю жизнь без плана выкручивалась, а тут вдруг закапризничала!”

“Боже, — подумала я, — даже сердце умнее меня. Иди отсюда, говорит!”

Как тут не согласиться?

И я пошла.

Глава 9

На этот раз Владимир Владимирович смотрел на меня настораживающе приветливо, что называется, разлетелся ко мне душой.

— Согласна сотрудничать, — сходу сообщила я, не желая его разочаровывать.

— Очень хорошо! — обрадовался Владимир Владимирович. — Рассказывайте, как это должно произойти.

— Этого не знаю сама, — вынуждена была признаться я. — Приказали каждый четверг в одиннадцать часов с Арбатских ворот двигаться по Новому Арбату в сторону “Дома книги”.

Поскольку к ответу на вопрос я готова не была, то и ляпнула первое, что пришло в голову. Почему пришел в голову этот маршрут? Его я частенько любила проделывать, таким образом действительно двигаясь от своего дома к “Дому книги” в желании полюбоваться на свои две книги, изданные новым тиражом. Мой настоящий маршрут, конечно же, был значительно длиннее, поскольку дальше от “Дома книги” находится и мой родной дом, но какое это имеет значение?

Однако, сообщение Владимир Владимировича расстроило.

— От Арбатских ворот к “Дому книги” и все? — спросил он.

— И все, — подтвердила я и, чтобы немного его приободрить, добавила: — Думаю, на этом коротком отрезке меня кто-нибудь из БАГа и окликнет, если я не узнаю связного сама: не исключено, что он же и выдавал мне инструкции. Как только я к нему подойду, так сразу его и хватайте.

— Ни в коем случае! — Владимир Владимирович даже замахал на меня руками, боже, какой эмоциональный.

— Что? Хватать не будете? — удивилась я.

— Связной нам нужен для того, чтобы выйти на других членов этой организации.

— В таком случае должна вас предупредить: не вздумайте совать мне в одежду подслушивающие устройства. БАГ — организация небедная, упакована всеми новинками и слежку заметит вмиг. Придется вам наблюдать за нами с приличного расстояния и никакой записи разговора со связным.

Владимиру Владимировичу моя ремарка не понравилась. Он испытующе посмотрел на меня и напомнил:

— Ваш ребенок у нас.

Я кивнула, а сама подумала: “И поэтому я спокойна. Вы же не террористическая организация. Что плохого вы сделаете моему ребенку? Гораздо хуже будет ему, если я останусь у вас и не найду мужика в фуфайке.”

Потрясая своей проницательностью, Владимир Владимирович продолжил мысль:

— Новый Арбат неудобная для такого мероприятия улица. Вести вас придется с приличного расстояния, поэтому хочу предостеречь от глупостей. Если вы собираетесь сбежать, то…

Я не дала ему договорить и, демонстрируя покорность, заверила:

— Никуда не побегу. Подумайте сами, куда мне бежать? Я женщина домашняя, привыкла к комфорту, мне даже спрятаться негде, тем более, что убегая от вас, прятаться придется до конца своих дней. Положитесь на мою рассудительность.

Владимир Владимирович несколько успокоился, но все же напомнил:

— Где же ваша рассудительность была, когда вы решились покуситься на жизнь президента? Надеюсь, понимаете как нелегко вам верить.

— Нелегко, согласна, и все же тому были веские причины, которые излагать не буду. Поверьте, речь шла о жизни.

— Вы же говорили, что только о карьере.

— Не хотела вас пугать.

Не знаю, устроил его мой ответ или не устроил, но тему он сменил — перешел к разработке предстоящей операции. Несколько часов он накачивал меня легендой — должна же я была убедить членов мифического БАГа, что мне удалось уйти от спецслужб.

Легенда мною усваивалась нелегко, потому что по привычке я все время сбивалась на творчество, все хотела добавить что-нибудь и от себя. Владимир Владимирович, какой умница, проявил терпение и своего драгоценного времени не пожалел. Худо-бедно дело двигалось. Когда же я наконец усвоила эту ненавистную легенду, и голова моя раскалывалась от избытка информации, оказалось, что все это лишь прелюдия.

— В общих чертах пока так, — подытожил Владимир Владимирович, — но окончательную подготовку к операции произведут специалисты. Кстати, операция назначена на завтра.

Я запаниковала:

— На завтра?! Дело же к ночи идет!

— Прекрасно! — бодро отреагировал Владимир Владимирович. — Значит до утра у нас времени достаточно.

— Но я не готова! Психологически не готова!

— Не переживайте, у нас прекрасные психологи. Подготовят. После специальной обработки вас можно будет хоть на взятие рейхстага посылать.

— Но я не хочу брать рейхстаг!

— Этого вам делать и не придется, — снисходительно успокоил меня Владимир Владимирович. — Всего лишь встретитесь со связным и будете вести себя так естественно, будто и в самом деле улепетнули от спецслужб. И никаких возражений. Следующий четверг будет только через неделю. Столько мы не может ждать. Речь идет о безопасности президента.