Моя свекровь — мымра! - Милевская Людмила Ивановна. Страница 46

Но я его ловко так обошла и поближе к строю подкралась — у остальных-то коробок нет.

А они видят, что я не кричу, и потихонечку расслабляются: улыбочки появляются на губах, опять раздается “хай, хай”. А сами все одинаковые, как различают друг друга не знаю. Ну, кто из них симпатичней, я не стала гадать — первого подвернувшегося коленом промеж ног угостила и не промазала. В самую точку попала. На “быках” натренировалась так, что иностранцам явила настоящее мастерство, не ударила в грязь лицом перед страной Восходящего Солнца.

У япошки кровью глаза налились, зашипел он, но устоял на месте и даже кланяться начал. Уважение его меня сильно взбодрило: всех по очереди азиатов пошла коленом охаживать промеж ног.

Не жалея сил я старалась, а удовольствия никакого. Краснеют, шипят и кланяются, кланяются, краснеют, шипят. И никакого сопротивления.

Скука смертная. Только зря коленная чашечка разболелась — не казенная же она у меня.

А япошка с коробкой кричит все сильней и сильней:

— Госпожа! Не извольте гневаться! Мы добра вам хотим! Нас Тацу освободить вас послал!

В конце концов мне крик его надоел, я к нему подошла и потребовала:

— Если хотите всем нам добра, тогда немедленно братанов наших развяжите!

Япошка совсем растерялся:

— Опасно, моя госпожа.

Осмелился он мне перечить!

— Да кто ты такой, чтобы решать, что нам, русским, опасно? — справедливо возмутилась я.

А япошка с дурацкой гордостью мне отвечает:

— Госпожа, я Юдзан, начальник буке клана Зеленый Дракон.

— Какого, такого ты там букета начальник? — разглядывая его уже с интересом, спросила я и тут же опытом поделилась: — Знавала работника цветочной компании, менеджера по свежему срезу. Еще тот был негодяй.

— Буке, госпожа, это боевой дом. По-вашему, госпожа, я начальник вооруженных сил уважаемого клана могущественной якудзы. Посланник самого Великого Дракона.

— Ой-ё! — схватился за голову мой Евгений. — Из огня да в полымя! Говорил же вам…

Но я на ерунду всякую решила не отвлекаться. Там русские братаны повязанными лежат, национальную гордость позорят, а мы тут с япошками переговоры затеяли бестолковые.

— Что ж ты, Юзик, до нашей братвы дободался? — решила я первым делом выяснить этот вопрос.

Япошка меня поправил:

— Меня зовут Юдзан, госпожа.

И снова шарманку свою завел:

— Великий Дракон послал меня для того, чтобы я вызволил вас, о госпожа, из плена, охранял и выполнял все ваши желания.

Я прозрела: “Ах вот оно что! Так бы сразу и говорил!”

— Значит тебе приказано не возражать мне, — воскликнула я, сожалея, что не получали разумных таких приказаний все мои сорок мужей.

Или сколько было их там. Ну, может чуть меньше.

Тут уж мне захотелось поближе с великаном японцем знакомство свести.

— Как-как, говоришь ты, тебя зовут?

— Юдзан, моя госпожа.

— Ага, значит, Юзик, — задумчиво повторила я, нежно взглянув на японца и осмысливая открывающиеся предо мною возможности. — И ты выполнишь любые желания, если они мои?

— Юдзан зовут меня, госпожа. Я действительно готов исполнить все ваши желания. Приказывайте, госпожа!

Вот оно, то, о чем я мечтала!

Вот чего не хватает всем женщинам!

Приказывать! Конечно приказывать я должна, не жалея сил, с утра и до вечера! Круглосуточно я должна отдавать приказания!

Теперь совсем по-другому на милягу япошку смотрели мои глаза.

“Какой красивый мужчина! Надеюсь, он сирота… Впрочем, здесь риска нет никакого. Если еще он не сирота, значит осиротеет мгновенно. Долго ли проживет свекровь, если будет видеть как ее сын выполняет любые мои приказания?”

Но бдительность не помешает.

— Юзик, а как с тобой такое горе случилось, что ты все капризы мои должен теперь выполнять? — спросила я, не скрывая сочувствия.

Он с поклоном ответил:

— Великий Дракон повелел мне слушаться вас во всем, госпожа, и выполнять все ваши приказы.

По округлившимся глазам Евгения я поняла, что выросла в его глазах до небес.

Впрочем, иначе быть не могло.

— Ну что ж, Юзик, — молвила я, — для начала немедленно развяжи моих братанов.

Он вновь заладил:

— Это очень опасно, госпожа!

Я строго спросила:

— Для кого?

Раб мой ответил:

— И для вас и для нас.

Пришлось осведомиться:

— А что опасней, развязать братанов или ослушаться Тацу?

Раб мой и отвечать даже не стал. Мгновенно отдал команду, и бойцы его потянулись к выходу. Я гордо шествовала впереди, за мной плелась Фрося и шепотом так меня костерила, что сердце кровью мое обливалось. Никакой благодарности!

Я прошипела:

— Это мое величие на тебя так подействовало? Завидуешь?

Зачем я это спросила? Арнольд и Евгений шли молча, но тут их будто сорвало с цепи.

— Если такому завидовать, тогда лучше отправиться сразу в дурдом, — процедил сквозь зубы Арнольд.

— Вот где до смерти обзавидуешься, — добавил Евгений.

Честное слово, руки у меня опустились — никакого признания!

А японцы уже приступили к освобождению братанов. Прямо в доме. Оказывается, “быки” не все на полянку вывалили. Некоторые и на хозяйстве остались. Япошки с них путы срезали и бережно вытолкали к остальным на травку. А на травке мат стоял угарный такой, что мне стыдно стало перед иностранцами.

— Молчать! — рявкнула я.

От такого окрика обычно мои мужья садились там, где стояли. И на “быков” тоже подействовало. Нецензурный гвалт стих, как и не было.

Между тем, япошки построили братанов в шеренгу. Я обошла своих бывших стражей, как генерал на плацу.

Ох, были в роду моем полководцы!

Осмотрела “быков” и увидела, что не сильно они пострадали: так, ссадины да царапины, да троих не то пулями, не то осколками зацепило.

— Это они сами себя, госпожа, в неразберихе, — заметив мой строгий взгляд, пояснил Юдзан. — Но мы их перевязали и сделали уколы от столбняка.

С одобрением я кивнула:

— Это правильно.

И тут случайно мой взгляд упал на Валета. Повязка с его головы сползла, открывая страшное зрелище.

— Что же вы натворили, поганцы! Вы же пенис ему оторвали, — страдая, воскликнула я, чем повергла Юдзана в ужас.

— Госпожа, — оторопело глядя на меня, бросился он искать оправдания, — мы не изверги, мы верим в Бога. Детородные органы на месте у всех. Этот человек ранен в голову. Ему всего лишь ухо одно оторвало, да и то его же гранатой.

— Ну да, ухо, — признала я. — А в ухе-то пенис был.

Юдзан, бледнея, забормотал:

— Пенис… В ухе… Госпожа… Как такое возможно?

Я его просветила:

— Плохо вы знаете русский народ! У этого парня в ухе был пенис!

Япошку я убедила.

— Но мы же не знали, — пролепетал он и заключил с задумчивым видом: — Какое несчастье!

“Быки”, хоть и побитые силой японской, юмора не утратили, — заржали, что твои жеребцы.

— Да это серьга у него такая была, вылитый член, — пояснил Интеллигентный. — Вот ее с ухом на хрен и оторвало совсем.

— Пенис… на хрен… — в конец ошалел от такой заморочки русских японец Юдзан.

Потом, правда, он уложил происшествие в своих японских мозгах и принялся утешать меня так, словно это мне гранатой шальной пенис “на хрен совсем оторвало”.

Возможно, и было такое со мной в прошлой жизни — как тут узнать?

Пока Юдзан распинался, изощряясь в своих извинениях, я прикидывала, как с “быками” теперь поступить. Отпускать на волю? Нельзя. И они не пойдут, Якудзы своего боятся больше, чем драконов-япошек. Держать тут и дальше на поляне под конвоем Юдзана тоже казалось мне глупым.

“А пусть-ка они хлебнут нашей доли”, — злорадно подумала я и приказала:

— Юдзан! Веди братву в ту комнату, где они нас держали.

— Слушаюсь, госпожа! — отозвался Юдзан.

Прямо как джин из бутылки!

Избавившись от “быков”, я воззрилась на Юдзана — думаю, именно таким взглядом смотрел пушкинский старик на золотую рыбку.

“Чего бы мне еще пожелать? Похоже, этот япошка действительно готов за меня и в огонь, и в воду”.