Почем фунт лиха - Милевская Людмила Ивановна. Страница 20

Из шокового состояния меня вывел спокойный голос водителя.

— Куда теперь? — спросил он.

Я назвала адрес Нелли, сообщив, что, поскольку выскочила из дома внезапно, у меня нет с собой ни кошелька, ни денег, и потому придется подняться на пятый этаж. Водитель, видимо, настроившийся совсем на другое, насторожился, но промолчал.

Нелли едва не лишилась чувств, когда я предстала пред ее ясны очи в сопровождении незнакомого мужчины весьма подходящего возраста.

— Что случилось, дорогая? — спросила она, явно переигрывая с приветливостью, приосаниваясь, убирая живот и выпячивая грудь, которую, на мой вкус, лучше бы прятать. — Солнышко мое, что это значит?

Как хочется ей выглядеть душкой, а ведь совсем не умеет.

— Заплати за меня этому человеку, сколько он скажет, — бросила я по пути в гостиную.

Пока Нелли разбиралась с «этим человеком», я метнулась к телефону и принялась неистово набирать код Питера.

— Что ты делаешь? — удивилась, тараща глаза, Нелли, разогретая торгом с водителем.

— Звоню Герману, — сообщила я.

— Герману?

— Да, Герману, или Ольге, или Кире с камнем на шее. Кому-нибудь из их змеиного гнезда.

— Какого гнезда? Каким камнем? На какой шее? — недоумевала Нелли, еще не осведомленная Алисой о последних изысканиях Ольги в области черной магии. — Можешь ты толком объяснить, что происходит? И куда ты пропала?

— Я выбежала, чтобы сделать доброе дело, — пояснила я, слушая короткие гудки и сбрасывая набор. — Черт, занято. Когда мне надо, всегда занято.

— Так кому ты звонишь? — не унималась Нелли.

— Я же сказала: Герману или кому-нибудь, кто возьмет трубку.

— Зачем?

— Чтобы узнать, сколько мне осталось жить.

— Ты полагаешь, Герману это известно? — усомнилась Нелли.

— Уверена, что да.

— На чем зиждется твоя уверенность? Она даже стул подтащила поближе. — На знании, — гордо ответила я. — Теперь я точно знаю, зачем здесь Алиса. Теперь нужно выяснить, на сколько дней она заявилась в Москву, и таким образом станет известно, сколько мне осталось жить.

В этот момент Питер ответил. Трубку на том конце провода сняла сестра Алисы.

— Ольга, это вы? — изменив голос, любезно осведомилась я.

— Да, я, — в обычной для нее манере, отрывисто отозвалась Ольга.

— Это Роза, приятельница Алисы, вы вряд ли помните. Могу я поговорить с Алисой?

— Нет. Не можете.

— Вот дылда косноязычная, — прикрыв трубку рукой, пожаловалась я Нелли. — Простите, а можно узнать, почему я не могу поговорить с Алисой? — источая любезность поинтересовалась я.

— Можно, — подтвердила Ольга.

— Ну…

— Она гостит в Москве, — ответила Ольга, изумляя своим многословием.

— Простите, а могу я узнать, когда вернется Алиса?

— Можете.

— Ну…

— Через восемь дней, — вынесла мне страшный приговор Ольга, даже не подозревая о своей жестокости.

Забыв попрощаться, я отбросила трубку, как гремучую змею.

«Восемь дней, восемь дней», — как заклинание сами собой твердили мои губы.

— Что «восемь дней»? — сгорая от нетерпения спросила Нелли.

— Алиса отвела мне всего восемь дней, — ответила я и, бросившись на грудь Нелли, с рыданиями поведала о своем открытии.

Нелли, обхватив мое трясущееся тело руками, слушала и молчала. Она молчала, долго молчала, настолько сильно было ее потрясение.

— Алиса отвела мне всего восемь дней, — закончила я рассказ той же фразой, с какой его начала. — Всего восемь дней.

— Не восемь, а семь, — поправила Нелли. — А дорога? Ты забыла, через восемь дней она уже должна вернуться в Питер.

— Да, и это в том случае, если у нее не получится расправиться со мной раньше.

— Та-ак, — сказала Нелли, и я воспряла духом.

Когда Нелли говорит «та-ак» немного нараспев и слегка с угрозой, это значит, что она берет инициативу в свои руки и что-нибудь обязательно придумает. Следовательно, мне не нужно ни о чем беспокоиться, а следует расслабиться.

Так я и поступила: с еще большим вдохновением залилась слезами, оставив в покое грудь Нелли (дабы не ограничивать ее подвижности), улеглась на диван и устроила прощание с жизнью на всю катушку. Время от времени из моих рыданий вырывались последние желания: кофе хочу, того хочу, сего хочу.

Нелли беспрекословно выполняла все мои капризы и вообще вела себя как настоящая подруга: участливо и сердобольно. То и дело она ободряла меня своим решительным «та-ак». Короче, дела явно шли на лад.

Когда до прихода Алисы остался час, и я, зареванная, поняла, что слез нет, а усталости сколько хочешь, Нелли произнесла маленькую, но проникновенную речь.

— В общем та-ак, — сказала Нелли, — слушай сюда. Очень хорошо; что ты сделала доброе дело. Бог за это не оставит тебя без поддержки. Я же, в свою очередь, тоже не собираюсь стоять в стороне, а обязуюсь оказывать посильную помощь. Что мы сделаем… Во-первых, надо изолировать тебя от общества, поскольку не очень понятно, кто из его членов наиболее опасен.

— Совершенно непонятно, — подтвердила я.

— Далее, — продолжила Нелли, — сократить твое общение с Алисой до нуля.

— Поскольку она самая опасная часть общества, — не удержалась я от ремарки.

— По этой причине сегодня же отправишься жить к Клавдии, — заключила Нелли.

Точно. Лучше не придумаешь. Наша Клавдия — старая дева, причем убежденная, с искренним отвращением к мужчинам и откровенным презрением к женщинам. Уж она-то как никто другой оградит меня от этого самого общества, которое стало так опасно. Кроме кошки Изи, меня и Нелли, Клавдия никого не признает. Даже с родной матерью, моей теткой Ниной Аркадьевной, Клавдия поддерживает отношения с большой неохотой.

— А ты уверена, что Алиса не знает адреса Клавдии? — дипломатично поинтересовалась я, вспомнив, каков характер моей кузины, и осознав, что буду приговорена терпеть его неопределенный отрезок своей жизни.

— Уверена. Алиса и Клавдия настолько разные стороны твоего бытия, что они никогда не пересекались. Припомни, часто ли они видели друг друга?

Я напряглась и с удивлением обнаружила, что эти два близких мне человека едва ли знают что-либо друг о друге. Ну правильно, Алиса родилась и выросла в доме моей бабушки, поэтому наше сопливое детство было неразлучно. Клавдия на этом участке жизненного пути вообще меня не интересовала, поскольку была еще мала.

В школьные годы я виделась с Клавдией лишь в доме дядюшки, ибо тетушка ограждала своих детей от «пагубного» влияния свекрови. Алиса же на тот момент вообще не подозревала, что у меня есть и дядюшка, и тетушка. Ее больше занимал Володька, владелец роскошного черного мотоцикла, о котором она прожужжала мне все уши. Видимо, ее пристрастие к черному тянется прямо из детства.

Закончив школу, мы с Алисой несколько отдалились друг от друга. Именно в этот период в Москву приехала Клавдия, мечтающая поступить в университет. Когда ее мечта сбылась, она поселилась в моем доме.

Моя сильно занятая и строгая мама поручила Клавдию моим заботам, и это настолько вошло в мою привычку, что я и дня не могла прожить, чтобы не позаботиться о ней каким-либо образом. Сама не знаю как, я приучила заботиться о Клавдии и Нелли, с которой не расставалась никогда.

Сейчас подозреваю, что именно мы, я и Нелли, причины незадавшейся семейной жизни Клавдии. Она так привыкла к тому, что ее жалеют, опекают и торопятся подставить плечо под любую ее проблему, что, не найдя аналогичных порывов в мужчинах, тут же возненавидела их, замкнулась, завела кошку Изю и наплевала на все общество.

Общество не наплевало на Клавдию. Оно активно пугалось у нее под ногами, вмешивалось в ее жизнь и вредило ей всем, чем могло.

В общем, Клавдия с ее покалеченной добром душой — это особая тема для разговора. Может, когда-нибудь я напишу об этом роман. Это будет роман не о Клавдии, а о разбитых мечтах, похороненных желаниях и прочей ерунде. Сейчас же нас с Нелли больше волнует кошка Изя, которая неприлично стара и в любой момент может дать дуба. Смерть кошки грозит нам бог знает какими испытаниями.