Пять рассерженных мужей - Милевская Людмила Ивановна. Страница 24
— Боль… — пожаловался он склонившему к нему врачу.
Врач, чуть поколебавшись, приказал ввести малую дозу морфия.
Боль отступила. Спряталась за дурманящий заслон, но далеко не ушла, притаилась в ожидании своего часа. Он чувствовал где-то рядом её и испытывал ледяной страх перед этой жуткой, нечеловеческой болью.
Над ним снова склонились люди в белых халатах.
— Вы можете говорить? — спросил один из них.
Он устало прикрыл глаза, давая понять, что ему не до разговоров. Он ждал: вот-вот вернётся боль. Вернётся и заставит снова кататься по койке и выть нечеловеческим воем. Позорно выть…
Впрочем, перед болью этой он был уже не человек, был не способен испытывать неловкость, стыд. Страх властвовал в его теле, в его голове, диктуя свои законы. Казалось, мир свернётся в маленький незначительный кокон, если убрать из него боль — так велика была она, так непереносима.
Боль!!!
Боль эту он будет помнить до конца своих дней…
Лишь через трое суток он смог утвердительно ответить на вопрос врачей. Все это время он спал и думал.
«Они подставили нас, как подопытных кроликов. Я сам принимал участие в разработке защитного шлема… Такого не должно было случиться…
А солдаты…
Им же просто выжгло мозги…
Нет сил вспоминать, как они кричали. Кажется, умру, а в ушах все равно будет стоять этот крик.
Говорили десять процентов мощности…
Так не могло быть…
Они врубили все сто…
Убийцы…
Но почему же подвёл шлем?»
Боль выползала из своих укрытий, вновь просачивалась в сжатое страхом телом, в голову…
Ему вновь и вновь вводили морфий…
Лишь через трое суток он смог утвердительно ответить на вопрос врачей. Наконец собрал в кулак всю свою волю и согласно кивнул, когда его в очередной раз спросили:
— Вы можете говорить?
Даже выдавил:
— Да…
Его попросили:
— Расскажите о своих ощущениях.
Он вспомнил страшную воронку, из жерла которой выползал оранжевый гад, и хриплым, лишённым интонаций голосом, ответил:
— Ничего не помню…
Остальные офицеры, доставленные из Забайкалья в Ленинград, слово в слово повторили его ответ.
Их исследовали военные психологи и психиатры, но не нашли никаких отклонений в психике. Их допрашивали под гипнозом, но и это ничего не дало. Как только психиатры просили загипнотизированных пациентов рассказать о своих ощущениях в тот страшный день, исследуемые начинали жутко выть от боли. Выть и кататься по полу.
Вскоре все восемь офицеров выздоровели.
Внешне они ничем не отличались от других людей. Ничем, кроме того, что в них поселилась неведомая боль, и они наотрез оказывались заглядывать в прошлое.
Несмотря на то, что все эти люди казались очевидно здоровыми, врачебная комиссия признала их ограниченно годными к военной службе и рекомендовала командованию уволить офицеров в запас.
Глава 20
Немая сцена длилась долго, я даже заскучала. Наконец Архангельский очнулся и проревел:
— Где коты?!
Даня горестно закатил глаза, Тася втянул голову в плечи, Пупс безразлично уставился в пол, Женька не скрывал своего торжества.
— Сразу же вам сказал, что ничего не выйдет из этой затеи, — радостно заржал он.
— Что ты ржёшь? — гаркнул Архангельский. — Будку на край света зачем я гнал? Мы летим, как стая напильников, а ты ржёшь!
Евгений стал серьёзен, с этой серьёзностью он на Ваню и накинулся:
— Будку он гнал! Бизнес разворачивать собирается! «Капусту» уже считает! Ты хоть мозгой своей шевельни! Нашёл кому верить! Даня до добра не доведёт!
— Чего это я не доведу? — возмутился Даня. — Ты хоть знаешь, сколько мы с Тамаркой за нашего кота отвалили?
— Таких дураков немного, — отрезал Евгений и с жаром воскликнул: — Кому сказать, не поверят: продавать за кордон котов! Да кому там нужны эти обосрыши? Разве что в качестве зоологической диверсии.
— Это очень хороший бизнес, — упрямо мямлил Даня. — За границей самый шелудивый кот бешеных бабок стоит, а у нас этого добра навалом.
— Да где же? — возмутился Архангельский. — Где навалом? Ни одного не вижу. Даже проверить не могу хорош ли бизнес, дайте продать хоть половину кота. Сколько бабок уже потратили?
— Шестьсот долларов, — отчитался Пупс. — И ещё деньги, что ты отдал за будку. Итого: шестьсот тридцать долларов.
— Моих, — проныл Даня.
— Тамаркиных, — напомнил Евгений. — Кинется баба искать и тебя пришибёт твоим же любимым котом. Он килограммов пятнадцать уже весит.
Архангельский неожиданно на моего Женьку вызверился.
— Чем пугать малых детей, — закричал он, кивая на Даню, — думай лучше как выкручиваться будем!
— А что тут выкручиваться, — развёл тот руками, — я пас. Меня во уже как достали ваши коты, — и он провёл рукой по горлу.
— Тебя? — возмутился Тасик. — Котов-то я ловил. Вы все к культурной работе потянулись. Даня вообще только иностранцев согласился брать на себя, а я пахал, как проклятый.
Тут и Евгений вышел из берегов.
— Ты пахал? — взревел он. — Ты «капусту» считал, а пахал один я. Того отвези, того привези, потом вези уже котов, потом на рынок за рыбой. С утра до ночи рысачу! А воняет из-за ваших котов от меня так, что Юлька и на порог скоро не пустит. Выгонит и будет права.
Тут же я призадумалась, не вернуть ли им котов.
— Зря ты, Жека, бушуешь, — не одобрил Архангельский. — Юлька хрен выпустит тебя за порог, когда ты лимон баксов ей вручишь.
Я сразу же решила котов не возвращать.
— Да-а, — неожиданно поддержал Архангельского Пупс, — если верить тем бизнесменам, с которыми нас Даня свёл, бизнес и в самом деле неплохой налаживался. Несложный…
— Я бы так не сказал, — вставил Женька.
Пупс продолжил:
— И не требующий больших вложений.
— Я бы так не сказал, — вставил Даня.
— Хороший бизнес и неопасный, — заключил Архангельский. — В столярку сунулись, а там все схвачено, сразу напоролись на братву, а тут все чисто.
«Я бы так не сказала,» — зажимая нос платочком, подумала я.
— Да, в этом бизнесе нам никто дорогу не перейдёт, потому что придумал его я, — с важностью сообщил Даня. — Безопасный и доходный бизнес.
— Правильно, — одобрил Архангельский, — а то, что не будет размаха того, как мы планировали со столяркой, так ерунда — тише едешь дальше будешь.
— От того места, куда едешь, — саркастично заметил Евгений. — Неужели вы не видите, что бизнес абсолютно беспонтовый? С животными заморочка одна, а бабок с гулькин нос. Уже потратились, уже пролетели. Уже невыгодно. Мужики, встряхнитесь, вы что, ослепли? Почти семьсот долларов тю-тю! Остановитесь, пока дальше не влипли. Бизнесу вашему хана. Это даже не бабушка надвое сказала, это уже дедушка на хрен послал.
Его пламенная речь не нашла отклика, но капнула яда сомнений в сердца товарищей. И Пупс, и Тасик, и даже Даня помрачнели, призадумались. Один Архангельский не внял.
— Да брось ты, Жека, — оптимистично отмахнулся он, — наловим новых котов…
— Сами ловите, — тут же запротестовал Тася.
— И на свои дачи возите, — запротестовал и Даня.
— И сами покупайте корм, — подключился к ним Евгений.
Короче, бунт.
Архангельский сразу сбежал, смылся под предлогом, что надо отпустить будку, водитель которой загнул бешеную сумму за простой.
Когда он вышел, мужья затеяли спор: все, кроме Женьки, сомневались. Были аргументы и против и за, из чего я сделала вывод, что бизнес их, скорей всего, будет развиваться — Женьку они уговорят.
Как только я это поняла, сразу же начала ломать голову, как снова их бизнесу помешать. Смех смехом, но кто знает, может и в самом деле заграница помирает без наших котов. Я тоже слышала, что домашние животные там стоят дорого.
Когда же Архангельский будку отпустил да в дом вернулся и вовсе запаниковала я.
— Мы должны утереть носы нашим жёнам! — оптимистично сообщил он. — Пускай знают, что и мы не лыком шиты. Пускай не задаются, пускай не воображают, что в этом мире выживают лучше нас.