Пять рассерженных мужей - Милевская Людмила Ивановна. Страница 47

— Завтра утром ответ получу, — заключил Даня. — Очень обнадёжил меня чинуша.

Архангельский не согласился:

— Зачем завтра, прямо сейчас с мобильного и звони. Время ещё не позднее.

Даня что-то ему отвечал, но я уже не услышала. Меня снова Мишель отвлёк.

— Опять, — сказал он.

— Что? Машина?

— Нет, на этот раз шаги.

Я напрягла слух — бесполезно.

— Показалось, — шепнула я.

— Нет, не показалось. На дорогу посмотри.

Я вгляделась во тьму. Действительно, что-то двигалось по дороге с горушки, причём в сторону баньки. Мне уже стало не до мужей.

— Неужели тот? — я кивнула в сторону леса.

Мишель согласился:

— Очевидно, за пулемётом идёт. Теперь ясно, почему в лесу его прятал: заранее знал, что машину придётся на приличном расстоянии оставить и не хотел с пулемётом по дороге шагать.

«Интересно становится, — подумала я. — Это что же выходит: мой будущий муж спас от верной смерти бывшего? Везучий же Женька! Что было бы с ним, не предложи мне Мишель руку и сердце?»

Если исходить из того, что в этот день до встречи с Мишелем у меня не возникало острой необходимости в поездке в деревню, то пулемёт в данный момент был бы в целости и исправности, а вот Женька и другие мужья…

«Да, — заключила я. — Если б не мой Мишель, Юлька, считай, вдова, как Тамарка, и Маруся, и Тося и Роза. Но кто этот пулемётчик? И чем ему помешал мой Женька?»

Вопрос не праздный и требует ответа.

Глава 38

Наконец-то из-за тучки показалась луна, и сразу посветлело. Мне и Мишелю это понравилось, а вот пулемётчику не очень — он тотчас к лесу заспешил, хотя, кто, кроме нас, мог его заметить? Мужья так хорошо сидели у костра, что вряд ли стали бы отвлекаться на созерцание окрестностей. О нашем же существовании пулемётчик не подозревал.

Как только он скрылся в лесу, я ласково попросила Мишеля:

— Милый, не мог бы ты смотаться к дороге и посмотреть какую марку автомобиля этот партизан предпочитает.

— Судя по звуку, джип, — не сходя с места просветил меня Мишель.

— Тогда не удивлюсь, если это «Линкольн Навигатор», — заключила я, полагая, что достаточно постигла повадки гоблинов.

Вряд ли они стали бы прятать в лесу всего один пулемёт, да и нет им нужды, поскольку с оружием не расстаются практически. Однако, любопытство, похоже, одолело и Мишеля.

— В тёмном лесу отыскать схрон непросто, — шепнул он мне, — пока партизан пулемёт свой ищет, вполне к дороге успею смотаться, лишь бы не заметили меня эти мужья.

Я его успокоила:

— Вот их можешь совсем не опасаться. Излишней наблюдательностью они и днём не страдают. Если бы ты знал что вытворяют мои подруги практически на их глазах, то встал бы во весь рост и шёл бы к дороге, громогласно исполняя арию: «У любви как у пташки крылья.» Клянусь, никто из этих раздолбаев и ухом не повёл бы, так заняты они собой.

Успокоенный, Мишель отправился к дороге, правда арию он не исполнял, но двигался весьма быстро и уверенно. Я же вернулась к мужьям.

И тут же расстроилась, потому что события там таким дивным образом изменились, что от радости и ликования не осталось и следа. Такая печаль на поляне воцарилась, что едва не всплакнула сама. Больше всех убивался Архангельский, причём совершенно тем же способом, что и его Маруся.

— Жека, — сказал он, — пойди шашлыков, что ли, ещё на угли кинь, хоть зажрать горе.

Евгений и Пупс направились к костру пристраивать новую порцию шашлыков. Архангельский и Тасик без дела тоже не остались. Они энергично отчитывали Даню, я же ломала голову: «За что?»

Поскольку в их речах было слишком много ругательств — для смысла места не осталось, поэтому голову ломать мне довольно долго пришлось, до тех пор, пока Даня не восстал и не бросился перечислять свои прошлые заслуги.

Заслуги его, в основном, носили финансовый характер, поэтому я в ужас пришла, узнав, сколько Тамарка добра потеряла. Даня без устали перечислял, а я вздрагивала и за сердце хваталась.

«Бог мой! — запаниковала я. — По миру пойдут мои подруги, если уроды эти не образумятся и не завяжут с бизнесом. Вот беда так беда приключилась с советским народом! Кто же знал, что на русское общество нападёт такая чума? Бизнес этот, оказывается, хуже алкоголизма!»

Наконец Женька ясность внёс, за Даню заступившись.

— Да хватит тебе, Ваня, — сказал он. — Фиг с ним с ГОСТом.

«Ага, — подумала я, — надул чинуша Даню. Значит с ГОСТом полный пролёт, а следовательно и с этим новым делом.»

Женька тем временем митинговал.

— Что это за бизнес? — страстно вопрошал он у Архангельского. — Гробы! Тьфу! Срамота одна, и Юльке стыдно признаться!

«При чем здесь Юлька? — рассердилась я. — Он же ушёл от неё! Вот же гад!»

Но вспомнив своего Мишеля, я тут же подобрела: пускай идёт к своей Юльке, раз я занята. Юлька, в общем-то, неплохая баба. Хоть буду за Женьку спокойна.

«Ах, — с удивлением подумала я, — почему наше общество похоронило матриархат? Говорят, там тоже были гаремы, только мужские. Мы бы с Мишелем кабанов стреляли на охоте, Женька нам жарил бы шашлыки…»

Размечтаться мне не удалось. Совершенно незаметно вернулся Мишель.

— Ты права, — сообщил он, — это «Линкольн Навигатор».

— Ты тоже был прав, это джип, — стараясь сделать ему приятное, припомнила я.

Но Мишель уже на другое был отвлечён, он насторожился и шепнул:

— Софи, возвращается. Хруст веток слышишь?

На этот раз я слышала хруст. Вскоре из леса показалась фигура партизана. Пригибаясь и прижимая к себе пулемёт, он спешил… прямо на нас.

Я запаниковала:

— Дорогой, что делать, если он задумал прилечь в нашей крапиве?

— Вряд ли, — успокоил меня Мишель. — Скорей всего пристроится с другой стороны бани. Ему же нужно к дороге поближе, чтобы в случае чего по-быстрому к «Линкольну» смотаться.

Партизан действительно проследовал мимо нас, причём так близко, что я слышала шум его дыхания.

Отойдя от нас на несколько шагов, он попал между костром и банькой. Свет луны тоже не касался его. Партизан превратился в тень, бесшумную и бесплотную. Тень двигалась рывками, проскользнула мимо угла баньки, опустилась на землю и залегла.

Я прикинула: от партизана до костра было не больше тридцати метров — пулемёт на полянке выкосит все живое, не исключая мышей и жуков.

Однако и это его не устроило, полежав, партизан выбранную позицию забраковал и переполз сначала влево, потом чуть вперёд, но остался, видимо, опять недоволен, потому что прополз ещё метров пять. И все это абсолютно бесшумно. Наконец он успокоился и затих. Я призадумалась:

«С того места, которое он облюбовал, костёр и пятеро наших мужей должны быть, как на ладони, что же он ползал так долго? Значит какую-то определённую цель выбирал?»

Он же совершенно беззвучно (лишь тихо щёлкнули, откидываясь, сошки пулемёта) пристроил своё оружие, повёл стволом и замер.

Лишь на секунду я глаза отвела, а когда вновь попыталась его отыскать, не сумела. Он исчез, растворился в ночном пейзаже. Огонь костра и молочный свет луны лишь накрыли его серебристым газовым покрывалом, пригладили с травой и кочками.

— И долго он будет так лежать? — прошептала я.

— Пока в прицел не попадёт тот, из-за кого он сюда пришёл, — ответил Мишель.

Меня немного удивила его уверенность, но вопросов задавать я не стала, потому что боялась пропустить происходящее на полянке, там Архангельский, прижав к уху мобильный, орал так, словно собирался докричаться до собеседника без всякой сотовой связи.

— Господин Папикакис! — гремел он. — Рад вас слышать! О-о! Нет-нет! Я не растерян, просто не ждал вашего звонка! Да нет, господин Папикакис, какой сплю! Я вообще за городом! В деревне я! Что? Да ничего! Так, с компанией сижу, шашлычки кушаю… Кто? Да кенты, ой, простите, друзья мои, собутыль… По бизнесу коллеги! Бизнес! Бизнес у нас общий, говорю! Какой? Да нет уже никакого бизнеса, не сложилось опять! Сидим, вот, горюем… Горюем, говорю! Что? Да! Да! Мы все здесь! И Астров! И Витек! И Даня! Тасик тоже здесь! Что?!!! Да вы что, господин Папикакис! Рады! Рады будем вам! Клево! Клево!