Веселая поганка - Милевская Людмила Ивановна. Страница 17

— Успокойтесь, Софья Адамовна, — нежно уговаривала меня секретарша, пытаясь влить в нос какую-то гадость.

Я всеми доступными способами намекала на то, что есть у меня и рот, но об этом никто не хотел даже слушать. Рот мне залепили скотчем.

Я, конечно, лягалась, но в кресле это получалось неэффективно.

Вдруг дверь Тамаркиного кабинета открылась, и Гургенов, с состраданием глядя на меня, спросил:

— Может вызовем скорую помощь?

— Не нужно, — поспешила успокоить его чертова Тамарка. — Скоро приступ пройдет, и она почувствует бессилие.

«И не надейтесь,» — гордо подумала я, понимая, каких Тамарка Гургенову про меня небылиц наплела.

Скорей всего наплела, что у меня мания преследования, а она, конечно же, как благородная подруга опекает меня — идиотку — бросая важные дела, занимается моими психозами.

Да-аа, дружба дело тонкое. Тут ухо востро держи!

И, что обидней всего, Гургенов поверил. Вон с каким сочувствием смотрит на меня.

Только я так подумала, как Гургенов возьми и скажи:

— Да-аа, теперь вижу: шизофрения ужасная вещь. Теперь припоминаю, Тамара Семеновна, и в прошлый раз ваша подруга мне немного странной показалась. Жаль бедняжку, очень милая женщина.

— Да, — согласилась подлая Тамарка, — она с детства была мила. В детском садике ее все воспитательницы любили.

«И это все, что она может для меня сделать после десятилетий дружбы?» — горестно подумала я.

Подумала и замычала, выражая им свое презрение, Гургенов же, растолковав все по-своему, меня милостиво приободрил:

— Ничего, Софья Адамовна, я вам помогу. Есть некоторые возможности.

И скрылся в кабинете.

«О своих возможностях мог бы уже и помолчать хотя бы из скромности,» — в бешенстве подумала я.

Тамарка же не сразу побежала Гургенова охмурять, а слегка задержалась и шепнула мне на ухо:

— Мама, родная, не сердись, лишь договор с господином Гургеновым подпишем и сразу же только твои проблемы решать буду.

Черта с два — все вышло не так!

Справедливости ради замечу: Тамарка героически пыталась слово свое сдержать, но ничего у нее не получилось, и виновата в том судьба.

Подписав договор с Гургеновым и выпроводив его в рискованно короткие сроки, Тамарка примчалась в чуланчик, в который меня по ее приказу запихнули, и начала оправдываться.

— Мама, — с опаской отлупливая от моего рта скотч, лебезила она, — Мама, милая, ты должна меня понять. Ты сама виновата, такое ляпнула — кто-то пытался меня убить! Ужас! Господин Гургенов подумал бы, что в нашей компании происходит черт-те что.

— В вашей компании именно это и происходит, — закричала я, почувствовав приближение свободы.

Тамарка, отлепив скотч, не позвала приспешников на помощь, а собственноручно разматывала мои верхние конечности. Как только они освободились, я залепила Тамарке звонкую оплеуху.

— Мама, — с необъяснимым укором хватаясь за ухо, воскликнула она. — Мама!

— Не лишай меня хоть такого удовольствия, — воззвала к ее совести я и тут же принялась распутывать свои, затекшие от неподвижности, нижние конечности.

Тамарка стояла рядом с видом побитой собаки.

Я не стала ее тиранить, а, распутав ноги, глянула на часы, вскочила и с воплем «за мной!» кинулась вон из компании. Тамарка что-то кричала мне вслед, но я ее уже не слушала. Моя душа болела за Саньку.

«Вот-вот он вернется с бабой Раей домой, — содрогаясь от страха, думала я, — а мне так и не удалось обезвредить толпу врагов. Черт меня дернул гомикам признаваться, что я мадам Мархалева. Тщеславие до добра не доводит. Теперь эти гомики без труда узнают мой адрес, а если поймут что и Коля с миловидной особой хотят его знать, то и их просветят. О „братане“ просто вспоминать не хочется, так много связано с ним неприятного.»

Домой я неслась уже с одной лишь целью: Саньку с бабой Раей перехватить и пристроить их у кого-нибудь пожить до полного выяснения таинственных обстоятельств моих неприятностей.

К чести Тамарки, она неслась за мной, приговаривая:

— Мама, остановись, Мама, остановись.

Выбежав из компании, я пошла навстречу ее пожеланиям и остановилась, потому что устала сама. Остановилась, перевела дух и помчалась дальше. Тамарке удалось забежать вперед, она открыла дверцу своего автомобиля, затолкала меня в него и, усевшись за руль, спросила:

— Куда?

— Куда может бежать порядочная женщина? — вопросом ответила я.

— На свидание? — бодро предположила Тамарка.

— Домой! — рявкнула я, и она испуганно выжала сцепление.

Дома нас ожидал кошмар. Едва я открыла дверь, как на меня упала вешалка — какой-то негодяй сломал ей ногу. Да что там вешалка и ее нога. По дому словно Мамай прошелся. Моих книг на полке не было — думаю, работа гомиков, «братан» вряд ли умеет читать.

— Здесь был обыск, — сказала Тамарка, которую я успела по дороге просветить, особенно упирая на «братана». — Здесь был роскошный обыск.

— И не один, — имея ввиду и гомиков, добавила я. — Искали все подряд.

Пробежавшись по квартире и установив, что баба Рая и Санька еще не приходили — в холодильнике было пусто, и Санькина грязная одежда еще не лежала в ванной — я слегка успокоилась, но тут же разволновалась опять. Что скажу я им, когда они вернутся?

Этот вопрос я задала Тамарке, на что она покрутила пальцем у виска и закричала. Она всегда кричит, если появляется подходящий случай.

— Мама, ты невозможная! — закричала Тамарка. — Вижу, тебя действительно пора спасать. На этот раз ты не обманула. Говори, как зовут его?

— Кого? — опешила я.

— Да американца твоего, с которым у тебя роман страшенный. Не зря же америкашку хотели сбросить с моста, значит он каким-то концом замешан. Кстати, как попала ты в ту глухомань?

К этому вопросу я никак не была готова, потому пришлось лгать, импровизируя; не про измену же мужа ей рассказывать.

— Американцу решила просторы России показать, — брякнула я.

Тамарка зашла в тупик.

— А что же это он был в пижаме, а ты пальто? Как могло выйти такое?

«Странная логика у этой Тамарки,» — подумала я, и, не моргнув глазом, ответила:

— Мы были в гостинице, занимались любовью, вдруг на меня нашло, ты же меня знаешь…

— Знаю-знаю, — охотно подтвердила Тамарка.

— Ну вот, слово за слово, я психанула, накинула пальто и бежать, а он за мной. Естественно в пижаме. В чем был в том и побежал. По-иному разве меня догонишь?

— Не догонишь, — компетентно подтвердила Тамарка.

— Вот и он не догнал. Бежал-бежал, пока эти «братаны» его не схватили.

— Подожди, — оторопела Тамарка. — Ты же говорила, что «братаны» его тащили из джипа, а ты на мосту в это время была.

— Господи, все так и было! — рассердилась я. — Какая ты, Тома, недоверчивая. Я была на мосту, он меня догнал.

— Ты же только что говорила, что не догнал.

— Ах, черт тебя побери! Не придирайся! Сначала не догнал, потом догнал на свою же голову, и мы опять поругались. Он в пижаме своей убежал, а вернулся уже в джипе. Тут-то его «братаны» и столкнули. А за ним и меня. А дальше ты все уже знаешь.

— Мне казалось, Мама, что я знала и то, что ты только что рассказала, — пробурчала Тамарка. — И тут же выяснилось, что знала я все не так. Ну, да бог с тобой. Раз «братаны» его схватили, значит он знает за что. Поехали к нему.

— Тома, я же русским языком сказала: мы поругались и он, расстроившись, на «Кадиллаке» своем укатил неизвестно куда. Он безумно в меня влюблен. Может уже руки на себя накладывает.

— А, черт! — нервно прикусила губу Тамарка. — Это он не вовремя… Ладно, времени в обрез! Имя его говори, и я побежала, а ты закройся здесь, дверь подопри и бабу Раю с Санькой жди. Как только они придут, сразу мне звони. Да я и раньше пришлю за вами ребят своих.

Тамарка вытащила из кармана пиджака «Паркер» и приготовилась записывать имя американца, я же ломала голову как ей сообщить, что имени-то как раз я и не знаю.