Выстрел в чепчик - Милевская Людмила Ивановна. Страница 35

— Убила его?!

— Ну что ты, — успокоила меня Роза. — Сам упал.

Как стоял, так и упал.

— Огрела?

— Да ну, — обиделась Роза.

— Тогда в чем дело? Пьяный?

Роза покачала головой:

— Нет, абсолютно трезвый.

Это было так удивительно, что я не поверила и, опустившись на колени, приблизилась вплотную к бледному лицу Пупса и принюхалась. Запаха алкоголя я не услышала, только приятный аромат одеколона, который Пупс всегда умел со вкусом подбирать.

— А что же с ним? — спросила я.

— Обморок, — с презрением сказала Роза.

— Может, «Скорую» вызовем?

— Ничего страшного нет, — рассердилась Роза. — Полежит-полежит и придет в себя, это я тебе как гинеколог говорю. Лучше посмотри на мой фингал. Как я завтра на работу пойду?

Я присмотрелась к фингалу и не смогла ответить на ее вопрос. Фингал был внушительный, объемный, такой не спрячешь ни под какой пудрой.

— А фингал откуда? — робея, спросила я.

— От верблюда, — ответила Роза, пиная ногой бесчувственного Пупса.

Глаза мои полезли на лоб.

— Неужели Пупс наварил? — отказываясь верить, что допускаю такое, спросила я.

Роза всплеснула руками и защебетала:

— Сегодня взяла отгул, отдохнуть решила, выпроводила на службу Пупса, вымыла на кухне посуду и сидела спокойно перед телевизором, смотрела «Новости», вдруг возвращается это ничтожество и начинает устраивать скандал…

— Подожди, — остановила ее я, — как это — он начинает устраивать скандал? А ты где была?

— В том-то и дело, что я на скандал настроена не была. Спокойно смотрела телевизор, он же, ничтожество, схватил со стола вазу и зарычал: «Не дашь сто баксов — разобью».

Я оцепенела.

— И что ты? — осипшим от волнения голосом спросила я.

Роза грозно поставила руки в бока и, презрительно кивая на стол, спросила:

— Ты видела мою хрустальную вазу? Разве ей цена сто баксов?

Я вспомнила вазу и ответила:

— Нет, она значительно дешевле.

— Вот и я так сказала: «Бей, если приспичило, а денег не дам».

— А он?

— Разбил.

— А ты?

— Возмутилась.

— А он?

— Тоже.

— А ты?

— Огрела вешалкой.

— А он?

— Он дал мне в глаз, — и Роза со слезами показала на свой фингал.

У меня даже дух захватило от таких событий. Триллер! Настоящий триллер!

Какими страстями живет народ, а у нас с Женькой все так пресно.

— Дал в глаз, и все? — спросила я.

— Убежал, — пожаловалась Роза. — Я закричала, что теперь-то уж точно его убью — и за вазу, и за глаз.

Он испугался и убежал.

Я растерялась. Судя по всему, фингал совсем свежий, тогда почему на полу лежит Пупс? По всем приметам, должна бы лежать Роза. Неужели Роза догнала его, убила, затащила в прихожую, а теперь пудрит мне мозги?

Я испугалась и бросилась щупать у Пупса пульс.

Пульс был, был-был, более того, Пупс дышал и для покойника выглядел слишком свежо.

— Что ты его щупаешь? — возмутилась Роза. — Он жив, что этому ничтожеству сделается? Я скорей умру.

Он, вижу, этого и добивается.

— Роза, как же оказался бедняга на полу? — строго спросила я, всей душой почему-то болея за Пупса.

— Я же говорю тебе, — рассердилась Роза. — Набил мне фингал и убежал, а спустя час вернулся на обед и спокойненько целует меня в щеку. «Котеночек, я устал, чем ты меня сегодня кормишь?» — мастерски передразнила Пупса Роза.

— А фингал? — изумилась я.

— Ну, конечно же, он увидел его да как закричит:

«Розочка, что это такое?» — «Ах ты гад, — говорю я ему, — ты еще имеешь наглость спрашивать? Сейчас я тебя накормлю!»

— Бог ты мой! — ужаснулась я.

— Вот именно, — подтвердила Роза. — Он еще верить не хотел, что сам же набил мне этот фингал.

— Да еще расколошматил вазу, — напомнила я.

— Вот именно, — подтвердила Роза. — Я и про вазу ему сказала. Он долго не верил, а как увидел осколки, я их нарочно не убирала, как увидел осколки, так сразу поверил. Ничтожество!

Я слушала, затаив дыхание, но Роза замолчала, явно не собираясь продолжать.

— Поверил — и что? — осторожно спросила я.

— Ив обморок, — возмущенно сообщила Роза, вторично пиная мужа. — В обморок сразу, подлец. В чем пришел, в том и упал — в плаще и шляпе.

Я покосилась на лежащего Пупса и сказала:

— Вижу.

— Все увидят, — пригрозила Роза.

— И долго он будет так лежать?

— Пока в себя не придет.

— Ясное дело, — заволновалась я, — а когда он в себя-то придет, скажи мне как гинеколог?

Роза свирепо взглянула на меня и зло ответила сквозь зубы:

— А вот этого я даже как гинеколог не знаю. По мне, подольше бы так полежал, все же спокойней. Кто знает, что в его голову стукнет через минуту. Сейчас в обморок шлепнулся, а вдруг в себя придет и второй фингал наварит? Нет уж, пусть лежит.

— Но как-то странно, — посетовала я. — Человек лежит живой, без сознания, а мы ему не помогаем.

Как-то не по-людски.

Роза с осуждением покачала головой.

— Помоги, — сказала она, — а он в себя придет и тебе фингал наварит. Думаешь, заржавеет за ним?

— Что, не заржавеет? — с ужасом прошептала я.

— Теперь уверена, что нет. В полный разнос парниша пошел.

— Тогда пускай лежит, — переступая через Пупса, сказала я.

Глава 24

Мы с Розой переместились из прихожей в гостиную, но дверь не закрыли (не звери все же) — изредка наблюдали за лежащим Пупсом.

— Роза, скажи мне честно, — спросила я, — Пупс умеет стрелять?

— Из чего? — опешила Роза.

— Да хоть из чего-нибудь.

Роза задумалась.

— Знаешь, — сказала она, — точно поручиться не могу, сама видишь, что происходит, но если хочешь знать мое мнение, то Пупс, думаю, даже из рогатки не умеет стрелять, даже в детстве не мог этого.

— Думаешь?

— Ха, думаю. Уверена. Это же урод, ничтожество.

Бухгалтер!

Я вздохнула:

— Да-а, бухгалтер. Но он же в армии, наверное, служил?

— Пупс? — изумилась Роза. — Да кто его возьмет-то, урода, в армию? Помнишь, какой он был? Дистрофик, настоящий дистрофик. Это сейчас всех подряд гребут чуть ли не лопатой, а тогда медкомиссия строго браковала. Пупс по весу не прошел. Он и сейчас не пройдет по весу, разве что с кейсом своим взвешиваться будет, Кощей Бессмертный.

Пупс действительно был, мягко говоря, худощав, но это его не портило.

— Значит, — подытожила я, — не умеет Пупс стрелять. А зачем же ему стрела?

— Какая стрела? — насторожилась Роза.

— Мне показалось, что Пупс прихватил стрелу, которую я взяла у Юли. Кстати, на Юлю покушались той самой стрелой, которую ты обгрызла.

— Не может быть!

— Увы, может.

Роза призадумалась.

— И что теперь? — спросила она. — Ты думаешь, что Пупс прихватил стрелу? А как он это мог сделать?

— Спокойно, — ответила я. — Пришел к Евгению под каким-то предлогом…

О «чирике» я тактично не стала поминать, чтобы окончательно не расстраивать Розу.

— И упер стрелу? — продолжила она за меня. — А где эта стрела лежала?

— У зеркала в прихожей, — призналась я.

Роза от возмущения подскочила.

— И еще кто-то ругал меня за легкомыслие, — закричала она, явно намекая на меня. — Кто-то кричал, что растяпа.

— Ну, такого я не говорила! — рассердилась я.

— Говорила кое-что, ничуть не лучше. И зачем этому ничтожеству стрела?

Я пожала плечами:

— Не знаю.

— А я знаю, — сказала Роза и сникла. — У него мания, и не одна. Назанимал денег.

— Много? — насторожилась я.

— Даже не знаю, сколько назанимал. Каждый день выясняется новая сумма. Мне страшно, страшно. Он же главный бухгалтер, не сделал бы растраты.

Это и в самом деле страшно, но я переживала больше за стрелу.

— Роза, — осторожно спросила я, — а если Пупс, ну скажем, сомнамбулически взял стрелу, то где он мог ее спрятать?

— Даже не знаю, — развела руками Роза.