Загнанный зверь - Миллар Маргарет. Страница 33

— О чем ты говоришь?

— Мы поехали вместе за город… посмотреть, как цветет люпин… мы…

Голос у незнакомки был резкий и неприятный.

— Ты всегда сочиняла умопомрачительные сказки, Элен, но это уж слишком. Я не видела тебя около года.

— Не пытайся отрицать это…

— Я не пытаюсь. Я начисто это отрицаю!

— Пожалуйста, говори потише. На нас смотрят. Не могу, когда на меня глазеют. Я должна защищать свою репутацию, свое имя.

— Да никто не обращает на нас ни малейшего внимания.

— Еще как. Видишь, у меня и чулки разорваны, и пальто. Это случилось за городом. Ты забыла, что мы с тобой поехали за город посмотреть, как цветет люпин. Я споткнулась о камень и упала. — Но ее голос сам собой поднимался до вопросительной интонации, в глазах были неуверенность и страх. — Ты… ты припоминаешь теперь?

— Мне нечего вспоминать.

— Нечего?

— Я не видела тебя больше года, Элен.

— Но сегодня утром… утром ты же повстречала меня у подъезда гостиницы. Пригласила пойти выпить и сказала, что мы пойдем к человеку, который сделает тебя бессмертной, и ты хотела, чтобы я пошла с тобой.

— Это бессмыслица какая-то.

— Никакая не бессмыслица! Я даже помню имя этого человека. Терола. Джек Терола.

Эвелин спокойно, но с нажимом спросила:

— И ты ходила к этому человеку, к Тероле?

— Не знаю. Думаю, мы обе к нему пошли, ты и я. В конце концов, я не пошла бы в такое место одна, да еще Терола был твоим другом, а не моим.

— Я никогда не слышала это имя. Пока не прочла его сегодня в вечерних газетах.

— В газетах?

— Терола был убит сегодня до полудня, — сказала Эвелин. — Важно, чтобы ты вспомнила, Элен. Ходила ты к нему утром?

Мисс Кларво ничего не сказала, лицо ее выглядело равнодушным.

— Ты навестила Теролу сегодня утром, Элен?

— Я должна… я должна подняться наверх.

— Но нам надо поговорить.

— Нет. Нет, я должна подняться наверх и запереть дверь от всего, что есть уродливого.

Она медленно повернулась и пошла к лифту, сутулясь и засунув руки в карманы пальто, как будто хотела избежать физического контакта с кем бы то ни было.

Подождала, пока один из лифтов не освободился, вошла в кабину и приказала лифтеру тотчас закрыть дверцу. Лифтер, усталый старик, был не выше ребенка, словно годы, проведенные в маленькой кабине, задержали его рост. Он привык к причудам мисс Кларво. Например, к тому, что она предпочитала ехать в лифте одна. И в прошлом он получил от нее немало чаевых, чтобы потворствовать ее прихотям.

Он закрыл дверцу, а когда лифт пошел вверх, стал смотреть на указатель этажей.

— Ветреный сегодня денек, мисс Кларво.

— Не знаю. Я свой потеряла.

— Прошу прощения, мэм?

— Я потеряла свой день, — медленно повторила она. — Искала его повсюду, но не нашла.

— Вы… вы хорошо себя чувствуете, мисс Кларво?

— Не называйте меня так.

— Мэм?

— Называйте меня Эвелин.

— Хорошо, мэм.

— Ну давайте, скажите: Эвелин.

— Эвелин, — сказал старик и задрожал всем телом.

Вернувшись к себе в номер, она заперла дверь и, даже не сняв пальто, тотчас прошла к телефону. Когда стала набирать номер, почувствовала, как в ней вскипает возбуждение, точно жидкая лава в кратере вулкана.

— Миссис Кларво?

— Это… это вы, Эвелин?

— Конечно, я. Я оказала вам еще одну услугу.

— Прошу вас, пожалейте меня.

— Не хнычьте. Я этого не люблю. Терпеть не могу, когда хнычут.

— Эвелин…

— Я только хотела сказать, что нашла для вас Элен. Она у меня заперта в своем гостиничном номере, живая и здоровая.

— С ней все в порядке?

— Не беспокойтесь. Я за ней присматриваю. Только я умею с ней обращаться. Она дрянная девчонка и заслуживает наказания. Она, понимаете ли, бессовестно лжет, и ей надо преподать урок, как и другим.

— Дайте мне поговорить с Элен.

— О нет. Сейчас она говорить не может. Не ее очередь. Мы должны говорить по очереди, понимаете? Это очень неудобно, потому что Элен добровольно не уступает мне очередь и мне приходится самой проявлять инициативу. Она плохо себя чувствовала после несчастного случая, у нее ушиблена голова, поэтому я сама взяла слово. Я чувствую себя прекрасно. Я никогда не болею. Это я предоставляю ей. Оставляю ей все противные вещи: болеть, стареть… Мне двадцать один год, а этой старой кляче за тридцать…

Эвелин Меррик ждала Блэкшира в холле, куда он прибыл через двадцать минут.

— Я ехал так быстро, как только было возможно, — сказал Блэкшир. — Где Элен?

— Заперлась в номере. Я пошла за ней и попыталась поговорить с ней, но она на мой стук не откликалась. Поэтому я постояла у двери и прислушалась. Мне было слышно, что она там делает.

— Что же она делала?

— Вы знаете, что она делала, мистер Блэкшир. Я уже сказала вам, когда звонила по телефону. Она кому-то позвонила и стала разговаривать, пользуясь моим именем и моим голосом, притворялась, будто она — это я.

Блэкшир мрачно сказал:

— Дай Бог, чтобы это была детская игра, когда кто-то выдает себя за другого.

— А что же это еще?

— У нее редкая форма помешательства, мисс Меррик, болезнь, которую я подозревал у вас. Врач назвал ее раздвоением личности. Священник назвал бы такую больную одержимой дьяволом. Элен Кларво одержима дьяволом, которому она присвоила ваше имя.

— Для чего ей так поступать со мной?

— Вы хотите помочь мне выяснить это?

— Не знаю. А что я должна делать?

— Мы поднимемся к ней в номер и поговорим с ней.

— Она нам не откроет.

— Попытаемся, — сказал Блэкшир. — Все, что я могу сделать для Элен, — это попытаться. Пытаться, терпеть неудачу и снова пытаться.

Они поднялись на лифте на четвертый этаж и прошли по ковру длинной прихожей к номеру-люкс мисс Кларво. Дверь была заперта, и в щелях не видно было света, но Блэкшир услышал женский голос. Это был не усталый и равнодушный голос Элен; женщина говорила громко, дерзко и пронзительно, как школьница.

Он резко постучал в дверь костяшками пальцев и позвал:

— Элен! Впустите меня.

— Уходите, старый дурак, и оставьте нас одних.

— Вы дома, Элен?

— Гляди, в какую передрягу ты меня втравила. Он нашел меня. Ты этого хотела, правда? Ты всегда завидовала мне, пыталась отторгнуть меня от своей жизни. Теперь ты добилась своего, вызвав этого самого Блэкшира и полицию, чтобы они охотились за мной, как за обыкновенной преступницей. А я не обыкновенная преступница. Я только кольнула Теролу ножницами, чтобы преподать ему урок. Откуда мне было знать, что у него плоть мягкая, как масло? У нормального человека даже не пошла бы кровь, так легонько я его кольнула. Я не виновата, что этот бедняга умер. Но полиция этому не поверит. Мне придется прятаться здесь вместе с тобой. Только ты и я, ну как? Бог знает, выдержу ли я, но ты должна выдержать. Скучная ты особа, старушка, ты не можешь этого отрицать. Мне придется время от времени удирать, чтобы хоть немного развеселиться.

Блэкшир пытался позвать Элен снова, но слова от отчаяния застревали у него в горле: «Боритесь, Элен. Отвечайте ей. Вы должны устоять перед ней». Он начал дубасить в дверь кулаками.

— Ты слышишь? Он пытается выломать дверь, чтобы проникнуть к своей милашке. Разве это не трогательно? Не знает он, сколько дверей надо взломать для этого; сейчас он ломится только в первую. Их еще сотня, а этот жалкий идиот думает управиться с ними своими кулаками. Забавный мужик. Скажи ему, чтобы он ушел, Элен. Чтоб не беспокоил нас. Скажи, если он не уйдет, то никогда не увидит тебя живой. Ну же, давай говори. Говори, уродливая карга!

Пауза, затем голос Элен, заикающийся шепот:

— Мистер Блэкшир. Пол. Уходите.

— Элен, держитесь. Я вам помогу.

— Уходите, уходите.

— Вы слышали, пылкий любовник? Она говорит, чтобы вы ушли. Любовник. Господи, какая потеха. Ну и роман ты завела, Элен. Неужели ты на самом деле подумала, будто кто-то может тебя полюбить, старая ведьма? Да ты погляди в хрустальный шарик, ворона.