Последняя семья - Миллер Джон Рэмси. Страница 45

– Адам, это нечестно.

Пол вздрогнул, услышав крик сына в трубке:

– Я Реб, черт возьми! Меня зовут Реб, и если бы ты не был таким дураком, ты бы знал это! Ты не знаешь нас! Ты не отец, а просто пустое место!

– Адам... Реб, сейчас я не могу приехать. Но скоро...

– Тогда не приезжай совсем! Если меня убьют, я буду преследовать тебя по ночам, и ты никогда больше не уснешь! – Мальчик перевел дыхание и, казалось, немного успокоился. – Приезжай сейчас же или вообще никогда. Нас хотят убить, мы даже не знаем кто. Что ты ему сделал?

Пол собрался, чтобы ответить спокойно. Он чувствовал себя так, словно кто-то выкручивал его внутренности.

– Реб... Все не так просто... Выслушай меня...

– Нет, это ты меня выслушай! Я тебя ненавижу! Я больше про тебя не хочу слышать! Ты всегда делал нам плохо, хотя мы ничего плохого тебе не сделали.

Душевная боль и растерянность уступили место гневу, и Пол взорвался:

– Какого дьявола ты в этом понимаешь, Адам Мастер-сон! Делай что тебе велят и не приставай к взрослым со своими дурацкими вопросами!

Пол ощутил знакомое покалывание в макушке, и комната вдруг исчезла, словно кто-то щелкнул выключателем.

Шерри услышала гневный голос Мастерсона, сорвавшийся на крик. Она не могла разобрать слов, но скоро Пол притих. Шерри начала просматривать записи, которые он просил перепечатать и отправить по факсу Тоду Пиплзу. За дверью раздался глухой удар. Шерри постучала в конференц-зал. Ответа не последовало. Индикатор на телефонном аппарате показывал, что линия все еще занята. Шерри стало не по себе. Она открыла дверь.

Пол бился в судорогах на полу возле стола, глаза его закатились, изо рта текла белая пена.

– Эй, кто-нибудь, врача! – крикнула Шерри в коридор и бросилась к Полу. Через несколько секунд в дверях столпились агенты и секретари из других кабинетов. Расталкивая их, в комнату вбежал Рейни Ли и опустился возле Пола на колени.

– Эпилептический припадок, – объявил он. – Пол принимает от них лекарство.

– Что мы должны делать? – жалобно спросила Шерри.

– Ничего особенного. Просто следить, чтобы он не ударился головой, и по возможности удерживать его на боку.

Рейни сходил в ванную и принес Шерри мокрое полотенце, попутно захлопнув дверь перед носом праздных зевак.

– А язык не нужно держать, чтобы Пол не задохнулся? – спросила мисс Ландер.

Рейни покачал головой:

– Нет. Все будет в порядке. – Он снял пиджак, свернул его и сунул между коленями Шерри и головой Пола. – Это следствие мозговой травмы. Он предупреждал, что припадок может случиться, и просил только беречь его голову от ударов. Он сам придет в сознание. Я отменю вызов «скорой». Это только смутит его.

Рейни ушел. Шерри осталась с Полом одна. Судороги постепенно ослабевали, и Шерри воспользовалась возможностью получше разглядеть человека, с которым работала. Она коснулась его виска и медленно обвела пальцем шрам. Вмятина в черепе оказалась не такой глубокой, как она думала. Девушка подобрала слетевшую повязку и закрыла красную, словно сырое мясо, глазницу.

Шерри повернула голову Пола в профиль, левой стороной к себе. На фоне черной юбки его лицо, казалось, светилось изнутри. Глядя на неповрежденную сторону его лица, Шерри решила, что Пол Мастерсон очень красив. К правой стороне надо было привыкнуть, но Мастерсон почему-то понравился Шерри с первой минуты, как она его увидела и услышала его твердый голос. Она чувствовала, что в глубине его души живет неизбывная тоска. Временами сквозь суровую маску начальника проступало совсем другое лицо. Лицо сердечного, заботливого человека с добрым чувством юмора. Шерри каким-то образом поняла, что Пол сомневается в себе. Это ощущение появилось у нее, когда она как-то застигла его у окна. Пол стоял, устремив вдаль невидящий взгляд, и на лице его читалась невыразимая мука. В смертельной игре, которую он вел, ставкой были дети – плоть от плоти его. Мог ли он не терзаться сомнениями?

Мисс Ландер осторожно вытерла лицо шефа полотенцем. Здоровый глаз Мастерсона дернулся, и зрачок вернулся на место. Напряжение отпустило, на душе девушки потеплело. К Полу возвращалось сознание. Шерри попыталась представить себе, каково ему живется после такого ранения. Частичная потеря памяти, физической силы, которую он принимал как нечто само собой разумеющееся, непрестанная боль. Рейни упоминал о приступах ярости, которые накатывали на Пола во время выздоровления. Потому-то, наверное, он и бежал в горы и долгие годы прятался от людей. Шерри от всей души жалела его, и вовсе не из-за увечий. Просто она понимала, что ему предстоит долгий и трудный путь, прежде чем он вернется к полноценной жизни. Шерри попыталась представить его спокойным и умиротворенным, но никак не могла вызвать в сознании правдоподобный образ. Тогда она попробовала вообразить Пола в расцвете сил и способностей – человека с самоуверенностью дикого кота. На этот раз получилось. Она представила себя в его объятиях.

Едва действительность начала вновь проникать в сознание, Мастерсон попытался выдавить из себя улыбку. Шерри видела, что он смущен. Пол сел, потирая затылок, потом поднялся на ноги и неуверенно шагнул к ближайшему креслу. Рука его рефлекторно потянулась к лицу – проверить, на месте ли повязка.

– Спасибо, – поблагодарил Мастерсон. – Кажется, я упал.

– И часто это случается?

– Нет. Правда, нечасто. Гнев, огорчение... я не знаю точно, что служит толчком. На этот раз, наверное, гнев и огорчение.

– Может быть, вы забывали принимать таблетки? – спросила Шерри.

– Да, должно быть. Так оно и есть. – Он встал, пересел за стол и положил телефонную трубку на место.

Шерри встала с ковра и одернула юбку.

– Знаете, я видела по телевизору, что некоторые собаки чувствуют приближение припадка у хозяина и усаживают его, чтобы он не упал.

– Я не люблю собак, – сказал Пол без улыбки.

– Простите, я не хотела быть навязчивой.

– На самом деле «не люблю» – неверное определение. Просто у меня на них аллергия.

– Пудели, по-моему, не вызывают аллергии. Или как раз наоборот, вызывают? А еще чихуахуа и эти японские собачонки...

– Ненавижу пуделей, – буркнул Пол. – Чихуахуа? – Он скривился. – Да лучше я тысячу раз упаду, чем соглашусь выносить их общество.

Шерри нахмурилась.

– Пудели ничем не хуже других собак. У моей мамы есть пудель. А у тетушки Грэйс пара чихуахуа, Инь и Янь. Интересно, как ее угораздило дать китайские имена мексиканским собакам?

Пол рассмеялся, присел на корточки и начал собирать рассыпанные по ковру папки. Шерри бросилась помогать. Когда она передавала ему одну из папок, их руки соприкоснулись, и Шерри задержала свою на несколько лишних секунд. Их глаза встретились, и она улыбнулась. Пол отвернулся.

– Все в порядке? – спросила Шерри самым что ни на есть формальным тоном.

– Да. Спасибо вам за все. Извините за переполох, который я устроил. Можно я задам вам личный вопрос?

– Можно, но ответить не обещаю.

– У вас есть парень?

– Нет. А теперь можно, я спрошу?

– Наверное, да. – Пол откинулся на спинку стула и сцепил пальцы на затылке, предвкушая первый приятный разговор за неделю.

– Почему вы так и не привели в порядок лицо?

Пол отрывисто засмеялся и резким движением положил руки на стол. В его смешке прозвучало удивление и замешательство. Он недоуменно воззрился на Шерри, пытаясь решить, разозлил его вопрос или обидел.

– Почему вы об этом спрашиваете?

– Ну, вы же разрешили. Я считаю вас необыкновенно привлекательным человеком. Я имею в виду, что на левую сторону вашего лица очень приятно смотреть. Мне просто подумалось: может, вы не сделали пластическую операцию потому, что хотели наказать себя за что-то?

Пол отвернулся и открыл первую попавшуюся папку. Он попытался читать, но буквы прыгали, а руки дрожали.

– Если это все...

– Я не хотела расстроить вас, мистер Мастерсон. Правда, не хотела.