Мой разбойник - Миллер Линда Лаел. Страница 48

Как только Кейли проводила гостей, она поспешила в гостиную, чтобы поставить большой дубовый стол в правильное положение таким образом, чтобы на него падало больше света.

Как Отис и обещал, двое рабочих занесли скульптуру в дом через редко используемую парадную дверь. Посмотрев на свое творение, водруженное на место, Кейли обрадовалась решению перенести скульптуру сюда. Мануэла предсказывала дожди, и Кейли была бы вынуждена находиться в доме, а ее руки так, и зудели от желания продолжать работу.

Ужин прошел менее шумно и оживленно чем обычно, когда Дерби был дома, хотя кроме него все обитатели ранчо были в сборе. Их благопристойная сдержанность делала Кейли только больнее.

В тот вечер, после того как была перемыта посуда и дочитан любовный роман, Кейли почувствовала себя такой потерянной, как никогда раньше. Было уже слишком темно, чтобы работать над скульптурой, света лампы было не достаточно. Кейли стояла у окна гостиной, медленно погружавшейся в темноту, смотрела вдаль, и ее сердце переполняли одиночество и тоска. В эти минуты притяжение зеркала в «Голубой подвязке» стало пугающе сильным. Кейли охватило желание незаметно ускользнуть из дома и пешком отправиться в город, встать перед своей стеклянной немезидой и раз и навсегда свести с ней счеты, нарушив проклятые чары. Она могла взять пистолет из ящика стола, куда недавно положила его, отправиться в салун и разбить зеркало на множество осколков...

Кейли колебалась. Это не плохая идея, подумала она. Но кто-нибудь обязательно остановил бы ее до того, как она успела бы сделать шесть выстрелов в зеркальную стену, гордость «Голубой подвязки». Саймон должен был бы арестовать ее и отправить в тюрьму, а спустя жакое-то время ненавистное стекло все равно заменили бы, и вполне возможно, что новое зеркало таило бы в себе ту же угрозу, что и висевшее до него.

– Спокойной ночи, миссис... Кейли, – донесся из коридора голос Мануэлы.

– Спокойной ночи, – ответила Кейли.

Между ней и Мануэлей еще не было настоящей дружбы, но в их отношениях уже был достигнут прогресс.

Мануэла ушла спать, унеся с собой лампу. В доме все затихло, воцарился покой.

Кейли опять повернулась к окну, прислонилась лбом к прохладному стеклу и стала ждать возвращения Дерби, хотя она вообще-то не переставала этого делать с той минуты, как он уехал.

Дерби и Уилл лежали у потрескивавшего костра, обложенного камнями. Даже ночью они не снимали ни одежду, ни портупеи. Дерби с угрюмым видом рассматривал ночное небо. Уже добрых двое суток они с Уиллом охотились на Шинглера: сначала шли по горячему следу, но постепенно след терялся, и они блуждали вслепую, безо всякого результата. Все это не давало Дерби уснуть.

– Ты не думаешь, что этот тип может вернуться по своим следам, а? – спросил Уилл. Он лежал, закрыв лицо шляпой, а вместо подушки использовал седло. Дестри и конь Уилла Шадрах топтались рядом. – Может он отправится за Саймоном, подумав, что это он пристрелил Джарвиса.

Дерби вздохнул. В жизни ему не раз приходилось спать на голой земле и, рассматривая звездные узоры над головой, обычно удавалось забыть обо всех проблемах. Женитьба избаловала его, считал Дерби. Он так сильно скучал по Кейли, что не мог сосредоточиться на созвездиях; как бы ему хотелось оказаться сейчас рядом с ней, в их теплой, чистой постели! Как хотелось...

– Это возможно, – резко бросил он в ответ на предположение Уилла. – Но Саймон вне опасности, он в Трипл Кей.

– Ты беспокоишься о Кейли?

– Да, черт возьми, – признался Дерби. – На меня работают пять здоровых мужиков, но всегда может что-нибудь случиться, и если Дюк узнает, как я дорожу Кейли, тогда ей угрожает опасность. – Дерби не хотелось спать, хотя он испытывал такую чертовскую усталость, как никогда в жизни. – А как насчет Бетси и ребят?

– Мои люди присматривают за ними, – сказал Уилл, но в его голосе не было уверенности. – Завтра отправимся в обратный путь?

Дерби откинул покрывало и потянулся за сапогами.

– Сегодня, – отрезал он. – Нам ведь целых два дня добираться до Редемпшна.

Уилл был в сапогах и поднялся одновременно с Дерби.

– Я уверен, что Шинглер не такой дурак, чтобы вернуться, когда полгорода поджидает его. – Уилл пытался убедить себя и брата.

Дерби снял путы с передних ног Дестри.

– Я хорошо знал Джарвиса и Дюка, – сказал он, положив на спину коня седельное покрывало. – Дюк был старшим из братьев, он заботился о Джарвисе, хотя они грызлись между собой, как два кота в одном чемодане. Дюк слишком любит неразбавленное виски, слишком – все мозги, по-моему, пропил. Сейчас он тем более захочет напиться.

Уилл затоптал костер и забрался на своего мерина.

– К черту все это, – пробормотал он. – Пусть я буду полным идиотом, если этот ублюдок вернется в город.

– Если он сделает это, брат, – ответил Дерби, направляя Дестри на юго-запад, к дому, – нам больше ничего не останется, как считать себя идиотами.

К обеду разразилась гроза, хмурые тучи заволокли небо, стало темно, почти как ночью, и Кейли пришлось отложить инструменты. Она только смыла с рук пыль, как в дверь постучал Отис.

Низкое небо полыхало молниями и грохотало, как будто стихия решила запугать все живое, ветер крепчал. Очередная вспышка молнии пронзила землю острыми золотыми кольцами.

Отис поздоровался с Кейли, приложив руку к полям шляпы.

– Один из наших людей ходил посмотреть на скот, мэм, – заговорил он с порога. – Животные напуганы непогодой, лучше бы отвести их в овраг в Трипл Кей, пока они в панике не затоптали друг друга. Мы постараемся вернуться как можно скорее, а вас, миссис Элдер, прошу оставаться в доме.

Кейли кивнула, в это время два огромных фронта столкнулись наверху с оглушительным грохотом. Оседланные лошади у крыльца в панике взметнулись на дыбы, их зрачки закатились, и наездники даже не пытались успокоить их, вероятно, зная, что это бесполезно. Кейли закрыла дверь черного хода и заперла на засов, потом пошла к парадному входу и сделала то же самое.

Пабло был напуган бурей, но мужественно сидел за кухонным столом, всячески стараясь делать вид, будто гроза ему даже доставляет удовольствие. Мануэла спокойно месила тесто для пирога с персиковым вареньем. Кейли нервно расхаживала из угла в угол, не находя себе места, гнев природы совершенно лишил ее присутствия духа. Гроза и собственные переживания, которые не имели отношения ни к разбушевавшейся стихии, ни к напуганному скоту, ни к разбойникам, разгуливавшим на свободе, сводили ее с ума. Она зажгла все лампы, чтобы хоть как-то рассеять мрак, налила себе кофе, но тут же выплеснула в умывальник. Дерби так долго не появлялся – три дня? Четыре? Кейли уже сбилась со счета. Она почти не смыкала глаз по ночам, разве что дремала по пять десять минут, и хотя она заставляла себя время от времени принимать пищу, ей кусок не лез в горло. Все, чем она занималась с неизменным постоянством, так это работала над скульптурой и переживала за Дерби. Было уже за полночь, когда Мануэла увела Пабло спать, а Кейли сидела в гостиной, нервно раскачиваясь в кресле-качалке.

Казалось, что очередной удар грома и неожиданный стук в дверь раздались одновременно. Сердце Кейли подскочило от радости. Конечно, это вернулся Дерби! Она кинулась к двери. За окнами завывал ветер, и дождь монотонно стучал по крыше, этот звук напоминал потрескивание сухой ветоши в костре.

Кейли отодвинула засов и распахнула дверь. Сырой, холодный ветер ударил ей в лицо. На пороге стоял мужчина, одетый в длинный холщовый пыльник, с его надвинутой на глаза шляпы капала вода. Это был не Дерби.

– Меня зовут Митчелл, – представился мужчина и подставил руку, когда Кейли хотела закрыть дверь или хотя бы прикрыть ее от ветра. – Я недавно был нанят в Трипл Кей.

Это разочарование, которое добавилось к бессонным дням и ночам, полным одиночества и страха, совершенно вывело Кейли из равновесия.