Сон в летний день - Ларионова Ольга Николаевна. Страница 7

И Стефан двинулся. Командир ошибся только в одном: БИМ не стал ничего делать «там». Он чувствовал себя подстегнутым бесчисленными упреками Рычина в бездействии, и не успела нога Левандовского коснуться биоактивной почвы Земли Ли Камарго, а беспечный голос, демонстрируя полное неведенье происходящего, бодро произнес: «С добрым утром, товарищи…» — как откуда-то из-под корабельных стабилизаторов к нему метнулись серебряные осьминожки, сзади под коленки ему поддала тоже непонятно откуда взявшаяся платформочка на антигравах; Стефан взмахнув руками, опрокинулся на нее, и прильнувшие к иллюминаторам Кузюмов и Рычин увидели, как глаза Стефана закрылись и лицо приняло младенческое выражение.

— Чистая работа, — констатировал Рычин даже с невольным уважением. А мы-то считали наши скафандры неуязвимыми…

Платформа уплывала по направлению к владениям БИМа, и бесконтактные осьминоги, подняв многоствольные десинторы, эскортировали ее.

— Вернемся к нашему Морфею, — сказал Рычин и включил микрофон. — Эй, ваше сновиденчество, каково почивается на морском берегу? Впрочем, сам вижу. Как говорится, вот это уже другой коленкор. Рад, что первый из моих хозяев уже отправился вкушать блаженство истинно райского сна. Но пора менять пластинку. Где это космический герой Стефан Левандовский провел столь быстро промелькнувшие дни детства? А, зона смешанных лесов. Полоса Нечерноземья. Темная ночка, комарики кусают, царь с царицей по садику гуляют…

«Что такое — царь?» — осмелился вопросить вконец затравленный БИМ.

— Суперпрограммист, недоумок ты компьютерный! — со своей свинской грубостью оборвал его Рычин. — Ты лучше позаботься о том, чтобы быстренько изготовить шелест листьев. Нет в фонотеке? Кинь на пол ворох бумаги… Теперь ногой… Естественно, не своей — где ж у тебя! Кибера кликни. Записывай, записывай…

Он незаметно отключил микрофон и шепнул Темиру: «Скафандры, живо!» Он еще прыгал на одной ноге, стараясь другой попасть в синтериклоновую штанину, а на большом экране уже появилось изображение Стефана, которого заботливые осьминожки укладывали в последний пустующий саркофаг под сигнальной лампочкой.

— Михайла, — так же шепотом, хотя передающая аппаратура и была отключена, забеспокоился Темир, — мне кажется, он в глубоком анабиозе. И никаких там «варолиевых мостов»…

— Одевайся, там видно будет. — Рычин вздернул герметическую молнию, она вжикнула и защемила кожу под подбородком — командир архаически выругался.

Киберы на экране расступились — Стефан лежал, вытянувшись по стойке «смирно». Неужели не удалось? Но в этот момент он вдруг потянулся, и на лице его появилось что-то вроде гримасы неудовольствия. Рычин надел шлем, перчатки и только тогда включил микрофон.

— С пополнением, ваше залежалое высочество! Впрочем, шучу. Пока справляешься. А как с заданием насчет темной ночки? Отставить «Варяжского гостя», давай Шуберта; соляные пары тоже по боку, подпусти ночных ароматов… да не в буквальном смысле, олух! Теперь — шелест… Ага, по лицу видно, что клиент почти доволен. Гм… Чего-то не хватает. Блаженство не полное. Что бездействуешь, дубина? Ищи!

Он обернулся к Темиру и подмигнул — несчастный БИМ изводился на полном форсаже, но, естественно, ничего придумать не мог.

Но готов он был на все.

— Стоп! — крикнул Рычин. — Нашел. Требуется нежнейший серебристый звон. Эфемерное зуденье. Эй, кто-нибудь, тонкую серебряную полосочку живо!

Как по волшебству, на экране возникло членистое щупальце с листочком фольги.

— Вон там, на стене, — колпачок сигнальной лампы. Он определенно вибрирует. Подсоедини-ка к нему эту фольгу, чтобы касание было минимальным…

«Касаться аварийного колпачка разрешено только…»

— Заткнись, балда! Никто — я имею в виду киберов — и не собирается ее касаться. Фольга — дело другое: она не может обеспечить эффект отключения… Ага, появился звук. Тихо, тихо… Какой тембр! Какая мелодичность! БИМ, ты гений! А полнота иллюзии…

Нестерпимый комариный звон наполнял уже всю рубку «Трех богатырей». Так неужели же Степка не воспринимал его там, под самой лампочкой?

Левандовский задвигал лопатками. Почесался, и на его сонном лице появилось недоумение. В какой-то момент Рычину даже показалось, что под кудлатой шевелюрой Степкины уши оттопырились и начали пошевеливаться, нашаривая источник звука. И в тот же миг, неожиданно даже для тех, кто представлял себе все последующее, широкая ладонь взлетела вверх и абсолютно безошибочно грохнула прямо по зудящему колпачку.

Экран погас, все системы, подключенные к БИМу, обесточились.

— Темка, на выход! — гаркнул Рычин, буквально вышибая люк шлюзовой камеры.

Они скатились по шторм-трапу и со всех ног помчались по просеке. Нужно было добраться до пульта управления отключенного БИМа раньше, чем это сделают проснувшиеся экспедиционники. Ведь достаточно было им, не разобравшись, снять блокировку — и БИМ заработал бы в прежнем суперперестраховочном режиме, возвращая все на круги своя.

Легкий на ногу Темир опередил командира на несколько метров, когда они, перепрыгивая через щупальца застывших осьминожек, буквально подлетели к зданию. Типовая громада и пультовая в самом центре — четвертый этаж цокольного блока. Темир уже заскочил в полуоткрытую дверь, когда Рычин, словно почувствовав что-то неладное, поднял голову.

Наверху кто-то двигался.

Рычин резко затормозил, так что его сапоги вспахали две борозды, потом попятился и задрал голову, отыскивая то место, где он уловил какое-то мелькание.

Этим местом была опоясывающая баллюстрада двенадцатого этажа. Загроможденная всяческими приборами и весьма однообразным, но действенным оружием, она имела несколько выступов, от которых вниз шли какие-то аварийные лесенки, упиравшиеся в крошечные балкончики.

Какая-то белая фигура снова мелькнула справа, но за аппаратурой ничего было не разобрать. Во всяком случае, Рычин точно знал, что такой белизной мог обладать только кибер, предназначенный для арктоидных или сверхжарких планет. К тому же абсолютно все роботы вместе с БИМом в данный момент пребывали в полной прострации.

Личный андроид кого-нибудь из экспедиционников? Во-первых, на планетах повышенной опасности это категорически запрещалось, а во-вторых, БИМ не преминул бы и его заполучить в полное и безраздельное свое подчинение.

Человек?

Исключено. Пробуждение должно было наступить минут через семь-восемь, и не такой уж это стремительный процесс. К тому же, любой нормальный экспедиционник в подобной ситуации не полез бы на балкон дышать свежим воздухом, а нашел бы себе проблему поактуальнее.

Между тем белая фигура вышла из-за локатора, сделала несколько механических шагов вдоль баллюстрады и, резко согнувшись, очутилась на перилах аварийной лесенки, ведущей двумя этажами ниже. Фигура взмахнула руками, как будто оттолкнулась от невидимой преграды, и заскользила по узким перильцам. Рычин даже зажмурился, так нелепо было это средство передвижения на двадцатиметровой высоте. Ничего себе шалости!

Но ничего страшного не произошло, и Рычин только отметил, что белое покрытие затрепетало на ветру точно так же, как обыкновенная нижняя рубашка.

Робот в исподнем?

Рычин сорвался с места и побежал вправо, где нависал над пустотой крошечный балкончик. Белая фигура наклонилась через перила и сделала странные движения руками, словно полоскала их в воде. Лицо было наклонено вниз, и Рычин уже больше не мог обманывать себя, мысленно твердя, что этого не может быть, потому что быть этого не может.

На балкончике резвился Стефан. Он набирал из пустоты полные горсти несуществующей воды, плескал их себе в лицо, счастливо смеялся, снова свешивался… Единственная надежда была на толстые ветви исполинского хвоща, выросшего почти вплотную к зданию. На уровне каждого этажа от трубчатого ствола отходил веер этих не то веток, не то листьев, толстых, темно-зеленых, гладких. Одна такая ветвь, толщиной в приличное бревно, протискивалась сквозь перила балкончика и, вероятно, упиралась в стену здания. Рычин молился всем своим цыганским богам, чтобы эта зеленая дубина в случае чего удержала полоумного Степку.